Куриный бог - 2. Стакан воды (СИ), стр. 40

Потом все-таки получается уснуть, и снится ему, будто они с Даниловым гуляют по ночному зимнему городу, по скрипучему снегу, а по небу над ними в желтом отблеске фонарей проплывают киты и дельфины. А еще — стаи разноцветных переливающихся рыб. Грациозно плывут, никуда не спеша, и губы Данилова на Тёмкиных губах — холодные от падающего хлопьями снега.

В аэропорту воздух пахнет солнцем и морем. Артем тихо радуется, что ему не нужно получать в общей толкучке багаж, и спокойно ждет остальных в автобусе с включенным на полную мощность кондиционером. А ведь еще только утро! К Данилову летит эсэмэска: «Привет из Африки!» Ответ возвращается почти мгновенно: «Все хорошо?» И он честно отвечает: «Да».

Потом — довольно долгий путь в отель (с Тёмкиным всегдашним везением отель этот находится на самом конце их автобусного маршрута. Уже все туристы развезены по своим местам отдыха, а Тёмка все едет, едет.) Правда, в конце концов, отель оказывается хорош. А уж Тёмкин номер — с видом на море — и вовсе настоящее чудо. Ай да Данилов! А говорил «путевка — горящая»! Балконная дверь открывается прямо на пляж. Переступил через невысокие перильца — и беги ныряй. Совсем недалеко покачиваются на волнах похожие на детский конструктор разноцветные пластмассовые кубики пирса. Над головой шелестят листвой финиковые пальмы. Тёмка принюхивается: странно — вроде и похоже на Турцию, а вроде и не то.

Первое, что он делает — звонит даниловскому супергиду Малику. (Артем еще долго хихикал, насколько это имя созвучно столь нелюбимому Даниловым Алику. Практически родной брат!) Тот говорит по-русски бегло, с легким арабским акцентом — округло, плавно. «Нет, нет, конечно! Только завтра, окей? Сегодня… нет времени».

Окей, конечно.

Артем встряхивает головой, с интересом разглядывая телефон у себя в руке. Вот так просто, что ли? Завтра и?..

А сегодня…

Данилов, прощаясь, сказал, очень серьезно глядя в глаза: «Передай от меня привет морю». Что ж, самое время!

Артем надевает плавки, пластиковые сланцы и, оступаясь по раскаленному песку, спешит к пирсу, который на довольно приличных волнах изгибается и подбрасывает идущих по нему, словно норовистый водяной дракон. А по бокам от пирса — кораллы и разноцветные рыбки, каких раньше Тёмка видел только в дорогих аквариумах. Все-таки Египет — это тебе не Турция. Теперь бы только не захлебнуться с непривычки в даниловской маске.

Захлебнуться не получается, получается влюбиться. В воду, которая гораздо более соленая, чем в Средиземном море. В настоящие, живые кораллы и стайки разноцветных рыбок вокруг них. В волны, что здесь, на глубине, совсем не вызывают страха — просто подбрасывают: вверх… вниз… вверх… вниз… Возле металлической лесенки, по которой с пирса спускаются в воду купальщики, шевелит роскошными плавниками испуганная и оттого несколько агрессивная полосато-рыжая крылатка.

В номер он возвращается на дрожащих ногах и, кажется, совершенно сгоревший. (Данилов велел купаться в футболке и даже эту самую футболку в чемодан сунул, но… Кто бы о ней вспомнил!) Ничего. На ночь можно будет от души намазаться пантенолом.

— Артемчик! Ты ли это?!

Будь оно все проклято! А ведь так хорошо начиналось! Шведский стол оказался вполне приемлемым. (Не сравнить, понятное дело, с Турцией, но… приемлемо.) Кондиционеры в ресторане работали на полную мощность. Даже арбуз нынче вынесли на десерт. И Артем успел урвать пару кусков настоящего летнего счастья. А на выходе…

— Какими судьбами, Тёмочка, родной?!

— Отдыхаю.

Витя. Витюша. Витёк. Вот о ком Артем, оказывается, уже и думать забыл. С тех самых пор, как Данилов подобрал его, будто брошеного щенка, на берегу Средиземного моря.

— Один отдыхаешь?

— Один.

Тут, наверное, требуется изобразить встречный интерес и полюбопытствовать насчет самого Виктора, но… Лениво. Тем более, что…

— Неплохо, видать, насосал.

— Что?

— Папика себе богатенького нашел, говорю. Иначе на какие шиши ты нынче по пятизвездочным отелям разъезжаешь?

