Бумеранг для Снежной Королевы (СИ), стр. 43

— Грозится.

— У тебя что-то было с ним?

— С кем? С новым? Нет. Но это я обсуждать не хочу и не буду. По крайней мере не сейчас.

— Ты боишься, что он…

— Бросит меня? Нет не боюсь. Я не стала испытывать судьбу.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Пусть лучше он запомнит меня такой, какой знал.

— Ты с ним рассталась?

— Да.

— Но почему?

— Ты любил кого-нибудь?

— Любил. И сейчас, кажется, люблю.

— А теперь представь, что тебе присылают ее фотографии. Где она с другим. Очень недвусмысленные фото, да еще с комментариями. Какая у тебя будет реакция?

— У меня? На то, что было до меня?

— Да.

Я уже собирался написать, мол у всех у нас есть свое прошлое, как вдруг представил мою Катю в руках такого вот подонка. Вот она испуганно зажмуривается и плачет, а этот подонок грубо орет: — Раздвинь ноги, — и сует свой болт в нее, растерянную, дрожащую не от вожделения, а от страха, неподготовленную, разрывая ей не плеву, а душу и сердце…

— Аааааааааа! — я закричал так страшно, что сам испугался своего рыка. Бутылка с остатками виски полетела в стену, рисуя на ее белоснежном покрытии абстрактные пятна золотисто-коричневого цвета. — Ну, еб твою мать, теперь и выпить нечего, — опустился я на пол, кулаком вытирая слезы.

…«А ты так гром­ко и жа­лоб­но вы­ла, так це­ломуд­ренно зак­ры­вала гла­за»… Сука, я рвал бы его на части… Оживлял бы, и снова бы рвал.

— Знаешь, Ghost, я не хочу тебе врать. Я не знаю. Когда я сейчас представил на твоем месте ее, а на месте твоего парня себя… Мало мне не показалось. Только ее я бы все равно не бросил из-за подонка. Просто ей пришлось бы меня ждать из тюрьмы.

— Я люблю его. И никакой тюрьмы для него не хочу. И скандала для него не хочу. И еще не хочу, чтобы он меня прощал. Меня не за что прощать, понимаешь, о чем я?

— Понимаю. Я не знаю, что тебе сказать. У меня не было такой мысли, мол, я простил бы Катюшу. Но я не знаю, что бы я ощутил, если бы увидел такие фото наяву.

Ответа не было довольно долго. Уж не знаю, что она себе думала, может, что зря рассталась со своим парнем, а может, наоборот.

— Спасибо, что не врешь. И что не утешаешь дежурными фразами, тоже спасибо. Ее зовут Катя?

— Да, ее зовут Катя. И она меня тоже бросила, правда вовсе не потому, что опасалась за меня. Моя Катя, она сильная, очень сильная и уверенная в себе, хоть и выглядит хрупкой. Но сегодня мы будем говорить только о тебе. Договорились?

— Договорились. А почему?

— Потому что твою проблему нужно решать. Сама писала, что он папе грозит показать фото.

— Да, это проблема. Надо знать моего папу. Он просто пристрелит и того парня, и меня, и себя на закуску. Честь для него не пустой звук. Что мне делать?

— Надо идти в милицию, детка. Подавать заявление об изнасиловании и о шантаже.

— Но он меня не насиловал, хоть и был очень груб.

— Тогда есть еще статья за принуждение. Она вообще недоказуема, а шантаж налицо. Я хочу помочь тебе, у меня много знакомых и в милиции и в прокуратуре.

— Я подумаю. Знаешь, Гефест, я так тебе благодарна.

— За что, Little girl ghost?

— Как смешно ты меня назвал. Может мне сменить ник?

— Может. Так за что ты мне благодарна?

— За то, что выслушал, за то, что не осуждаешь. За все.

— Little girl ghost, дай мне слово, что после того, как я тебе кое-что скажу, ты не исчезнешь?

— Почему я должна исчезнуть?

— Нет, ты дай мне слово, пожалуйста.

— Ну, хорошо, даю тебе слово.

— Нет, не так! Без «ну, хорошо».

— Даю слово.

— Что не исчезнешь?

— Что не исчезну! Господи, я уже начинаю волноваться.

— Не надо волноваться. Здравствуй, Снежная девочка. Я Андрей.

— Какой Андрей?

— Который знает, что ты чистишь зубы пастой «Diamant Rouge».

