Корнет (СИ), стр. 108

Сюда они дошли не в пример быстрее, чем шли до этого. Как и предполагал Юрий, оставив лишних людей, всех заводных коней в той заброшенной кошаре, шли ходко, почти всегда — верхами. В нескольких местах только вели коней в поводу, и уже чуть позднее обеда прибыли на место. Охотники, по команде Ковязина, парами рассыпались по округе, остальные же начали «обживаться» в густом орешнике неглубокой балки, окруженной лесом.

Плещеев разглядывал окрестности в подзорную трубу, пытаясь понять, где тут и что.

«Труба эта еще… Вроде бы уже около ста лет известен сей девайс, однако качество по-прежнему не на высоте. Или мне такая досталась?».

Трубу подпоручик купил по случаю, у того же ювелира-выкреста. Была она далеко не новая, изрядно «поюзаная», о чем говорили многочисленные царапины и потертости бронзовых трубок. Судя по полустертым надписям — как бы даже не английская. Кратностью, как уверял сын библейского народа — четырнадцать. Хотя тут Юрий сомневался, как казалось — не более десяти.

Смотрели в трубу по очереди.

«Молодцы, чё! И что мы поняли? А ни хрена не поняли! Нет, так-то видно, что вправо по долине, почти за поворотом, среди деревьев виднеются крыша строений. Версты как бы не две, а то и поболее. Почти прямо напротив нас, на склоне горы, в некоем более или менее плоском месте, тоже заросшим лесом — тоже что-то есть. Проглядывают там то ли сараи какие-то, то ли дома. Чуть выше, на почти голом склоне — еще какие-то развалины. Отсюда не понять, что это такое!».

Плещеев прошипел, привлекая внимание проводника, коротко махнул ему рукой:

— Давай, смотри, Сусанин. Смотри да объясняй, что у нас тут и где!

Горец той трубе не удивился — ну да не совсем же он дикарь! Внимательно осмотрел склон горы, не торопясь, поводил трубой по долине и принялся объяснять. Выходило, что те дома, в дальнем краю долины — это и есть тот самый аул, который родовой у местных разбойников. Напротив, в седловине…

«Или, лучше сказать — на террасе, заросшей лесом!».

Вот эта самая усадьба, или как это называется у местных, которая типа — заимка, загородный дом или дача главного разбойника.

— Ты там бывал? Сколько домов, сараев? Сколько человек там может разместиться? — насыпал вопросов проводнику Юрий.

Проводник ответствовал, что вот прямо на территории именно этой дачи — нет, не бывал. Но с более или менее полной уверенностью может утверждать, что домов там жилых — два. Один побольше, для «элиты». Другой, поменьше — для пристяжи. Еще конюшня обязательно, пара хозяйственных сараев.

— Откуда знаешь? — переспросил Плещеев.

Горец цыкнул зубом:

— Здесь все так строят!

По людям… То есть — по предполагаемому противнику! Как говорится, тут — «хэзэ».

«Ага! Разведка и планирование операции у нас — на высоте!».

Но и проводник, и Макар почему-то утверждали, что вряд ли там нужно ждать более полутора десятков воинов. Ну, может быть еще человек пять обслуги, из местных.

— Вы, ваш-бродь, еще не совсем привыкли к местным порядкам, — взял слово Макар, — Но ежели этот рыжий басурманин здесь, то в большом доме он живет. То есть, он сам да пара спутников: как водится, помощник, да лакей. Ну, еще может быть… Если он с Турции сюда заявился, то пара-тройка турок с ним, в качестве представителей. Из местных… Из местных если только кто из старейшин будет в том доме. А простых туда селить невместно. В малом доме — охрана. Человек до десяти. Обслуга… Ну, пусть будет человек пять-шесть, вряд ли больше. То есть, всего человек двадцать.