Артем все-таки вскидывает глаза и встречается взглядом со своим прошлым. (Век бы его не видать!) За минувшие годы Витя почти не изменился — все такой же бронзовый красавец с обложки. Только, разумеется, заматерел. Утратил былую юношескую звонкость. И в лице появилась легкая… потасканность, что ли? Или это просто Артем нынче совсем недобрый?

— Вить, извини, жарковато тут… общаться. Я — в номер.

— Так пойдем вместе, вспомним былое! Ты ведь не забыл меня, Тёмочка, а? Потому что я тебя не забыл.

Артем прислушивается к себе. (Правда, слышит почему-то только крики детей в бассейне да шум крошечного искусственного водопада, который ощущается как-то странно в обступившей со всех сторон удушливой жаре.) Раньше он при такой встрече обязательно испытал бы острый приступ паники. Дергался бы. Задыхался. Пытался удержать в груди рвущееся оттуда глупое сердце. А сейчас… Сейчас он только улыбается и небрежно отодвигает заступающего ему дорожку Витю. Плечом.

— Извини. Как-то не вспоминается ничего. Склероз. Пока, Витюша.

Из номера он отправляет эсэмэску: «Я тебя люблю. Здесь весь вай-фай платный».

— Ну и хрен с ним, с платным вай-фаем, — уже через минуту выдыхает ему в трубку Данилов. — Я до чертиков соскучился. Кстати, надеюсь, ты перед купанием не кладешь хлеб для рыб в плавки. А то эти сволочи откусят тебе самое дорогое.

*

Возвращается Артем домой победителем. И страшно трусит на таможне, что кто-нибудь решит прикопаться к горе лекарств в его багаже. Там и впрямь гора — целых полчемодана. И не столько тот самый препарат (хотя и его — в достатке), сколько сопутствующий, бесплатно полученный по внезапной акции. «Бонус!» Спасибо белозубому супергиду Малику, который совершенно бесплатно свозил Тёмку в единственную в округе приличную аптеку, долго объяснялся с весьма скверно говорившим по-английски (но бодро по-египетски) продавцом, потом переводил суть объяснений слегка струхнувшему от этого всего Артему, а потом еще и вез его обратно в отель. Смеялся: «Ты им один целую месячную выручку сделал!» Чтобы через два дня (лекарство пришлось-таки везти аж из Каира) снова появиться возле отельного шлагбаума. Денег он у Тёмки, кстати, за труды так и не взял. Сказал оскорбленно: «Что я, не понимаю? Вопрос жизни и смерти!» Получилось, конечно, слегка пафосно, но Тёмка чуть сентиментальную слезу не пустил. Его всегда поражало, когда люди, ничем тебе ни с какого боку не обязанные, вдруг вели себя… как люди. В отличие от самых, казалось бы, близких. Он даже пожалел, что не купил у Малика ни одной путевки. Ну не было нынче настроения ни на дельфинов, ни на верблюдов. Ни на легендарный цветной карьер.

Ни на Витю. Вот кто от души портил Тёмке прекрасное во всем остальном пребывание на древней земле Египта. Появлялся внезапно, начинал притираться всем телом, делать грязные намеки и вообще — изо всех сил лез под кожу. Артему стоило большого труда не дать ему в морду. А еще не жаловаться во время вечерних разговоров Данилову. Тот и так страдал (пусть и делал вид, что страдает не всерьез, понарошку): «Бросишь ты меня, Тёма, ради какого-нибудь роскошного, молодого и здорового шейха!» Тёмка обещал непременно вернуться и затрахать ревнивца до бессознательного состояния. Короче, не до Вити.

У Витюши, кстати, похоже, с шейхами на жизненном пути тоже не срослось. Во всяком случае, вкалывал он в Тёмкином отеле простым аниматором. И свободного времени у него, как и положено простому аниматору, было не слишком много. Так что на блядки и горячие воспоминания о совместном прошлом Витюшу тянуло редко, но метко. Зажать где-нибудь, похватать за разные места… Но ничего… Артем тоже за прошедшие годы сил и борзости поднабрался. Отбился. Выжил. Честь свою девичью не утратил и в целости доставил на родную землю.

— Данилов!

Жаль, аэропорт — совсем неподходящее место для того, чтобы повеситься на шею и зацеловать до потери памяти. Не в случае двух взрослых мужиков. Определенно. Приходится ограничиваться немножко нервным рукопожатием и легким (ну… в случае Данилова — не очень) похлопыванием по спине. В машине Данилов, пользуясь довольно серьезной тонировкой, все-таки Тёмку целует, точно печать ставит: «Мой». Теперь можно считать, что таможня дала добро на нахождение в родной стране.