Первый шаг Некроманта. Том 6 (СИ), стр. 11

«Умница. Задержала ублюдка».

Драться на равных с протеже бога смерти не каждому по силам. Бессмертный элементаль который раз доказывал свою полезность и мощь. Сычи, подопечные Кудяблика и перешедшая под мой контроль орава легионеров напали скопом на Артиста.

Если быть точным: 213 здоровых единиц, 103 покалеченных, 76 рассеянных по полю в виде обрубков и 109 полностью недееспособных и развеянных в прах — я видел состояние каждого! Артефакт действовал на странных законах магической логики — с меня не требовалась мана.

Попавшего впросак семёрку терзали со всех сторон, а я ринулся бросился к теневой сущности. Теперь мы с ним один на один.

— Опять двадцать пять, да сколько можно⁈ Так нечестно! Барятинский, у-у-у-у! — заорал на всю округу Артист, напоминая про обстоятельства нашей первой встречи, когда его же мортиканты напали на хозяина, история повторялась.

Он пытался ускользнуть от сотен противников опрокинув их магией звука. Те попадали штабелями от круговой атаки, дав ему пространство, но Захар умело наделал дырок в ногах беглеца. Гравитационные стрелы рвали мышцы на раз два.

Маг споткнулся, перекатился кувырком и сбросил конечности как ящерица. На ходу его плоть снова отрастала, но глазомер у Рюмина что надо: бесконечно уменьшаться у Артиста не вышло. А завершил начатое уже Соловей, сковав тело Семёрки в ледовый куб, чтобы замедлить чудовищную регенерацию.

Ближайшие маги воды тоже присоединились к этому действу и своей подпиткой увеличили размеры тюрьмы для неуловимого мага. Пройдоха больше не сбежит.

Гомункул из двумерного создания превратился в привычное человеческому глазу трёхмерное тело. Не знаю хватит ли мне оставшейся маны, чтобы одолеть этого выродка, но я сделаю всё возможное, чтобы он надолго запомнил нашу встречу.

У него за спиной Обскуриан, а я как назло на взял с собой Ломоносова, посчитав операцию обычной текучкой. Кто ж знал, что бог смерти устроит на меня засаду в столь нетривиальном месте? Ещё и откопал с того света Артиста!

— Тебе мало убить моего сына, так ещë и память его оскверняешь? Человеческий выродок, я тебя уничтожу, — в гневе прозвучал демонический голос, не характерный для связок людей.

— Если я что и отвечу, ты всё равно не послушаешь. К чему тогда сотрясать воздух?

Потустороннее существо оголило лицо и я увидел внешность того самого человека, излеченного мной в подвале.

— Гордыня подняла тебя на вершину, Аластор, но без смирения она может оставить тебя одиноким.

— Проповедь от того, кто убивал миллионами? — удивился я, поигрывая в ладони теневым атлантом.

Я понимал его отцовские чувства, но мне совершенно не жаль бешеную тварь, отправившую на тот свет тысячи жизней. Всë же вслух я издеваться не стал. Слишком низко.

— Не того ты покровителя выбрал, впрочем я и сам виноват. Проныра Клирикрос подсуетился раньше… думаешь он святой? Спроси КАК он меня победил, узнаешь много нового.

— Хорошо, и как же? — я понял, что драки не будет и расслабился.

Гомункул не собирался оставаться один против всех, его союзники повержены или бежали, так что он решил хотя бы напоследок подгадить.

— Он убил свою жену. Принёс её в жертву.

— И почему я должен верить в это?

— Потому что ты и сам заметил его гнилую суть.

В чём-то Обскуриан был прав. Пусть на его фоне я девяностолетний младенец, но кое-что понимал в жизни. Эта ложь ничего не давала богу смерти. Он и так знал про мою подозрительность к Клирикросу, а значит, ему незачем врать.

Неожиданно мысли прервал ослепивший меня поток боли. Я потерял контроль над телом, но клон успел подсказать через мгновение, что это из-за шлема. Упав на колени, я сбросил его с себя и инстинктивно перекатился на бок, ожидая удара от гомункула, но его не последовало. Посланник Обскуриана исчез, а вот моя агония нет.

Каждый клочок тела трясло, а изо рта пошла чёрная пена. Я не слышал, что вокруг происходило, мир сжался до игольного ушка, через которое я боролся с приступом скверны. Чёртов шлем поднял меня до шестого шага прямо посреди разговора с противником!

