Поймать невидимую свинью (СИ), стр. 6
Ой-ой-ой… мероприятия по поиску невест!
Принца стало откровенно жалко. Хоть он и отправил меня в пешую прогулку с зомби, и вообще…
Будто почуяв слабину, Лиам сделал шаг ко мне и заглянул в глаза.
– Нара, – торжественно произнес он. – Спасите меня!
Что на это ответить, я попросту не знала. Сватать ему Гуниллу явно бесполезно – вон сколько он от нее бегает уже. Может, мое главное преимущество в том и заключается, что я на шею не вешаюсь? Ну, не может же, в самом деле, третий принц империи всерьез рассматривать как кандидатуру в невесты кучерявое недоразумение, вечно в чем-то угвазданное и обвешанное зверьем?
Во всяком случае, я впервые увидела на вечно невозмутимом лице принца совершенно искренние чувства. И проигнорировать это просто не могла! Принц или не принц, тут у меня мужик в беде. Надо спасать, в самом деле!
– Ладно, – я тяжко вздохнула. – Я подумаю!
В конце концов, в крайнем случае побуду немного фиктивной невестой, с меня не убудет. И вообще – интересно же, как принцы ухаживают!
В этот момент послышался негромкий, но исключительно мерзкий звук – что-то скрежетнуло по стеклу.
Мы с принцем обернулись к окну одновременно – чтобы обнаружить прижавшегося к нему брюхом крокодила. Скрежетал по стеклу коготь – мимокрокодил поднял переднюю лапу, чтобы вытереть скатившуюся по морде растроганную слезинку. Клянусь, он выглядел умиленным!
Но удивило меня вообще-то не это.
Мимокрокодила давненько никто не видел, а вот теперь…
– Почему он желтый?! – я поморгала, а принц совершенно как-то по человечески пожал плечами.
– Не могу объяснить.
– Может, ему витаминов каких не хватает? – предположила я.
– Или у него сезонная линька, – выдвинул свою версию Лиам.
– Надо будет спросить у профессора, – заключила я и вдруг широко зевнула. – Утром.
*
– Увы, мы крайне мало знаем об этих удивительных созданиях, – вздохнул профессор Кирреску, как-то ненавязчиво отстраняя меня от входа в чулан. – Говоря откровенно, именно слух о мимокрокодиле стал когда-то причиной, по которой я предложил свои услуги приюту. Я надеялся, что, возможно, удастся выследить и изучить это животное… увы, этим чаяниям не суждено было сбыться, хотя я все еще не теряю надежды. Вдобавок уже потом я обнаружил, что здесь вообще открывается широчайшее поле для исследований. Что до консультаций вам и другим сотрудникам – они не составляют для меня никакого труда, я ведь преподаватель и привык иметь дело со студентами.
“То есть неучами и балбесами”, – перевела я про себя.
– Значит, о них вообще ничего толком неизвестно? – разочарованно протянула вслух.
Профессор неопределенно пожал плечами.
– Кое-какие данные есть. К примеру, известно, что в естественной среде обитания мимокрокодилы заглядывают в чужие гнезда и пещеры и непременно дают им оценку. У этих рептилий, как вы могли заметить, чрезвычайно живая мимика, с помощью которой они выражают богатейший спектр эмоций. Вреда они никому не причиняют. В современных условиях большинство мимокрокодилов предпочитают селиться в местах обитания человека – в городах и крупных селах. Они любят заглядывать в окна, наблюдать за жизнью людей. Кое-кто утверждает даже, что современные городские мимокрокодилы эволюционировали настолько, что порой принимаются давать советы. Причем, как говорят, именно в самые пикантные моменты!
Я представила «самый пикантный момент» и заглядывающего в окно мимокрокодила. С эдакой снисходительной физиономией. Ну… да, в общем, советов можно уже и не давать, пожалуй. Момент, так сказать, уже все. Упущен безвозвратно.
– Увы, это, пожалуй, и все, что мы о них знаем. Что до окраски, то она может быть совершенно произвольной. Попадаются данные даже о мимокрокодилах в горошек и в клеточку! Вполне вероятно, что они и меняют окрас на каком-то этапе жизни.
Я вздохнула.
– Ясно. Профессор, а почему вы все пытаетесь увести меня подальше от этой двери?
