Поймать невидимую свинью (СИ), стр. 1

Наталья Филимонова

Поймать невидимую свинью

1. Лови постояльца!

Я переводила взгляд с клетки, водруженной на стойку портье, на молодого человека, топтавшегося рядом. Клетка по-прежнему была безнадежно пуста.

– Вот! – объявил посетитель, жестом указывая на клетку. – Фрося! У меня, видите ли, ремонт в мансарде. Там Фрося немного… пошалила. И теперь там ремонт. А во время ремонта Фрося немного… не вписывается. Вы должны ее приютить. Это займет пару недель! Надеюсь…

– Понимаю, – покивала я, снова уставившись на клетку. – А где Фрося-то?

– О! В клетке, разумеется. Видите ли, Фрося – невидимая свинья. Вообще-то еще поросеночек. Маленький. Она очень славная! Вы увидите. То есть… хм. Возможно, не увидите. Она иногда становится видимой ненадолго. Но это редко случается.

Самому посетителю больше всего подходило определение “юноша бледный со взором горящим”. Он был как-то неимоверно худ, носил великоватый для него камзол и прическу буйным одуванчиком. Я даже посочувствовала – молодой человек страдал такой же лютой кудрявостью, как и я, и наверняка так же регулярно ломал расчески. Только у него еще и цвет волос был вполне одуванчиковый – желтовато-светлый.

Отрекомендовался он Лютеаром Грозди, поэтом. И, видимо, поэт он весьма успешный, если может себе позволить содержание питомца в гостинице на Лирку. Хотя сам и живет в мансарде. Где идет ремонт.

– Вы непременно ее полюбите, – заверил Лютеар. – Фрося – само очарование.

– Не сомневаюсь, – я покивала.

В этот момент клетка пошатнулась, и что-то всхрюкнуло. Клетка шатнулась снова, опасно накренившись, и я поспешила поддержать ее – не хватало, чтобы бедная свинка, пусть и невидимая, рухнула со стойки.

Днище клетки хлопнуло о столешницу – и от удара что-то щелкнуло, а дверца вдруг распахнулась.

Что-то задело мою руку, а потом бухнуло по полу и затопотало в направлении коридора.

– О! Какое несчастье! – поэт заломил руки, приподнимая брови домиком.

– Вы хотите сказать, что она убежала?! – я пошарила рукой в клетке. Совершенно пустой, разумеется.

– Несомненно. Она любит убегать. Надеюсь, вам удастся поймать ее… и поместить в самые лучшие условия!

– Так чего же мы ждем? – я непонимающе мотнула головой. Любой другой клиент, видя, что его питомец убегает, в ту же секунду кинулся бы его ловить. А этот… поэт стоит и руки заламывает.

Я развернулась и кинулась в коридор.

– Это безнадежно! – крикнул мне вслед Лютеар, но я только досадливо мотнула головой.

А пробежав почти до конца коридора, осознала, что он прав. Никакого топота больше не слышно. И как прикажете ловить животное, если оно невидимо?

Ох, как неудобно получилось… надо извиниться перед клиентом, заверить, что мы обязательно поймаем Фросю…

С этими мыслями я торопливо вернулась в холл – чтобы обнаружить, что он совершенно пуст.

Хм. Ну, допустим, оплата за постой Фроси спишется со счета поэта автоматически – благо он успел представиться, а магическими артефактами холл гостиницы напичкан от до, никуда он от нас не денется. Но вот так исчезнуть, даже не попытавшись удостовериться, что с его любимцем все в порядке? Странно это как-то и непонятно.

Во всех непонятных случаях я привыкла обращаться к нашему внештатному консультанту. К счастью, найти его обычно не составляет труда – в это время дня он почти всегда на Лирку. Поражаюсь только, когда он успевает преподавать в своей академии?

Профессора Кирреску я нашла в распределителе. И сходу решила взять быка за рога.

– Профессор! Как поймать невидимую свинью?

– Именно поймать? – профессор вытаращил глаза, поправив очки, – не избавиться? Впрочем, весьма похвальное намерение! Если вам известно место обитания невидимой свиньи и ее удастся изловить и посадить в клетку, это даст мне превосходный материал для монографии!

– Подождите! – я мотнула головой, – что значит – избавиться? Это постоялец! Гостиничный. И она сбежала. То есть ошивается где-то здесь, на острове.

