Куриный бог (СИ), стр. 25

И постоянно чувствовал: не так оно все, неправильно. Тихонечко дергало где-то в районе предполагаемого сердца: «Тёмка». И додергалось. Последняя попытка была сделана в ноябре. И девочку он выбрал славную — не шалаву. И рот ее даже ревнивый Артем не смог бы обозвать «минетным»: нежные губы, едва заметная розовая помада. Лак на коротких ногтях тоже розовый. С перламутром. Вот лак-то Данилова и доканал. Расставил, так сказать, все точки над ё. Потому что… Сколько ни играй в куклы, сколько ни придумывай себе вымышленный мир, настоящим он так и не станет. А куклы… просто куклы. Временный заменитель более живого.

С девушкой, чьего имени Данилов уже спустя пару недель не смог бы вспомнить даже под угрозой расстрела, он расстался спокойно и даже, вроде бы, честно. Сказал как есть: «Прости, но я люблю другого». Так и сказал: «Люблю». И язык, что характерно, не отсох. Она подумала, что про «другого» ослышалась. Данилов вздохнул и повторил. Так и разбежались. «Ей — налево, мне — направо». Огромный букет кремовых роз, с обманчивой простотой перетянутых белой атласной лентой, неслучившаяся подруга жизни преспокойно унесла с собой. Похоже, в качестве моральной компенсации. Ну и славно.

Похандрив пару дней, он встряхнулся, сбрил ставшую попросту отвратительной щетину и засел за составление плана. Этот план и привел его на промерзшую скамейку возле Тёмкиного подъезда. Или уже не Тёмкиного? Можно было, само собой, уйти и вернуться на следующий день. Деньги имелись, да и гостиниц никто не отменял — найдутся и здесь. Нажраться до поросячьего визга в номере на одного, посмотреть какую-нибудь праздничную муть по телевизору, утром сделать еще одну попытку. А потом… еще одну? А потом… сесть на обратный самолет и улететь?

Данилов поднял воротник дубленки, пытаясь отогреть потерявшие всяческую чувствительность уши. Те от прикосновения, казалось, стеклянно звенели и готовились на хрен отвалиться. Глаза сами собой закрывались, на плечи опускался стылый белый сон. «Так и засыпают насмерть герои-полярники, несколько шагов не дойдя до Северного или Южного полюса». Да и бог с ним, с полюсом…

Однако поспать ему не дали. На плечо легла чья-то чужая рука, сжала, тряхнула решительно.

— Простите, у вас все в порядке?

Голос был тот самый, как тогда, у бассейна. Как тогда.

— Тёмка?

Знакомые глаза, серый мешковатый пуховик, опушенные инеем, словно седые, волосы, выбившиеся из-под яркой красно-синей, полосатой шапки с помпоном.

— Данилов… Какого хрена? Что ты тут делаешь?

Данилов сглотнул, набрал в грудь побольше воздуха и решительно сказал:

— Надеюсь, ты не пошутил тогда, когда сказал, что будешь рад меня видеть.

18.07 — 15.12.18