Куриный бог (СИ), стр. 11

Потом все участники конкурса вместе танцевали финальный танец под некое африканское попурри и с воплями прыгали в бассейн. И Данилов прыгнул. От всей души.

*

День у Данилова удался — просто супер!

После танцев он с удовольствием пообедал, потом пару часиков вздремнул под кондиционером, потом подался на море, где доплавался до легкого звона в ушах, вволю покачался, обняв буек, на небольших упругих волнах, даже посидел малёха в баре с холодным пивком — под настроение.

Впрочем, что бы Данилов ни делал, внутри него происходило нечто, чему он пока еще не мог подобрать имени. Нечто важное. Точно вдруг очутился «в нужное время в нужном месте» и теперь главное — не профукать свой шанс.

Ужина он не запомнил. Было и было — не до того. Даже по-видимому приехавшая на сегодняшнее вечернее шоу группа совершенно роскошных чернокожих девочек (и мальчиков), фланировавших по ресторанному залу, его заинтересовала совсем чуть-чуть, краем. Вспомнилось, как целый день аниматоры то тут то там призывали посетить «Шоу Майкла Джексона». «Из гроба достанут и заставят развлекать, — усмехнулся Данилов. — Бедный Майкл!»

На шоу он не пошел — было не до того. Напряжение внутри нарастало с каждой прошедшей минутой. Не покидало ощущение, будто поднимаешься в горы. Еще шаг-другой — и нечем станет дышать. Оставалось надеяться, что рядом окажется кто-то, кто подсунет тебе под нос спасительный баллон с кислородом.

У бассейна Данилов появился задолго до полуночи, когда от амфитеатра еще вовсю доносились обрывки когда-то мегапопулярных мелодий, придававших вечеру оттенок ностальгии. Поддавшись настроению, Данилов решил взять в баре бокал местной красной кислятины и тянул его с загадочным видом, посмеиваясь над самим собой. Особенно смешно это выглядело, если вспомнить, как долго он перед тем задумчиво созерцал полки в собственном шкафу с разложенными на них аккуратными стопочками футболками, шортами и трусами. Учитывая, что к одежде Данилов всю жизнь был совершенно равнодушен, одни шорты от других отличались разве что цветом или практически незаметными невооруженным глазом деталями фасона. Чистые — ну и ладно. То же и с футболками. Трусы вообще делились на черные и белые — чтобы удобнее было стирать. Так что сам факт пристального, вдумчивого разглядывания одежды как бы намекал. «Да ты, похоже, на свидание собрался, мужик?» — с некоторым изумлением поинтересовался у самого себя Данилов. И сам же себе ответил: «На свидание, а что такого?» Ничего, конечно, кабы не уверенность, что ни одна барышня доселе не могла заставить его столь надолго зависнуть у гардероба. А вот тут уже выводы напрашивались как минимум интересные.

Данилов, кстати, от необходимости делать их попросту сбежал, натянув то, что лежало сверху (как и поступал практически всю жизнь). Но от себя-то не убежишь. Вот и маялся теперь, дурак-дураком, у бассейна с едва пригубленным (да, он знал это умное слово!) бокалом довольно хренового, зато бесплатного вина. Маялся, ожидая, когда пробьет полночь, Золушка не придет на бал, а он сам в лучших традициях жанра превратится в тыкву. Или в крысу.

Почему ему казалось, что непременно не придет? Потому что Данилов все про себя прекрасно знал. И особо не обольщался. «Что у тебя, Данилов, есть, кроме твоих чертовых денег? Кстати, похоже, Тёмке они не интересны. Ладно, если не появится, завтра опять отправлюсь изгаляться на конкурс. Надо будет — хоть «Лебединое озеро» спляшу! Танец маленьких, бля, лебедей».

— Привет, Данилов! Хорошо сидишь.

Все-таки явился! Пришлось сделать вид. будто ничуть не удивлен. Был договор — его выполнили. Всё путем.

— Привет! — сначала Данилов хотел подняться Тёме навстречу, но потом подумал, что это будет выглядеть как-то… чересчур. Тот, чай, не баба. Поэтому просто ограничился крепким рукопожатием. — Какие планы на сегодня? Гулять? Купаться? Может, в кафе? Кальян?

Артем устало повел плечами, похрустел шеей.

— Я бы посидел где-нибудь просто. В тишине. Если ты не против.

Данилов посмотрел на него пристально. Выглядел мальчишка и впрямь не очень. Заморенным выглядел.