– О! Потрясающе! – глава профессора загорелись, и в эту секунду он даже чем-то напомнил Лютеара Грозди – у него сделался такой же вдохновенный вид. – То есть я хотел сказать, ужасное несчастье, да. Ручная невидимая свинья, невероятно! Крайне, крайне необычный выбор питомца. Видите ли, невидимые свиньи – карантинные животные, как адские белки или неписцы. Невидимые свиньи обычно заводятся в домах помимо воли их владельцев. Эти животные не переносят никакого порядка и излишней чистоты, и всячески борются с ними. Разбрасывают носки и прочие вещи, пачкают посуду, топчутся всюду грязными лапами и сеют мусор. Особенно любят селиться в студенческих общежитиях – преимущественно мужских – и домах всевозможных творческих людей. Детей тоже уважают. Очень нравятся им дома, где есть другие животные. Особенно молодые. Порой даже переезд не помогает избавиться от вредителя. Люди могут не подозревать, что возят его в собственных вещах с места на место! Бывали случаи, когда из-за невидимой свиньи рушились судьбы и распадались семьи!

– Ужас какой! – я округлила глаза.

– Да. Так о чем это я… ах да. Подружиться с собственной невидимой свиньей и приручить ее – весьма, весьма нетривиальное решение! И оно дает превосходный материал для исследования!

– Угу, – мрачно буркнула я, осознавая перспективы. – Только этот материал надо еще поймать. Есть способ ее приманить?

– Ну… – профессор задумался, снова без необходимости поправил очки и подергал себя за бородку, – знаете, если она решит, что остров сейчас – ее дом, то она будет искать самое возмутительно-чистое помещение, чтобы навести там, хм… уют.

Ага. И где в нашем островном дурдоме может быть идеальный порядок и стерильная чистота?

Мы с профессором уставились друг на друга и пришли к выводу одновременно. И даже озвучили его хором.

– Ветклиника!

Ой-ой-ой… в клинике вообще-то пациенты. Страшно подумать, каких бед там может наделать “маленький славный поросеночек” Фрося!

*

В ветклинику мы с профессором прибежали вместе. Каждый раз поражаюсь способности Кирреску в его годы резво скакать, подобрав мантию, как только происходит что-то для него интересное.

В стационаре клиники творился ад. В нос с порога ударил резкий запах дезинфектантов и лекарств. И сразу же стало понятно, почему он такой концентрированный – я моментально поскользнулась на луже, полной осколков. Одной из нескольких луж. Со всех сторон вопили, каркали, крякали, лаяли, мяукали и всячески голосили пациенты. Большинство из них располагались в специальных ячейках подходящего для них размера, закрытых магическим полем. Но, например, редкая наорская райская птица носилась под потолком, беззвучно разевая клюв. Что вообще-то странно, потому что, насколько я знаю, у нее здесь была уже постоянная палата, в которой она не могла видеть других пациентов и переживать из-за них.

Наорская райская птица – создание невероятно чувствительное, с очень тонкой нервной системой. Она восхитительно поет, но от любых переживаний впадает в истерическое состояние, а то и депрессию. И теряет голос. А переживает она из-за всего подряд: плохой погоды, лишнего шума, случайно попавшего в корм камушка или из-за того, что ее давно не навещали и не восторгались ее пением. В общем, не самый простой в содержании питомец. Ей подойдет в хозяева какая-нибудь милая старушка, живущая размеренной жизнью где-нибудь в глуши и обожающая музыку. Главное, чтобы внуки той старушки давно выросли и, приезжая в гости, не вводили питомца в истерику.

У нас бедная райская птица живет от потрясения к потрясению и регулярно лечит истрепанные нервы в клинике. Ну и кто мог выпустить ее из изолированной палаты?

По полу гуляли перья, пух, чья-то выдранная шерсть… а еще там гуляли – точнее, метались – парочка рамидреху.

Рамидреху – это длинные-предлинные зеленые ласки с пятачками вместо носов. Их главная страсть – золото. А еще их шерсть используется во всевозможных целебных настойках. Наш торговый представитель ведьма Гунилла даже как-то пыталась подбросить этим двоим золотую монетку, надеясь, что они подерутся и во все стороны полетит драгоценная шерсть, которую можно будет очень выгодно продать. Но рамидреху у нас очень дружные, они лелеяли ту монетку по очереди… а вот сейчас катились по полу, кажется, пытаясь выдрать друг другу хвосты. Или отгрызть пятачки, сложно сказать.