— Да, это правда, а откуда ты знаешь? Кто ты?

— Я Андрей. Я вспоминаю тебя с самого Нового Года.

— Андрей??? Какой Андрей? — неужели ошибся? Нет, не может быть.

— Мы целовались с тобой в новогоднюю ночь на проезжей части у Дворянского Собрания. Потом я кричал на тебя, а потом отвез домой. Только адреса, к сожалению не запомнил. И даже не знал, живая ты, или не дай Бог, что-то с собой сделала.

— А ты хотел знать?

— Очень хотел. Очень.

— Тебе что, было не все равно?

— Почитай, что я написал тебе почти вначале нашей беседы. Погоди, я сейчас скопирую и вставлю. Вот: «…уже боль­ше трех ме­сяцев не мо­гу за­быть дру­гую, на­вер­ное, нек­ра­сивую по стан­дартам кра­соты. Но очень ис­крен­нюю и очень нас­то­ящую». Ты мне не безразлична. Если ты сейчас исчезнешь, мне будет очень-очень плохо. Я тебе не вру.

— Знаю, что не врешь. Я не исчезну.

— Даешь слово?

— Даю. Только давай закругляться на сегодня. Мне очень рано вставать.

— Ты назовешь мне свое настоящее имя?

— С ума сошел? После всего, что я тебе рассказала? Я умру от стыда.

— Что ж, буду постепенно завоевывать твое доверие.

— Пока?

— Пока. Только не пропадай. — Я послал ей смайлик и выключил компьютер. На душе было очень тепло, несмотря на трагедию, которую я услышал. Впервые тепло с тех пор, как ушла Катюша. Заморожен мир, заморожен.

Нет любви, и истаял след!

Я хотел бы согреться тоже,

Но со мной тебя больше нет.

Пустоты не терпит природа,

И взамен любви — теплота.

Дни, недели, месяцы, годы,

И душа не будет пуста.

Нет любви — но тихая нежность

Потихонечку заместит.

И подтает безликая снежность,

И любви огонёк заблестит…

========== Катя-Катенька… ==========

POV Андрей Жданов.

Какая-то навязчивая и очень тревожная мысль не давала мне спокойно спать. Вначале я решил, что это рассказ о своей беде моей малышки-призрака так на меня подействовал, что я не могу ни спать, ни дышать спокойно. Но нет! Нет! Было что-то еще, какая-то, оставшаяся за бортом видимости заноза. Какая-то невольная подсказка. Ее отметило подсознание, а вот сознание не зацепило. И теперь эта заноза нарывает, пульсирует толчками в голове, будто кричит: — Ну, вот же оно, проснись, открой глаза, посмотри вокруг.

В полпятого утра я не выдержал, встал с постели, и пошел к компьютеру. Перечитал свою переписку со Снежной Девочкой — ничего, только ощущение занозы усилилось. Перечитал еще раз, и еще, и еще. Пока, наконец, не понял, что же не дает мне покоя. Как я, болван, сразу-то этого не просек?

…Мне от те­бя нуж­но пять­де­сят ты­сяч бак­сов, «го­ден к нес­тро­евой» и вос­ста­нов­ле­ние в ин­сти­туте…. Пятьдесят тысяч баксов? У бедной девочки, носящей одежду с чужого плеча? Тот, кто писал это письмо, был подонком и мразью, сволочью и тварью. Но вряд ли он страдает крайней степенью дебилизма. Зачем требовать то, что ни при каких обстоятельствах получить не сможешь? Ну, это как мне поставить условие — ты нам луну на блюде, а мы молчим.

Значит этот козел знал, что она сможет достать пятьдесят тонн баксов! И откуда, интересуюсь знать, у бедной студентки такие деньги? А в том, что моя Снежная Девочка не играла бедность, а была действительно бедна, я не сомневался. По крайней мере в ту новогоднюю ночь. В ту новогоднюю ночь… А потом?

Меня бросило в жар, словно даму климактерического возраста во время прилива. Вот же оно. Вот! Лежит себе на поверхности — бери не хочу. А я, слепец, не видел, не замечал даже, хотя и проводил параллели.

Так… Прежде всего нужно было успокоиться, принять душ, сварить себе крепкий кофе, и начать разматывать клубочек. Осторожненько, аккуратненько, ниточки в клубочке на вес золота. Память у меня, слава Богу, что нужно. Все вспомню, все отмотаю назад.