— Не против. Здесь или пойдем к морю?

Он, кстати, был бы вовсе не против позвать Тёму к себе в номер и там… хм… посидеть. В тишине. Вдали от чужих глаз. Но отлично понимал всю преждевременность, а потому и вредность подобных мечтаний. Так ведь и отпугнуть человека можно. Насовсем.

— Не обижайся, Данилов, но чем меньше я буду сегодня двигаться, тем лучше. Болит все… — Артем поморщился, аккуратно усаживаясь на соседний лежак, — после вчерашнего.

«Вчерашнее» обрушилось на Данилова тяжеленным молотком — между глаз. Черт! Сцена «в подсобке» была именно тем, чем казалась — попыткой откровенного насилия. И в этой схватке Артем не валялся неподвижной, покорной сломанной куклой. Данилов точно знал, что он сопротивлялся изо всех сил. Только вот весовые категории оказались несколько разными. Так что, да. И болеть у него сегодня должно было все знатно. А кое-кто, дурак великовозрастный, его вчера после всего этого гулять таскал. По променаду.

— Алё, Данилов! Ты еще с нами?

Пришлось срочно прервать очередной сеанс самокопания.

— Окей, посидим здесь. Тебе удобно? Может, кресло добыть?

Артем посмотрел на него слегка прищурившись, будто пытался понять сакральный смысл даниловской мельтешни.

— Да не суетись ты так, Данилов. Лет мне мало, до старческой немощи еще жить да жить. Лежак вполне подойдет.

Какое-то время он регулировал откидную пластиковую спинку, добиваясь максимального комфорта, потом с блаженным вздохом устроился полулежа, вытянув длинные загорелые ноги с мосластыми коленками и время от времени слегка шевеля пальцами. Ей богу, прежде Данилов даже не подозревал, что его могут настолько волновать чужие ноги. Ладно бы еще женские… В целом, он даже всегда полагал, что силу воздействия данной части человеческого организма на выработку соответствующих гормонов основательно преувеличивают. До этого самого мига.

От окончательного позора, когда, как говаривали у них в школе, все задние мысли повылезли бы на передний план, Данилова спас спокойный голос Артема:

— Ну и о чем ты так хотел со мной поговорить, что даже влез в этот дурацкий конкурс?

— Я… не знаю, — внезапно растерялся вырванный из своих жарких мечтаний Данилов. — Просто поговорить с тобой. И он не дурацкий.

— Просто поговорить… Ты знаешь, что ты странный? Кстати, почему Данилов? Имя-то у тебя, как и у всех людей, имеется?

Данилов посопел. Оказывается, он уже позабыл, насколько это непросто — общаться «по душам» с человеком, который тебе… С посторонним, в общем, человеком. И даже без анестезии в виде водки.

— Меня зовут Альберт. Альберт Семенович Данилов.

Ну вот, одна из самых страшных его тайн перестала быть тайной. Что теперь? Торжественные фанфары? Финальные титры?

Светлые, выгоревшие на солнце Тёмкины брови неудержимо поползли вверх. Данилов вздохнул. Знакомая реакция!

— Ничего себе имечко! В честь родственника какого-нибудь осчастливили? Дед? Прадед?

— Хуже. У мамы в ту пору имелся любимый певец. Альберт Асадуллин. Ты его не знаешь. Никто не знает.

— Почему же? «Дорога без конца». Отличная песня. Я люблю ретро.

Данилов посмотрел на него, будто на дельфина, внезапно заговорившего на чистейшем русском. Чудеса да и только! Братья по разуму.

— Ты первый, кто знает. Серьезно.

— В детстве-то тебя как звали? Альберт — довольно… пафосно.

— Звали Аликом. Лучшее из возможного. Только я не хотел всю жизнь пробыть Аликом. Представляешь? Взрослый, серьезный мужик — и вдруг Алик! Как в институт поступил, так и стал представляться: Данилов.

— Тебе идет. Ты весь такой… основательный.

— В смысле, жирный? — решил на всякий случай уточнить Данилов.

— Вовсе нет! Надежный. С тобой не страшно.

От этого робкого, довольно-таки завуалированного комплимента сердце в груди подпрыгнуло и исполнило свой собственный африканский танец радости, что танцуют какие-нибудь зулусы в честь победы над соседним племенем или сошествия долгожданного ливня. Под бодрые звуки тамтамов и шорох маракасов.