Солнышко (СИ), стр. 18

Мало ли, что ему иногда кажется!

========== Глава 7. Магистерий ==========

— Кингсли, сука, ты знал?

Хорошее дело – маггловские бары. Совершенно никому нет дела до того, что ты только что назвал «сукой» самого начальника всесильного аврората. Особенно, если набросить на свой столик чары Отвлечения внимания. И нет опасности, что буквально из ниоткуда рядом вынырнут вездесущие коллеги Риты Скитер, чтобы подцепить твою неосторожную фразу на кончик своего Прытко пишущего пера.

Количество и качество маггловских баров, расположенных в районе Магического квартала, Рон успел оценить во время тайных свиданий с Малфоем. Ну, а что годится для Малфоя, вполне сойдет и Кингсли. Судя по тому, как круто Главный аврор разбирался с маггловскими алкогольными напитками, подобное времяпрепровождение для него тоже не является чем-то экстраординарным. Другое дело, что не каждый день твой личный заместитель называет тебя «сукой».

— Полегче, Уизли! – Кингсли предупреждающе похлопывает своей огромной черной рукой по столику, и тот нервно вздрагивает, заставив жалобно брякнуть лед в стаканах с виски. – Я все еще твой начальник!

— Ненадолго, — сквозь зубы цедит Рон.

— Эт-т-та что еще за новости? – от подобного рыка подчиненным обычно хочется спрятаться под стол. Но не Рону. И не сегодня. – Совсем свихнулся на почве своего драгоценного любовничка?

Раньше, помнится, Рону было очень важно, чтобы никто не догадался о подлинной природе их взаимоотношений с Хорьком. А теперь… Система приоритетов за последние дни претерпела значительные изменения, и его волнует совсем другое. Если в ответ на вопли Рона Кингсли сразу вспомнил Малфоя, значит…

— Ты знал. – Это уже не вопрос, а обвинение. – Ты знал и ничего не сказал. Просто смотрел, как они умирали – один за другим.

— Просто? – Кингсли наливает себе еще стакан и резким движением опрокидывает в себя. Муки совести? У Главного аврора? Ну да… — Я ходил на все похороны, Уизли. Даже в Азкабан.

— Сейчас заплачу от жалости! – комментирует Рон. – К Малфою тоже пойдешь? Он же, вроде, последний в списке?

— К Малфою? – Кингсли смотрит мрачно, сверкая белками своих глубоких карих глаз. Некстати вспоминаются совсем другие глаза в полумраке бара: серые, холодные, льдистые. Родные. – Я бы пошел.

Рон борется с острым желанием произнести: «Авада кедавра». Побеждают хорошее воспитание и сила воли.

— И что мешает? Один из самых ценных сотрудников, как-никак. Выдашь прочувствованную речь.

— Если могилку найду, — хмыкает Кингсли. – Слинял твой амант из магической Британии – только его и видели.

— Что? – от изумления Рон даже пропускает мимо ушей ехидного «аманта». — Куда слинял? Он же еще три дня назад был здесь!

При воспоминании о сцене в подворотне, случившейся как раз три дня назад, уши Рона заливает волна оглушающего жара. Хорошо, что в баре достаточно темно. Впрочем, кто его знает, Кингсли… В Аврорате ходили упорные слухи, что Главный видит даже сквозь каменные стены.

— Три дня назад точно, был. Даже ко мне лично заглянул: дескать, доставил меня аврор Уизли на родину в целости и сохранности, согласно оговоренным срокам.

Для Рона то, что Хорек, оказывается, в эти дни появлялся в аврорате, чтобы снять с него малейшие подозрения в организации побега, по правде сказать, становится абсолютным откровением.

— Ну и?..

— А вчера – извольте радоваться! – письмо. С совой. «В связи со вновь открывшимися обстоятельствами, считаю себя свободным от всяческих обязательств. Отбываю в направлении, обозначать которое считаю излишним. В моей смерти прошу никого не винить».

У Рона непроизвольно дергается уголок рта: так похоже на Малфоя! Хорек как он есть. Во всей первозданной красе. Если, разумеется, отрешиться от основного смысла, который сводится к простому: «Желаю умереть в одиночестве. Идите все на…».

«Прощай, Рыжий…» Стало быть, не послышалось.

А Рон думал, у него еще есть месяц. У них есть месяц.

