Камин-аут, или дети геям не проблема (СИ), стр. 3

— Максик помоги, Таточке плохо. Я не знаю, что делать.

— Что случилось? Где вы? — обеспокоился Максим.

— Мы дома, я на тебя сейчас смотрю.

— Что с Китом?

— Я не знаю. Он протирал подоконник и вдруг завыл, как раненый, упал, взгляд пустой и его стало рвать. А сейчас его трясёт. Взгляд стеклянный, я говорю, а он не слышит и слёзы градом. Масечка, я боюсь, что с ним? Мне маме позвонить? Я не знаю, что ещё делать, я его по щекам била. Он белый как снег и не реагирует.

— Арина, глаз с него не спускай, я скоро буду.

— Хорошо. Масечка-а, только приходи быстрее.

— Уже скоро, — сбросив вызов, Арина присела возле Никиты.

— Таточка, сейчас Масечка придёт. Он очень переживает за тебя. Слышишь, братик? Масечка тебе поможет, он нас не бросит.

— Не бросит.

— Что? Что ты сказал? — перекинув волосы на сторону, она встала на колени и наклонилась ухом к Никите.

— Таточка, я Масечку позвала. Он сейчас тебе поможет. Масечка нас не бросит в беде.

— Он меня не бросит, — просипел Никита.

— Нет, мой хороший, не бросит. Посмотри на меня, — Никита перевёл взгляд на Арину. "Получилось," — подумала девочка.

— Таточка, попей водички. Давай я тебя вытру, а то Масечка придёт, а ты у меня такой. Он меня наругает, — лепетала Арина, поднося кружку с водой к губам Никиты. Он выпил всё. Смочив полотенце, Арина обтёрла заплаканное лицо брата, продолжая с ним говорить. Ей даже удалось его поднять на ноги и отвести в его спальню, снять с него мокрую толстовку. И тут позвонили.

— Это Масечка пришёл, я пойду открою, — и она метнулась к двери. Впустив Максима, она разревелась.

— Масечка-а, я так испугалась. Он в себя стал приходить только когда я ему про тебя говорить начала.

— Что ты говорила? — спросил Максим разуваясь.

— Что ты сейчас придёшь и поможешь, что ты нас не бросишь. И он сказал, — не бросит меня. Я смогла его растолкать и в спальню оттащить.

— Хорошо, маленькая, молодец. Я к нему, успокою. Не входи, всё теперь будет хорошо, — она кивнула. Войдя в комнату, Макс увидел Никиту в позе эмбриона. Он был без футболки и трясся. Максим сел рядом с ним и погладил друга по волосам, плечу, спине. Он был горячий. Почувствовав Максима, Никита, не открывая глаз, залез к нему на колени и обхватил руками-ногами, уткнувшись лицом тому в грудь. Максим дотянулся до покрывала и накинул Никите на спину, обнимая сверху.

— Всё хорошо. Теперь всё будет хорошо, — улыбнувшись, сказал парень, утыкаясь носом в макушку Никите и вдыхая его запах. Он давно заметил его особое отношение к себе и также питал в ответ тёплые чувства.

— Не бросишь? — прошептал Никита. — Ты меня не бросишь?

— Нет, мой маленький, никогда не брошу, — и горячая волна от сердца разошлась по телу Максима. Через некоторое время Никита перестал дрожать, задышал глубоко, размеренно, расслабился и Максим смог его уложить. "Ох китёнок, что же ты делаешь со мной?" —подумал Максим, отходя от кровати. Плотно закрыв дверь спальни, он тихо позвал.

— Арина, я его уложил. Пусть до утра дрыхнет. Не напоминай ему о сегодняшнем, пока сам не заговорит, хорошо?

— Ага.

— Я побегу, дома обещался уже быть. Пока, — Аришка кинулась ему на шею. — Спасибо!

— Всё хорошо, маленькая. Теперь всегда всё будет хорошо, — идя домой, он прокручивал звонок Арины и последующие события. Машка опять надулась.

— Только услышишь про своего Никиточку, всё бросаешь и бежишь к нему. Даже целоваться больше не стал. Может, он тебе больше нужен, чем я? Может, ты без него и дня прожить не можешь?

— Машка, ты мне сейчас глаза открыла, — рассмеялся Максим.

— На что? — вылупилась на него Маша.

— На жизнь, на то, что… рано мне ещё девчонку заводить. Пошли провожу. Прости меня, я понял, что меня это пока не интересует. Найди себе другого или подожди пару лет. Не набесился я ещё, — сказал Максим, зная, что Машка его просто пошлёт.

