Предварительное дознание (СИ), стр. 42

Отдаться на волю своих чувств и во власть другого человека оказалось очень легко. Я поплыл, как малолетний пацан, впервые попавший в постель к опытной красотке. Стеснение и стыд отошли на второй план, оставив место лишь жажде наслаждения и нашим желаниям.

Сайман ласкал меня ртом, и от резкого удовольствия член болел, стремясь получить разрядку. Прикосновение его рук к моему анусу и уверенные ласки не мешали расслабляться, всё казалось правильным и естественным, даже то, как он с жадностью вылизывал мою сперму и влажные от выделяемого во время течки секрета пальцы. Своего вкуса я никогда не пробовал, но видя, с каким наслаждением он это делает, твёрдо уверился, что позже повторю это сам. Но только когда никто не будет видеть.

— Вначале будет непривычно тянуть, но ты главное не зажимайся, расслабь мышцы и напряги пресс, — дал он мне последние наставления и, прежде чем я успел что-то ещё сказать или спросить, резко толкнулся в меня, проникая слишком быстро и слишком глубоко.

От необычных ощущений я поперхнулся воздухом, в первое мгновение почувствовав лишь резь и обжигающее жжение. Сайман замер внутри, следя за моими эмоциями, вслушиваясь в прерывистое дыхание, и смазано целуя сжатые от напряжения губы.

— Расслабься, расслабься, — продолжал шептать он, пытаясь добиться от меня хоть какой-то реакции.

Мне было не до разговоров, потому что, как только неприятные ощущения отступили, желание усилилось в сотни раз. Страсть распирала изнутри, и я без зазрения совести мог бы утверждать, что живёт она непосредственно в заднице, превращая меня в комок похоти без единой здравой человеческой мысли. Мне хотелось, чтобы он двигался, сильно, быстро, проталкивая свой член глубже и затрагивая внутри нечто, сейчас контролирующее всё моё существо.

Вывернувшись из его объятий, я лёг на живот, выгибаясь в спине как завзятая шлюха, предлагая себя, и простонал что-то невнятное. Хвала небесам, Сайман это понял, и меня затопило безумством примитивного животного траха.

Когда, после нескольких моих и его оргазмов, он лёг рядом, я не мог говорить. Язык онемел, как и каждая мышца в моём теле. Это казалось прозрением, божественным откровением, познанием истинного смысла существования человека. Смысл моего бытия и прелести омежьей физиологии. Естественная смазка избавила меня от необходимости возиться с искусственными лубрикантами, мышцы ануса тянулись легко, а чувствительность была выше, чем у головки моего члена. Было ли такое чудо анальной пенетрации доступно только омегам, или каждый мужчина мог насладиться анальным оргазмом, я не знал и вряд ли рискну когда-либо интересоваться подобным вопросом. Мне было хорошо. Больше, чем хорошо. И единственно о чём я жалел, что так долго боялся своего статуса.

— Не собираешься меня убивать? — чуть переведя дух, спросил Сайман.

— Собираюсь тебя насиловать, — ответ вышел хриплым, оказалось, что я сорвал голос.

— Не переживай, сам справлюсь, — он рассмеялся и наклонился к моим губам.

Ощущение его слюны, жёсткая щетина и горький вкус языка сейчас казались невероятно притягательными, возбуждающими. И я отвечал со всей страстью и старательностью, на которые мне хватило силы.

— Я люблю тебя, — произнёс он, заглядывая мне в глаза. Я не ответил, снова поцеловал и потянул на себя, желая продолжить начатое.

Не знаю, любил ли я вообще когда-либо по-настоящему. Так, чтобы между мной и партнёром была не только страсть, но и настоящая духовная связь. К Глен Маурели у меня не было никаких чувств, хоть на её могиле и рыдал как ребёнок, впрочем, тогда я и был ребёнком. Всегда чётко осознавал, что любил сестру и мать. Но никогда не был уверен в своих чувствах к Лори. Сейчас с Сайманом меня мучили сомнения — я испытывал влечение, желание близости и душевного контакта. Но можно ли было назвать эти чувства любовью?

Возможно, мне хотелось, чтобы это так было, потому что впервые в жизни я не просто трахался, а обстоятельно занимался сексом: спокойно, размеренно, желая доставить удовольствие партнёру, ловя его стоны, следя за изменениями на его лице, пытаясь понять, насколько серьёзны его чувства ко мне. Они были важны. Сам точно не понимал почему, но мне хотелось, чтобы он говорил эти глупые слова о любви снова и снова. Мне было необходимо их слышать...

Примечание к части [1] Вальтер Ульбрихт – руководитель ГДР до 1973

[2] Й: Последний мужчина - Y: The Last Man

Часть 9

2037.21 мая.

Берлин. Гросгёршенстрассе 14

Du bist mein Licht im weiten Ozean

Der Stern, der mich führt

Du bist die Sonne, die mir ein Lächeln schenkt

Das Licht, das mich berührt

(Sonne – Schiller)

Сайман устроил мне настоящий секс-марафон. Даже и представить не мог, что получится столько времени качественно трахаться. К вечеру вторника я уже ни о чём не переживал и не смущался своего к нему влечения. В конце концов, у меня ведь была течка, можно было позволить себе поддаться инстинктам. В процессе смог хорошенько рассмотреть Саймана, сначала с робостью ощупал его член и пах, потом уже с большим энтузиазмом сделал минет. Вышло паршиво, но он кончил, и мы оба остались довольны.

В среду утром Сайману нужно было на работу, да и меня Берн достал звонками, всё спрашивая, когда же появлюсь. Пообещал приехать где-нибудь к полудню, поскольку не сомневался, что ночь будет тяжёлой. Но Сайман с не меньшим воодушевлением, чем до этого пихал в меня член, предложил посмотреть какой-то старый сериал и заказал на дом три пиццы и пиво. От пива я отказался – надеялся, что наши половые игрища имели результат.

— Будешь на ночь столько жрать и бухать, к сорока в дверь не войдёшь, — заметил я, когда понял, что этот проглот не оставил мне пиццы с ананасами.

— У меня после изменения, метаболизм раз в десять ускорился. Могу пить, курить и трахаться без ущерба для здоровья.

— Заметил, — усмехнулся я.

— Ты, похоже, завидуешь моему крепкому телу! — Сайман подвинулся ближе и глаза у него загорелись возбуждением – за эту пару дней я научился угадывать его настроение и желания. — Ты ведь сушёный и объёма нет, — его рука скользнула мне на бедро и погладила по животу, с весьма определёнными намерениями.