Бумеранг для Снежной Королевы (СИ), стр. 44

— Юрий Сер­ге­евич, а что за Ка­тюха та­кая? За­чем она, и что бу­дет здесь де­лать?

— А это у па­пы но­вый бзик. Он бед­ную родс­твен­ни­цу отыс­кал. Те­перь но­сит­ся с ней, как с пи­саной тор­бой.

— Ки­ра, прек­ра­ти! Ка­тя это моя род­ная пле­мян­ни­ца…

… Он бедную родственницу отыскал… Отыскал… Февраль месяц… Бедную родственницу…

— Се­год­ня бра­тец мой ре­шил ее по ма­гази­нам по­тас­кать при­купить ей хоть что-ни­будь, что­бы не так стыд­но бы­ло, что она на­ша родс­твен­ни­ца. (Кира)

— Ой, маль­чи­ки, ви­дели бы вы эту Ка­тю. Ни ро­жи, ни ко­жи, се­рая мышь в оч­ках, и оде­та, как на­ша двор­ни­чиха. Ужас! И из это­го пу­гала ого­род­но­го Саш­ка пред­ло­жил нам сде­лать что-ни­будь удо­бова­римое. (Вика)

…Ни ро­жи, ни ко­жи, се­рая мышь в оч­ках, и оде­та, как на­ша двор­ни­чиха… Серая мышь в очках…

Все­го один раз я и уви­дел ее жи­вой и да­же ис­пу­ган­ный взгляд, ког­да она впер­вые пос­мотре­ла на ме­ня. Мне да­же по­каза­лось, что она уз­на­ла ме­ня и ис­пу­галась, хоть мы ни­ког­да преж­де и не встре­чались, за это я мо­гу ру­чать­ся, уж ее я бы не за­был. Толь­ко на миг вспых­ну­ла жизнь, ис­пуг и да­же па­ника в ее гла­зах… и сно­ва по­ве­яло хо­лодом.

…Ис­пуг и да­же па­ника в ее гла­зах… Когда увидела меня… это у Кати-то испуг и паника?..

— Ан­дрей, ей про­хода не да­ют вся­кие уро­ды. Нас­толь­ко вы­мота­ли дев­чонку прис­та­вани­ями и уха­жива­ни­ями, что она всерь­ез по­думы­вала о фик­тивном бра­ке, пред­став­ля­ешь? Вот и по­луча­ет­ся, что она тра­тит си­лы и вре­мя на вся­ких при­дур­ков, от­би­ва­ясь от них.

…Ей про­хода не да­ют вся­кие уро­ды… А раньше? Как раньше справлялась?..

…Ког­да Ка­тины гу­бы ока­зались ря­дом, мой нос уло­вил бу­кет из за­пахов гвоз­ди­ки, лак­ри­цы, мя­ты и ко­фе. Рань­ше я встре­чал этот бу­кет аро­матов толь­ко од­нажды. В но­вогод­нюю ночь, ког­да «бес­плат­но» це­ловал снеж­ную де­воч­ку.

…Бу­кет из за­пахов гвоз­ди­ки, лак­ри­цы, мя­ты и ко­фе… Мне бы уже тогда все понять… Не понял…

— Ка­тя, а ты но­сила ког­да-ни­будь бре­кеты?

— Я? Нет! — и снова паника в глазах. — А по­чему ты спра­шива­ешь?

— Ты поль­зу­ешь­ся зуб­ной пас­той «Diamant Rouge», пра­виль­но?

— Да, а как ты…

— Толь­ко у нее бу­кет аро­матов гвоз­ди­ки, лак­ри­цы, мя­ты и ко­фе. Я вче­ра весь ин­тернет про­шер­стил, что­бы най­ти все че­тыре ком­по­нен­та в од­ном мес­те. Эта пас­та очень ред­кая и до­рогая. Но при бре­кетах ее ре­комен­ду­ют. Вот я и ре­шил, что рань­ше у те­бя бы­ли бре­кеты, и пас­та прос­то ос­та­лась.

…Я? Нет! — и снова паника в глазах. Дурак ты, Жданов. Такой умный, и такой дурак!

…— Не на­зывай ме­ня Ка­тень­кой, по­жалуй­ста… Конечно! Катенька — это боль, Катенька — это когда открытая рана, Катенька — это когда на тебя спорят и почти насилуют. Зачем она нужна, эта Катенька? Лучше уж навсегда замерзнуть…

— Ан­дрей, у Ка­ти что-то про­изош­ло. Что-то серь­ез­ное, я бы да­же ска­зал, что очень серь­ез­ное. Она из­ме­нилась за один день, из­ме­нилась до не­уз­на­ва­емос­ти. (Сашка, вчера)

— Она го­вори­ла со мной, как ко­роле­ва со сво­им хо­лопом. Ти­па, как я пос­мел да­же по­думать о та­ком ме­заль­ян­се. (Я)

— Оби­дел­ся, да?

— А ты бы не оби­дел­ся, Саш­ка?

— Нет. Нас­тя со мной не раз так го­вори­ла, ког­да ей на­чина­ло ка­зать­ся, что она мне не па­ра, и ло­ма­ет мне жизнь. Нас­коль­ко я знаю Ка­тю, она из той же по­роды. Те­перь мне кое-что яс­но ста­ло. Лад­но, Ан­дрю­ха, бы­вай.