Кирреску я нашла в распределителе – причем застала у двери в одну из подсобок, которую он поспешил закрыть. Кажется, именно в эту подсобку я никогда не заглядывала. Или это не подсобка?
Хмммм… ну, если у нас ветеринары в клинике прячут гигантскую птичку, меня вовсе не удивит, если фанатично преданный науке профессор тайно изучает в кладовке какое-нибудь хтоническое чудовище.
И это-то я точно намерена выяснить!
Не то чтобы я стремилась (или надеялась, что смогу) все эти безобразия запретить. Но как управляющая Лирку я обязана их, по крайней мере, возглавить!
– Что вы! – фальшиво всполошился профессор. – Мне просто казалось, что вы собираетесь пройти мимо!
– Вы ведь там что-то прячете?
– Ни в коем случае! – Кирреску даже напустил на себя оскорбленный вид.
– И что же у нас за этой дверью?
– Согласованный проект! – с жаром заверил мой собеседник. – Сохранение редкого вида! Вы можете поднять документацию за прошлую осень! В Сиреневых горах выдался чрезвычайно морозный год, и популяция горных раков-свистунов…
– Подождите, – я нахмурилась. – Сейчас разгар лета. Что, в Сиреневых горах до сих пор морозы?
Профессор вздохнул, скорбно опустив уголки губ.
– Ну, вообще-то там редко бывает жарко! – нашелся он наконец.
Решительно отстранив консультанта, я все-таки прошла к двери, повернула торчащий из нее ключ и вошла.
И едва не присвистнула сама.
За дверью оказался никакой не чулан, а вполне просторное помещение, большую часть которого занимал загон со странным искусственным рельефом: весь пол загона был покрыт буграми и высокими кочками. А еще он был сплошь покрыт… собственно, раками. Раки кишели, заползали друг на друга и на кочки. Каждый из сидящих на верхушках кочек гордо посвистывал – пока его не сбрасывали другие желающие.
Сами раки были раза в три крупнее земных и отличались расцветкой – они были белые в нежно-лососевую полосочку по панцирю.
– Восхитительные создания, не так ли? – умиленно вздохнул за моей спиной профессор. – И уникальный эксперимент! Зима в Сиреневых горах, как я уже сказал, выдалась суровой, а прошлое лето чрезвычайно коротким. Словом, возникла угроза полного исчезновения этого замечательного вида. Видите ли, в естественной среде обитания горные раки-свистуны размножаются крайне, крайне неохотно. Точнее, может быть, охота-то у них и есть, но вот их образ жизни… все дело в том, что самцы зимуют исключительно на вершинах гор. Каждый рак стремится занять свою собственную вершину и, как только добирается до нее, сигнальным свистом оповещает, что вершина уже занята. В этот момент все прочие самцы, которые карабкались на эту самую гору, поворачивают вниз и отправляются искать новую гору – с незанятой вершиной. Собственно говоря, этим поискам и посвящено все время самцов горных раков помимо сезона спаривания. Сезон спаривания наступает весной – ведь самкам необходимо время до зимы, чтобы подрастить молодняк, а подросшим самцам – чтобы найти свои вершины. Увы, как вы понимаете, чтобы встретиться с самкой для спаривания, самец должен спуститься со своей горы. Во время спуска самец непрерывно издает призывный свист, и самки собираются вокруг самых высоких гор. На последних метрах спуска, завидев внизу самку, самец спрыгивает на нее сверху и… гхм. Так и происходит спаривание горных раков-свистунов. Существует даже теория, что именно для этой цели самцы и стремятся вскарабкаться как можно выше. Увы, далеко не каждому самцу удается успеть спуститься с горы до конца весны. А там сезон спаривания завершается, и пора снова карабкаться на гору – причем она может оказаться уже занята! Словом, в силу своей специфики вид крайне редкий и даже исчезающий.
Я представила весь этот процесс и от души посочувствовала самкам раков. Они-то заняты делом – воспитывают потомство, пока самцы лазают по горам туда-сюда. А если этот десантник-любитель, спрыгивая, промахнется? А даже если попал, то спрыгнул, сделал дело и полез обратно – доказывать, кто тут самый крутой рак на самой высокой горе, пока ее другие раки не заняли. А ты опять как-нибудь сама. Трудно, в общем, жить, если ты самка горного рака, тут даже сомневаться не приходится.