Отчуждение пыталось доказать, что я не достоин жить с этим рангом и отнимало всякую надежду на сопротивление. Но я не был бы тем самым Аластором, архимагом, которого боялись короли, без своего упорства.

«Борись, тряпка!»

Родной голос из прошлого мира напряжëнно прозвучал у меня в голове. Смерть не так-то просто готова была отдать мне власть, ей нужны страдания. Костлявая хотела раздавить своей пятой, но ничего не вышло. Я перетерпел первый чудовищный порыв и ухватился за соломинку.

Процесс самоизлечения расширял угольное ушко жизни и этого оказалось достаточно для подавления всех некропроцессов.

Первым вернулся слух. Вокруг царила непонятная драка. Когда восстановилось зрение, я увидел красные ботинки Беса. Не от крови, нет. Просто он слёзно умолял оставить ему этот новый писк моды, якобы с ним он больше девиц цепляет. Идиот.

Вокруг сплотились сычовцы и не давали очнувшимся легионерам разорвать моё тело. Я приподнялся на локте и увидел как чёрная корка растворяется на пальцах. Руки излечились, но остальное тело не сразу откликнулось.

К тому же возникло странное ощущение внутренней перестройки. Оно было маленьким, но из-за моей способности контролировать все системы организма я сразу же обнаружил неполадку на клеточном уровне.

— Очнулся, Сыч очнулся, ребята! — прокричал обеспокоенно обернувшийся Джон.

— Ха-ха, сукин сын не сдох, а я говорил! То есть, командир… — осёкся бухарец, втянув голову в плечи.

— Рано похоронили, — откашлялся я и сплюнул.

Вкус во рту можно было назвать могильным. Чёрный плевок зашипел и тут же растворился.

Я перевернулся на спину и отпил из брошенной мне фляги Маэстро. Здоровяк каким-то чудом стоял сейчас на ногах, но его прикрывал собой Аничков, не давая лезть вперёд. Влага распространилась по телу и я почувствовал кончики пальцев на ногах.

«Справился».

Морозное синее небо было совсем без облаков. Пролежав так полминуты, я встал и оценил обстановку. К нам прорывались мортиканты Кудяблика, также я чувствовал и тех полумёртвых, что ещё не принесли мне клятву верности. Некромантское зрение улучшилось и охватывало ещё большую территорию.

Противники в этот раз не были усилены шлемом. Я конечно мог его опять надеть и усмирить их пыл, но что-то подсказывало больше не использовать некромантский артефакт.

«Обскуриан узнал моё настоящее имя. Как он это сделал?»

Впрочем, моей оставшейся маны хватило, чтобы окончательно разбить это нестройное воинство. Лавовое торнадо и дружище голем посеяли панику, сломив дух нападавших. Все кинулись врассыпную и мы с сычовцами, наконец, вздохнули спокойно, присев на обломки выцветшего от старости сарая.

— Илья, ты как? — спросил я державшегося за бок паладина.

— Жить буду, — устало нахмурился тот, но глаз, к сожалению, не вернуть.

Возможно, потом, когда я решу вопрос с истинным целительством, но сейчас нет. Пока рано…

— Ты молодец, вы все молодцы, — похвалил я команду.

На пространные речи не было сил, а желание разглагольствовать стремилось к нулю, но этих простых искренних слов было достаточно.

— Я поднял два процентиля, — похвастался Захар и получил в ответ от меня поднятый большой палец.

— Так держать.

Каждый член команды благодаря моей ауре абсолютного места силы за эту схватку улучшил свои стихии. Естественно те, которые он активно использовал.

Далее подчинённые Кудяблика отлавливали беглецов, а новые мортиканты выстроились в очередь, чтобы испить крови Повелителя. Воинство пополнилось тремя десятками магов.

— Боюсь тут больше не будет деревни, — подвёл итог Кишка, осматривая апокалипсис, который мы тут устроили — почти всё постройки снесло взрывами.

— Не спеши с выводами, — заметил ему Соловей и повесил лук за плечо. — Это оплеуха для императора. Думаешь он будет выслушивать о потерянной деревне от своих скандинавских «друзей»? Да они же на говно изойдут. Политика слабости не прощает.