— Пос­той. Я не по­нял о чем ты.

— А это он хо­чет ска­зать, что Ка­тя пос­ла­ла те­бя на­хер для тво­его же бла­га. (Ром­ка)

— Че­го? Саш­ка, о чем это он?

— Ан­дрей, су­дя по все­му, Кать­ка по­пала в ка­кую-то пе­редел­ку, мо­жет, да­же в бе­ду. Но раз это те­бя не ка­са­ет­ся, то ты си­ди, пей вис­ки, взра­щивай свою оби­ду. Я по­шел, мне Ка­тюху вы­тяги­вать нуж­но.

— Зна­ешь, Ан­дрю­ха, за то вре­мя, что мы с Ка­тей зна­комы, я ви­дел ее раз­ной… Вот ты ее сра­зу уви­дел кра­сивой и стиль­ной, уве­рен­ной в се­бе. А за две не­дели до это­го она чуть не умер­ла. (Сашка)

— Как это? (Я)

— Не важ­но, сла­ва Бо­гу, вов­ре­мя опе­рацию ей сде­лали. Де­ло не в бо­лез­ни, я о дру­гом. Она тог­да бы­ла страш­нень­кая, дур­но оде­тая, до от­вра­щения гор­дая, не же­ла­ющая при­нимать по­мощи ни от ко­го. Она очень ум­ная, об­ра­зован­ная, та­лан­тли­вая, да­же ге­ни­аль­ная. Но она столь­ко пе­ренес­ла за свои во­сем­надцать лет, что ино­му и на всю жизнь хва­тит. По­нима­ешь? (С)

— По­нимаю. Вот толь­ко ни­как этот об­раз не вя­жет­ся у ме­ня с Ка­тей. Ка­тюша, ко­торую я знаю, са­ма ко­го хо­чешь мо­жет нес­час­тным сде­лать. (Я)

— А это и есть ее грех — гор­ды­ня. Сдох­нет, а не по­жалу­ет­ся, не поп­ро­сит по­мощи. Ни у ко­го.

— Да с че­го ты взял, что у нее что-то слу­чилось?

— У от­ца есть дос­туп к ее бан­ков­ско­му сче­ту. Она не­делю на­зад пе­реве­ла поч­ти все свои день­ги на счет де­тек­тивно­го агентства «Мег­рэ.Ru». Для че­го? Под­держать агентство? Вряд ли. Но са­мое глав­ное не это.

— А что?

— Ее гла­за! Те­перь уже да­же не за­моро­жен­ные — мер­твые гла­за. Мы с па­пой бо­им­ся, как бы она не сде­лала че­го-ни­будь с со­бой. Спра­шива­ем, что слу­чилось, она в от­вет, мол, ни­чего не слу­чилось и улы­ба­ет­ся, как Гу­ин­плен.

…Ин­те­ресы… те­атр, джаз, эко­но­ми­ка, Мо­царт, братья на­ши мень­шие — сов­па­да­ют… Значит, искала меня, знала, что клюну.

Можно было и дальше вспоминать, сопоставлять, разматывать клубочек. Только необходимости в этом больше не было. Катя, Катюша, Катенька и даже Екатерина Валерьевна — это все была она, моя Little girl ghost, моя девочка-призрак. Моя любимая, моя бедная, моя холодная и моя жаркая, моя нежная девочка, так жестоко, так бесчеловечно раздавленная окружавшим ее миром.

У меня не было ни сил, ни желания даже думать о подонке, шантажирующем ее. Что о нем думать — его убивать надо, и я это обязательно сделаю, нам двоим на планете Земля тесно. Но все это будет потом. Сейчас нужно ответить себе на два очень важных, я бы сказал, архиважных вопроса, и понять, что мне делать дальше.

Вопрос первый и главный — Катя умышленно дала мне подсказку или прозевала кончик ниточки за который я потянул? Если умышленно, то все хорошо и замечательно. Значит, она хотела мне открыться, только не знала как, вот и изобрела такой непростой способ. Тогда мне нужно будет всего лишь найти способ как рассказать ей о том, что я решил ее ребус.

Вот только что-то мне подсказывает, что это, увы, не так. Далеко не так. Катя — это не Кира и не Вика. Если бы она просто искала способ открыться мне, она не стала бы меня бросать. Может и сделала бы тот же ход со Снежной Девочкой, только не заставила бы меня страдать полторы недели, не играла бы в бросания, не сказала бы ни за что: — Я люб­лю его. И ни­какой тюрь­мы для не­го не хо­чу. И скан­да­ла для не­го не хо­чу.

Катя, она настоящая, она такая настоящая, что бросила меня по-настоящему. И сделала это ради меня, чтобы не обрекать меня ни на позор, ни на тюрьму.

Второй вопрос, не менее важный, но гораздо более легкий — Катя меня любит, или просто увлечена? Ответ однозначен. Любит! Так любит, что смогла от меня отказаться. Ради меня! Другое дело, что она сама за меня решила, что для меня лучше. Маленькая дурочка. Хотя и это я могу понять: — Пусть луч­ше он за­пом­нит ме­ня та­кой, ка­кой знал… Не хо­чу, что­бы он ме­ня про­щал. Ме­ня не за что про­щать.