Бумеранг для Снежной Королевы (СИ), стр. 1

========== ПРОЛОГ ==========

Я мечтала о морях и кораллах,

Я поесть хотела суп черепаший,

Я шагнула на корабль, а кораблик

Оказался из газеты вчерашней.

POV Катя Пушкарева…

Все корабли в моей жизни всегда почему-то оказывались бумажными, да еще из вчерашней газеты. Так было всегда… всегда и во всем. С двадцать седьмого декабря тысяча девятьсот восемьдесят второго года, с самого моего дня рождения и до первого января двухтысячного года, когда я родилась заново, предварительно умерев.

Восемнадцать лет и три дня я была Гердой из «Снежной Королевы» Ганса Христиана Андерсена. Правда, очень некрасивой Гердой, зато очень умной и очень доброй. А первого января двухтысячного года Герда скончалась. Пусть и не умерла физически, зато переродилась. Замерзла, как Кай, в глаз которого попал осколок зеркала все из той же сказки. Или даже не так… Что Кай? Ничто, кусочек льдышки. Да, добром не блистал, но и зла от него миру никакого не было.

В моей сказке из пепла Герды восстала сама Снежная Королева, замораживающая всех, кто только смел подумать хоть словом, хоть взглядом ее обидеть. Повторяю, не обидеть, а только подумать обидеть…

О том, что в первую очередь я разрушаю свою бессмертную душу, мне тогда думать было недосуг. Я, как танк, перла вперед, уничтожая все живое и теплое, мешающее движению к заветной цели. Цель была проста и понятна — карьера, власть и деньги. Это была моя месть! Месть убившим во мне маленькую и добрую Герду.

Как же я была слепа, как глупа я была пять долгих лет. Это я-то, с моим умом! Как я могла предположить, что мой панцирь невозможно ни вскрыть, ни даже оцарапать? Как я могла подумать, что бумеранг, запущенный Снежной Королевой, не вернется ко мне назад и не ранит меня саму? И вернулся, и ранил. Хорошо — не убил.

Ну, что же, раз все и живы и даже относительно здоровы, то, может, попытаться провести реанимационные мероприятия? И начинать, я уверена, нужно с себя. Для начала взять и сказать себе правду, попытаться разобраться в самой себе. А дальше… дальше видно будет.

***

БУМЕРАНГ ДЛЯ СНЕЖНОЙ КОРОЛЕВЫ

ГЛАВА 1. Рождение Снежной Королевы.

Если говорить честно, то день моего рождения не двадцать седьмого декабря тысяча девятьсот восемьдесят второго года, как все думают. Нет, нет! Я родилась не в прошлом веке. Я родилась первого января двухтысячного года. Потому что-то бесцветное, безликое, вечно подставляющее правую щеку, когда били по левой, нечто, я человеком назвать не могу. Как там у Александра Сергеевича?

Родила царица в ночь,

Не то сына, не то дочь,

Не мышонка, не лягушку,

А неведому зверушку.

Вот-вот. Неведома зверушка — это была я, серое забитое существо. Правда, я была невероятно добрая и до безобразия умная зверушка, во всем, что касается точных наук, особенно математики и экономики. Остальные школьные предметы зверушка Катя (вот черт, представиться-то я забыла… давайте знакомиться. Меня зовут Катерина Валерьевна Пушкарева) возила прицепом на ту же пятерку, благо особых усилий для этого мне прикладывать не приходилось. Как ни странно, при всем моем уме и знаниях, моя самооценка была чуть выше полового паркета, но пониже плинтуса. И только от того, что я некрасивая. Помните такую песню?

Ну что ж ты страшная такая?

Ты такая страшная!

Ты ненакрашенная страшная

И накрашенная.

Это авторы явно меня где-то увидели и написали ее. Вроде бы и ничего страшного — нос один, рот, что характерно, тоже один, глаз, как и положено, два. Рога не растут, копыта не стучат. Но!