— Сопляк, — психанула девчонка и убежала, пыхтя ругательства. "Представить жизнь без Машки - легко. А без Никиты? Даже представлять страшно… Невозможно. Вот попал," —подумал Максим, улыбаясь и спеша к Тагировым. — "Китёнок ждёт, Китёнку плохо."

С тех пор Максим больше с девчонками не экспериментировал. От глупых вопросов его спасала Арина. А Никита, будучи остёр на язык, мог отбрить сам кого угодно. Но с девчонками общался легко, подруг у него было много, а девушки - ни одной. Как только он подозревал даму в матримониальных планах или просто в выходе из френдзоны, сразу же следовал разговор, разъясняющий ей её место рядом с Никитой. Самовлюблённые красотки с завышенной самооценкой, коллекционирующие парней для галочки, отсеивались громко, но быстро, остальные оставались в друзьях.

КАМИН-АУТ № 1

Так длилось до начала этого учебного года. 12 сентября, после второго урока в одном кабинете стоял необычайной гвалт и общий хохот. Проходя мимо кабинета, Максим заглянул в него. В нём ждал занятий класс Никиты. Его смех тоже был слышен, но встретившись взглядом, Макс понял, что друг на пределе. В его взгляде плескалась боль, тоска и готовые пролиться слёзы. Максим произнёс одними губами: "Держись!"

"Не могу," — прочёл он в ответ. А через два урока получила SMS: "На обрыве за спорт площадкой. Сейчас." И, отпросившись с уже начавшегося урока, Макс побежал на обрыв. Его не зря называли обрыв. Это был старый разлом в земле со стенкой 7-8 метров высотой и сетчатым забором. Сейчас на нём почти висел дрожащий Никита. Максим тихо подошёл и приложил ладонь ему к спине, меж лопаток.

— Ну, в чём дело, что тебя опять трясёт? — негромко спросил он.

Никита отцепился от сетки и развернулся. Глаза с лихорадочным блеском на бледном лице говорили, что сейчас последует взрыв, но он молчал, не сводя взгляда с лица Максима. Будто хотел насмотреться впрок. Это пугало и нервировало парня.

— Не молчи, скажи уже, что тебя тревожит? — попросил Максим, вглядываясь в глаза Кита. Тот сморщился как от зубной боли.

— Не могу. Я больше так не могу, Макс. Я с ума сойду! Или поубиваю этих куриц. Боюсь. Всегда боюсь, что кому-нибудь удастся... Что ты уйдёшь с кем-нибудь из них. Я скажу. — он кивнул сам себе, опустив взгляд. — Мне очень больно видеть такое и слышать. А они постоянно спорят, кому ты сдашься. Я смеюсь с ними. Боюсь даже представить такое, чтобы меня не начало опять выворачивать. Ведь никому из них ты даже не нужен. Только мне... Я же....

Макс давно уже всё понял.

— Господи, почему так трудно?! — продолжил Никита.

— Потому что любишь, — тихо сказал Максим, подойдя вплотную к Никите и беря его за руку чуть ниже плеча. Никита дёрнулся и поднял затравленный, испуганный взгляд.

— И давно ты...? — он сглотнул тугой ком мешавший говорить.

— Что? Люблю? Давно. Просто люблю и верю, — ошарашил его Максим.

— Верю тебе, в тебя, потому и спокоен. А почему ты не веришь в меня? — с разочарованием в голосе и болью во взгляде спросил Максим. Никита сорвался.

— Потому что ты не гей! — орал он. — Потому что помню Машку. Потому что помню, как ты целовал её!

Он стал белый как полотно, и его повело в сторону. Максим сгрёб его в охапку и ткнувшись носом за ухо, шепнул:

— Ну нельзя же быть таким идиотом, таскать минутную глупость другого на себе годами. Ты сам себя терзал всё это время. Мне ТЫ нужен, — отстранившись, Макс посмотрел Киту в глаза. Вид у того был непонимающий и растерянный.

— Что, не получилось камин-аута? — со смешком спросил Максим. Никита от растерянности моргнул, кивнул и мотнул головой.

— Горе ты моё! Люблю тебя. Тебя одного. Хочу до одури. — и впился Никите в шею, ставя засосы. У того подломились колени. Макс вздернул его за подмышки.

— Держись за меня, сладкий мой, — и поцеловал его. Почувствовав после сладости губ солёный вкус, оторвался от Никиты. По его лицу из-под опущенных век сочились слёзы.