— Сбежал, мерзавец! – как-то устало констатирует Кингсли, опрокидывая в себя еще одну порцию маггловского пойла. – Оставил с носом аврорат и скрылся в неизвестном направлении… Или в известном?

На подозрительный взгляд начальника Рон отвечает совершенно невинным взглядом чистейшего неведения.

Малфой решил уйти из жизни в одиночестве? Рон его отлично понимает. Это, и вправду, легче. Для того, кто уходит. Но для тех, кто остается… Проклятый Хорек!

Кингсли залихватски крякает и приговаривает еще один стакан.

Рон смотрит на своего бессменного начальника с интересом. «Неладно что-то в датском королевстве…» — как любит говорить Малфой. Кажется, это цитата. Рону, традиционно, плевать. Но в королевстве действительно что-то неладно, если Главный аврор магической Британии тупо напивается в компании своего заместителя за столиком в полутемном маггловском баре. В том, что Кингсли именно напивается, после пятого стакана у Рона не остается никаких сомнений. А Кингсли славен тем, что ничего не делает просто так.

— Понимаешь, Уизли, — бормочет Шеклболт, кладя локти на стол и опуская на них тяжелую голову, — я ведь почти сразу все понял. Поставил на уши Министерство, Отдел тайн, даже до Министра добрался… Знаешь, что они мне ответили? «Ваша задача – ловить преступников. Спасать им жизни вы не обязаны». И намекнули, знаешь ли… На нежелательность разглашения.

Рон фыркает. Министерские намеки… У всякого человека есть свои слабости. И своя цена. Даже у Главного аврора. Семья, карьера… По-человечески все понятно. Но отчего-то хочется приберечь свою жалость для кого-то другого.

Кингсли замечает презрительный взгляд Рона и глубоко вздыхает.

— Осуждаешь?

Рон пожимает плечами. Зачем сотрясать воздух, озвучивая очевидное?

— Тебе хорошо, Уизли. Ты прямой и несгибаемый, как волшебная палочка. И упертый, как гиппогриф. И твой… дружок – такой же.

Разговор становится все более интересным. Рон пропускает гадости мимо ушей и сосредотачивается на главном:

— А что Малфой?

(Ну, совершенно очевидно, что «дружок» — это не Гарри.)

— Все ходил ко мне, требовал справедливости и помощи Министерства. Вот ты веришь в справедливость, Уизли?

Рон пожимает плечами. Когда-то, определенно, верил. Когда-то они все верили.

— Ну, сам понимаешь, справедливости я ему обещать не мог, не в моей компетенции. А с редкими ингредиентами для зелий помогал. Думал: вдруг у него что-то такое получится. Он же почти гений, твой Малфой.

Рону внезапно становится тепло где-то в самой сердцевине грудной клетки: от гордости. И от словосочетания «твой Малфой».

— Лучший зельевар магической Британии, — соглашается он.

— Вот кто бы мог подумать, когда я его вербовал на службу в Аврорат! – разводит руками Кингсли, и еще одна порция виски исчезает в его бездонной черной глотке. – Я ведь, знаешь, как тогда думал: бывший Пожиратель со связями… в определенных кругах. Будет мне дружков своих сдавать, про всяческие темные делишки докладывать. Никто ведь не заподозрит, что Драко Малфой может работать на наше ведомство. А патент зельевара… Так, коробочка для шоколадной лягушки. Даже не вкладыш. Все никак не мог понять, почему Снейп ему незадолго до смерти рекомендацию в Гильдию зельеваров написал. На случай, если все… обойдется. Казалось тогда: помогает старый змей одному из своих змеенышей… А оно вон как…

Рон думает, что впервые слышит и про доносы, и про рекомендацию Снейпа. И вообще, оказывается, большая часть жизни Малфоя просто прошла мимо него. Да и мучившая в свое время Рона тайна судьбоносного появления Хорька в лавке мистера Горбаргаса спустя столько лет получила-таки свое простое объяснение. Ясно теперь, как звали загадочную птичку, что напела Кингсли об этом деле. Эпизод, который снова свел вместе бывших школьных врагов. Или не врагов? Не ври себе, Уизли. Не ври. Ничего ты не знал, как выяснилось, о жизни своего… — как там сказал Кингсли? – аманта. Пока от этой жизни не осталось только несколько жалких недель. Да и то, если повезет.