Зубы в единственном рту кривые, а два передних верхних еще и вперед умудрились выпятиться, образовав между собою щель. Пришлось их отправлять на многолетнюю гауптвахту под железные брекеты! Красота, правда?

Нос неплох, безо всяких там горбинок и искривлений и вполне бы мог сойти за приличный, если бы все детство не сопливился, а стоило мне миновать четырнадцатилетний рубеж и избавиться от соплей, как он начал распухать и краснеть, стоило мне только пару слезинок из глаз уронить, а плакала я тогда по любому поводу.

Глаза… Глаза у меня красивые. Теплого, светло-карего оттенка с золотыми искрами. Большие и сияющие. Точно, как в том анекдоте: — А у моей жены глаза огромные и карие.

— А все остальное?

— А все остальное — жопа!

Вот, вот — это точно про меня! Все остальное — это она самая. Даже мои красивые глаза и те решили, что достались не той особе, поэтому и не захотелось им смотреть на мир стопроцентным зрением. Взяли и выдали минус пять. И пришлось мне единственную мою красоту прятать за круглыми очочками а-ля Гарри Поттер. Та еще картинка получилась.

Волосенки жиденькие, тоненькие и, как и положено неведомой зверушке, такие же бесцветные, как и я сама. Чтобы усилить карикатурность моего внешнего вида, папа, считающий меня неописуемой красоткой, позволял мне носить одежду единственного фасона, называющегося прощай, молодость. Я не возражала и не возражаю. А зачем? Горбатого все равно только могила исправить может. Одень я что-то приличное и модное и сразу моя личная «красота» станет еще заметнее. А так… Так все гармонично — страшненькая девочка в страшненькой одежде!

А еще в той, в прошлой жизни у меня была дурацкая манера извиняться. За все! Сидоров, местный дебошир, поставит мне подножку, я упаду, разобью коленки, встану вся в слезах и… извиняюсь. Танька из соседнего подъезда кричит, чтобы меня в игру не принимали, потому, что я уродина, извиняюсь и отхожу от всех. И так на каждом шагу, вплоть по тридцать первое декабря тысяча девятьсот девяносто девятого года включительно.

А уже в одну минуту нового года и нового века я родилась заново, и вбила свое вчерашнее извинение Денису прямо в его помойный рот, а то, что при этом он тоже стал щербатым, потеряв один свой белоснежный и ровненький зуб, в этом виновна не я, а кружка, которую он в это время держал в руке у самого своего рта. А не надо водку кружками пить, под бой курантов пить нужно шампанское из разовых бокалов.

Но я вам лучше по порядку расскажу ту историю, чтобы вы, как и все остальные, не говорили, что у меня отказали тормоза, и что я дикарка.

***Я училась лучше всех не только в своей группе, но и на всем потоке. Училась себе, никого не трогала. Понимала, что всякие там свидания, букетики, поцелуйчики, секс и размножение мне не грозят. Моя жизнь — это карьера. Я должна стать лучшей, чтобы выжить самой! А размножаться таким, как я, и вовсе не стоит. Зачем? Чтобы и их потомство стало объектом насмешек и боли? Я вообще считаю, что таким, как я нужно законом запретить размножаться.

Хотя детей я очень люблю. И уже лет в пятнадцать знала, что когда сделаю карьеру и заработаю много денег, то обязательно возьму отказного ребенка, а может и двух. И буду им хорошей матерью.

Ну, вот… училась я, значит, училась, закончила первый, затем второй курсы МГУ экономического факультета лучше всех на потоке. И на третьем курсе доучилась до повышенной стипендии. Папа очень этим моим достижением гордился, как всегда гордился моими дипломами с олимпиад, и вообще любыми успехами.

Вместе с повышенной стипендией я получила задание: подтянуть в учебе новенького, который перевелся к нам из Питерского института, а там программа была слабее. Звали новенького Денисом. Он был очень красив, что уравновешивалось его незамутненным знаниями мозгом. Как верно заметил мой единственный друг Николай Зорькин — Денис мне был дан в нагрузку к растворимому кофе.