— Нас немногим больше. Как нас учили, в атаке, наступающие должны иметь трехкратное превосходство в силах. Это — минимум! А лучше — пятикратное. Рубится фактически один на один… Да и аул почти под боком. Наверняка кто-то что-то услышит. Вдруг выстрел какой? Да думаю — без этого не обойдется! Сколько оттуда подмога будет скакать? Минут пять? Десять? Ладно… еще на сборы десять-двадцать минут. Получается, нам на все про все — полчаса, не больше! Управимся ли? А если управимся — сколько нас останется? Да раненые…

— Немного не так рассуждаете, ваш-бродь. Вот сами подумайте: те же воины, они же — что? Да половина их на постах будет стоять. А посты мы вырежем! Постараемся, чтобы — тихо. То есть… в постройках будет уже не двадцать человек, а десять- двенадцать. Выходит, по два наших на одного ихнего. Да и внезапно, тишком, пока они еще спросонок… Не, все у нас получится!

— Да? А отходить как будем? А как — раненые, или, не дай бог — убитые?

— Тут вы правы, забирать нужно всех: и павших, и раненых! — согласился Макар, потом покрутил головой, пошушукался с проводником, — Коней и коноводов оставим… Вон там!

Охотник указал на край долины, противоположный аулу.

— Базнар говорит, что там тропа есть, по ней и уйдем. Она, правда, не совсем в нужную нам сторону ведет, но то и к лучшему. Отойдем верст на десять — пусть они головы ломают, куда мы двинули. Они же чего ждать будут? Что мы будем отходить либо на север, к «черноморцам» в гости, либо на восток, к себе. А мы пойдем… на юго-восток. Пущай на своих же, местных врагов думают. Оторвемся, потом свернем к себе. А далеко в сванские земли они ходить поостерегутся. Там их тоже не любят и могут встретить со всей душой! А дойдем до кошары, соединимся со своими — тогда попробуй нас взять за рупь, за двадцать! Четыре десятка воинов — это уже не хухры-мухры. Навряд ли они сунутся, не будет у них такой силы.

Вмешался проводник, указав на те непонятные развалины чуть выше «дачи»:

— Там есть кто-то. Видно, днем присматривают за окрестностями!

По очереди попялились в трубу.

— Не могу понять! — с досадой пробормотал Ковязин, — Пацаненок, что ли? Больно мелок, как мне кажется…

Плещеев удивился про себя:

«Ни хрена ж себе — зрение! Пусть и с трубой, но… здесь больше версты будет. Так-то видно, что кто-то есть… Вроде бы. Но вот кто именно?».

Решили посадить здесь наблюдателей, чтобы по возможности разглядели жизнедеятельность «дачников»: кто, сколько, что делает. Пара охотников ушла вниз, к тропе от «дачи» к аулу: тоже понаблюдать, да дорогу посмотреть, как пройти можно будет. Еще парочка разведчиков была направлена к самому аулу — глядеть за бытом горцев, и попробовать определить, какую ораву «помогайников» стоит ожидать после «кипиша». А что последний будет — к ворожее не ходи!

«Это что хорошего — хрен дождешься, а какая кака — так непременно вылезет!».

Вернувшись в лагерь, еще раз обсудили диспозицию. Охотники, как и прежде, снимают посты, казаки — частью в оцеплении, чтобы ни одна падла не проскочила, частью же — поддерживают «зачистку» «дачи». Горцы-союзники? Тоже на «зачистку»! То уж проводник настоял.

Плещеев предложил переночевать, да еще один день посмотреть-понаблюдать, но был раскритикован и охотником, и Подшиваловым.

— Ничего особого мы не высмотрим. Может, только так — деталюшки мелкие. Но вот стоять тут, под носом вражьим дольше необходимого не хочется. Какая-нибудь падла обязательно что-то заметит — это уж как водится! Да и люди перегорят, настрой спадет — тоже ничего хорошего…

Плещеев был вынужден признать, что правы товарищи. Он и сам чувствовал, как свивается, стягивается у него внутри какая-то пружина. Заниматься чем-то, не думать о предстоящем было все труднее. И перегореть, как сказал Ефим — не хотелось!

«Ладно! Подергаем судьбу за цыцки. Посмотрим, есть ли у нас удача!».