Куриный бог (СИ), стр. 9

— А Витька — это?.. — не удержался-таки Данилов. Вроде бы разговор у них пошел совсем-совсем мирный.

Артем устало вздохнул.

— Парень мой. Бывший. Ну… бойфренд. Дурацкое слово!

«Любопытство наказуемо». Непонятно почему Данилов ощутил весьма странную смесь эмоций: от ярости до облегчения. Однако от комментариев вслух благоразумно воздержался. Теперь требовалось не испортить все к такой-то матери.

— Тебе нравится работать аниматором?

— Пока Витя не уехал, неплохо было. Он заводной, Витька. Экстраверт такой… типичный. Со всеми дружит, все его любят. Общаться с кем угодно готов сутками. Идеями фонтанирует. Он у нас в городе — звезда кавээнов. Его даже по телевизору показывали. — Данилов приподнял брови, давая понять, что проникся. — А я… Ну… так себе. С людьми тяжело схожусь. Нет, просто пообщаться — не проблема. А вот дальше… Танцевать совсем не умею. Английский, правда, у меня неплохо. Спецшкола все-таки. В общем, хватает, чтобы понять, когда шеф на меня собак спускает. Устаю. Ужасно устаю, Данилов. По двенадцать часов работаем, а то и все четырнадцать. Один выходной в неделю.

— Может, плюнуть на них и уехать пораньше?

— Сам же сказал: контракт. Да и деньги мне нужны. Ты за меня не переживай, я сильный!

«Я заметил».

Растрепанные волосы, порванная, сползающая с плеча футболка, ссадины на коленях и локтях, видимо, полученные во время схватки с «немцем». Завтра, если в море сунется, щипать будет просто зверски. Гусенок. Не гадкий, но до лебедя еще расти и расти. А туда же! «Сильный…»

Внезапно Данилов понял, что обязательно подзадержался бы рядом с этим чудом природы — помогать и оберегать. А не только… Как там было сказано? «Валить и трахать»? Хотя и это тоже, да.

Четкое, какое-то отрезвляющее осознание происходящего будто кулаком с размаху садануло под дых. И не потому, что на Данилова обрушилось довольно внезапное осознание собственных желаний, а потому что ни разу в жизни он не ощущал настолько остро потребности «помогать и оберегать» Даже не догадывался, что в нем живет эта сопливая гадость, больше пригодная для каких-нибудь подростковых сериалов, чем для реальной жизни. «Вот что называется «опидерастился», — почти с ужасом подумал Данилов. — Раз — и готово».

К счастью, к этому времени они уже успели добраться до территории отеля и даже преодолели дорожку «слоновьих» пальм. «Мне нужен тайм-аут», — прозвучало как-то жалобно. Самым простым в данной ситуации казалось напиться, но бродили они долго, и бары уже не работали. Ладно, в целом, учитывая обстоятельства, возможно, это и не было такой уж замечательной идеей.

Артем бросил на Данилова понимающий взгляд. Почему-то временами начинало казаться: мальчишка видит его буквально насквозь. Ради собственного душевного равновесия оставалось надеяться, что это не так.

— Какой-то ты стал совсем смурной, Данилов. Выпить хочешь?

Не так, как же! От неожиданности (прямо экстрасенсорика, блин!) Данилов брякнул:

— Было бы неплохо.

— Так я тебе сейчас емкость вынесу. Витька, уезжая, непочатый пакет какой-то алкогольной дряни из дьюти-фри оставил. Вроде компенсация за моральный ущерб. Добрейшей души человек!

Данилову его настрой не особо понравился. Чувствовался во внезапном веселье, ни с того ни с сего обуявшем Артема, некий надрыв. Бывшего вспомнил? Или еще чего?

Сроду не являвшийся тонким душеведом Данилов все-таки рискнул осторожно спросить:

— Может, лучше к себе позовешь? Раз уж ты нынче без соседей. Вместе и выпили бы. Что-то мне кажется, тебе бы и самому не помешало расслабиться.

Улыбка на губах Артема стала какой-то уж совершенно ослепительной. До оскомины.

— А я, представляешь, не пью. Аллергия. Пару раз чуть не помер. Но спасибо тебе, Данилов, за дружескую заботу. Только вот завтра некоторым сранья на работу, денежку зашибать, людей веселить. Но принести заветный пакет по-прежнему могу. Будешь? Только, умоляю, не возле бассейна!

Данилов помотал головой. Внезапный кураж схлынул, оставив после себя довольно мутное послевкусие. Да чего же его сегодня булындает, точно на качелях?! Вверх-вниз…

— Тогда — спокойной ночи, — прощаясь, Артем, как и вчера, протянул ему для пожатия свою узкую ладонь. У Данилова в горле мгновенно образовался комок. Захотелось подольше задержать чужую руку в своей, согреть оказавшиеся почему-то совершенно ледяными пальцы, погладить косточку на запястье. Всякое такое, короче… Разумеется, он этого не сделал.

Просто отозвался слегка хрипло:

— Ладно. До завтра?

Уже почти нырнувший в открывшиеся перед ним огромные стеклянные двери главного корпуса Артем обернулся:

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Какая идея? — хотя Данилов никогда в жизни не был звездой кавээнов, но при желании валять дурака умел не хуже прочих.

— Нам с тобой встречаться в мое нерабочее время.

— Мы разве встречаемся? Просто ты мне, вроде как, жизнь спас. Не чужой теперь.

Почудилось или во взгляде Артема и вправду мелькнула жалость?

— Не бери в голову, Данилов. Я спас тебя вчера, ты меня — сегодня. Квиты. Больше никаких долгов.

И хотя Данилов всю жизнь терпеть не мог ходить у кого-то в должниках, отчего-то именно от этих довольно простых слов ему сделалось не по себе.

— Но я…

— Бай-бай, Данилов! Как у нас тут говорят: гутэ нахт! Спокойной ночи.

— Спасибо, я понял.

Его последней реплики уже никто не услышал.

========== 3. ==========

*

Хрена с два эта ночь была у него спокойной!

Наверное, к лучшему, что хватило ума не взять предложенный Артемом алкоголь. В подобном настроении вполне реальной перспективой могло бы стать очередное ныряние в бассейн. С той только разницей, что никто на всем белом свете не кинулся бы его, дурака, спасать. Долги розданы. Квиты.

Уснул Данилов на рассвете, когда небо за окном окрасилось в странный, почему-то тревожный серо-розовый цвет. Никаких снов не видел, проснулся, вопреки ночной бессоннице, рано — даже на завтрак успел. И был полон решимости изменить то, что произошло вчера.

Иногда, когда ему это всерьез требовалось, Данилов становился очень упорным. Очень. Раздавленные им на пути к некой поставленной перед собой цели конкуренты могли бы кое-что поведать миру по данному поводу. (Если бы кому-то взбрело в голову поинтересоваться их драгоценным мнением на сей счет.) Те, кто считал немногословного и даже довольно миролюбивого в обычной жизни Данилова чем-то средним между плюшевым мишкой и мальчиком для битья, обычно были весьма изумлены, обнаружив вместо этого прущий на них на полном ходу танк, радостно постреливающий «холостыми, то есть очень одинокими патронами». Собственные, многократно испытанные в самых разнообразных жизненных ситуациях подчиненные так и именовали его ласково: «Наш танк». Данилов про эту свою кликуху отлично знал и ни капельки против нее не возражал. Танк — штука хорошая. Надежная. Особенно, если не идти против него.

Воевать, кстати, он умел и любил.

И хотя нынешняя ситуация, слава богу, к войне не имела никакого отношения, но режим «танка» включился практически автоматически, и теперь оставалось только использовать его в мирных целях.

Мы — мирные люди, но наш бронепоезд

Стоит на запАсном пути!

— как часто пел по утрам на кухне батя, готовя себе завтрак.

— «Мы — мирные люди, — строго сказал себе Данилов, бреясь утром в ванной, — но!..» — и многозначительно поиграл бровями.

Обычно он придерживался принципа: «Уходя — уходи». Если пришло время расставаться, значит, так и надо. Отпусти. Забудь. Но с Артемом ни отпустить, ни забыть не получалось. Словно бы кто-то нашептывал на ухо (бес? ангел? шизофрения?): «Не проворонь, идиот!» Данилов не верил в судьбу и не очень хорошо понимал, что с ним творится. Но разобраться с непонятками собирался всенепременно. А для этого требовалось как минимум отвоевать себе исходные позиции, оставив гнусное «никто никому не должен» в прошлом. Данилов предпочитал сам выбирать: должен он кому-то или нет.