Мария, королева Нисландии (СИ), стр. 58

Для того чтобы супружеская пара смогла помыться, слуги таскали воду ведрами. И Мария, привыкшая к избытку чистейшей горячей воды, чуть не заплакала, глядя на позеленевшую медную лохань, в которой ей предстояло купаться с дороги. Утешало только то, что они с Мартином не планировали оставаться долее необходимого времени.

На следующий день Мария с мужем стояли возле трона и встречали старшую сестру дома Валуант Росинду вместе с ее мужем. Король Джермании был существенно старше жены, но выглядел еще весьма крепким и бодрым, сухопарым и подвижным. Пожилым, но не совсем стариком.

Конечно, старшую сестру Мария не видела никогда в жизни и не смогла бы опознать ее. Но в этой чуть полноватой, но при том весьма статной женщине она вряд ли усмотрела бы родственницу Лютеции. Частые роды заставили королеву набрать вес, но, в отличие от брата, она не выглядела обмякшей или обрюзглой.

Эгберт Десятый снова произнес прочувствованную речь, также называя джерманца: «мой царственный брат». Гости привезли в подарок восхитительного качества фарфоровые сервизы. Даже Марии достался комплект на пятнадцать персон, расписанный вручную парусниками, морскими звездами и коньками и, разумеется, раковинами с жемчугом. Старшая сестра была с Марией и зятем весьма любезна, хотя и несколько сдержанна.

До венчания оставалось еще четыре дня, и с небольшой помощью охраны Мартин и Мария, сменив роскошные королевские одежды на костюмы богатых горожан, успели прогуляться по столице. Отчего получили массу удовольствия, покупая подарки детям и всем домашним.

День венчания начался с ужасного скандала: Лютеция, совершенно забыв, что на нее смотрят даже не десятки, а сотни человек, потребовала удаления из свадебного кортежа какой-то неизвестной баронессы.

Свадебный наряд Лютеции был густо-синего цвета и щедро расшит жемчугом. Нахалка же баронесса заявилась в светло-голубом, буквально усыпанном жемчужной вышивкой, производя впечатление чего-то безумно роскошного. Мария с улыбкой узнала искусственные бусины собственного производства, но в скандал благоразумно решила не встревать. Тем более что за баронессу активно вступился король. Поладили на том, что даму отправили в конец процессии.

Дальше был многочасовой путь: свадебный кортеж проехал по улицам столицы до центрального храма и, совершив там все положенные церемонии, развернулся ко дворцу. Благо, что начало зимы было мягким, и день выдался солнечным. Мария с удовольствием разглядывала почти незнакомые ей улицы столицы.

Жених Лютеции, сидя рядом с ней в открытой коляске, украшенной бесчисленными атласными бантами, вызвал бурное восхищение у стоявших вдоль улицы горожанок. Дамочки из толпы бросали в новобрачных не только положенные ритуалом горсти зерна, но и искусственные розы из атласа, шелка и бархата. А князь весьма кокетливо улыбался и помахивал холеной белой ручкой с длиннющими ногтями, давая возможность толпе полюбоваться на крупные перстни.

Сразу за коляской новобрачных, кутаясь в подаренные Марией меха, следовала королева-мать, которую почтительно сопровождал Эгберт Десятый. За королевой-матерью располагалась коляска короля и королевы Джермании, и четвертое место в этой процессии было отдано Марии и Мартину.

Разумеется, столица готовилась к свадьбе: из всех окон, распахнутых настежь, свешивались ковры или просто нарядные отрезы тканей. Многие дома были украшены развевающимися флагами с гербом города, но без королевской короны. Десятки и сотни людей стояли вдоль движения процессии на крышах. В коляску Марии и Мартина тоже попало изрядное количество пшеничных, овсяных и прочих зерен. Именно поэтому сразу, как только гости прибыли во дворец, до начала пира был объявлен перерыв: чтобы все могли сменить туалеты.

Не то чтобы Мария хотела напакостить сестре, но, помня о том, что у них с Мартином так и не было нормальной человеческой свадьбы, а также зная, что белый цвет станет обязательным атрибутом невесты еще не скоро, наряды для пира она подготовила такие, которые подарят приятные воспоминания им самим.

Ткань для одежды она выбирала долго и тщательно. Очень привлекал внимание белый атлас. Только вот Мария прекрасно знала, насколько это глянцевая и роскошная ткань коварна: слишком легко она мнется при носке, и к концу пира платье из такой ткани будет выглядеть, будто его забыли погладить.

Неплохо выглядел бархат, но в силу того, что красители были еще не слишком хороши, он изрядно отливал желтизной. А вот прекрасного качества шелк из Шо-син-тая оказался именно тем, что нужно: цвет чистый, как горный снег, умеренный глянец и муаровые переливы на свету. Разумеется, уподобляться бритарским дамам, носящим под платьями огромные клетки из китового уса, Мария не стала. Ограничилась туго накрахмаленной нижней юбкой и позволила шелку струиться богатыми и нежными складками.

Чтобы камзол Мартина держал форму, его посадили на белую пикейную основу. Вычурная вышивка серебром украсила оба наряда. Чтобы визуально объединить двойные королевские короны и белую одежду, Мария заказала для себя и мужа парные украшения.

Себе серьги, где обсидиан соседствовал с изумрудами, и небольшой воротник-стойку с такими же камнями. Для Мартина, который не был любителем побрякушек, в отличие от многих мужчин, была заказана довольно крупная брошь с гербом Нисландии в окружении тех же камней. При габаритах Мартина эта брошь уютно устроилась в тончайшем кружевном жабо на рубахе и вовсе не казалась такой уж крупной. Руки супружеской пары украшали только обручальные кольца, те самые, с черным королевским обсидианом.

Разглядывая себя и мужа в старом зеркале, в которое последний раз она смотрелась еще до свадьбы, Мария несколько тщеславно и удовлетворенно подумала: «Мы выглядим единым целым! А Мартин кажется еще и самым роскошным мужчиной на этой свадьбе!».

Высокий стол для семьи располагался на подиуме. По центру сидели новобрачные. Справа от невесты — король, слева от жениха — королева-мать. Жена Эгберта на свадебном пиру отсутствовала — негоже беременным женщинам посещать такие события. Мария с мужем оказались соседями королевы-матери. Старшая сестра с мужем сидели со стороны правителя. Больше никого за высоким столом не было — только члены семьи.

Длинный стол для остальных гостей тянулся на несколько десятков метров. Если короткая перекладина буквы «Т», на которой сидели только родственники новобрачной, была сервирована золотом и фарфором, то еще примерно треть длинной части была упакована серебром. Там сидели герцоги и послы иноземных королевств. А уж дальше, там, где посуда была попроще, пировали остальные приглашенные.

Начался скучный и довольно длинный обед. Гости по очереди вставали, произносили максимально пышные речи и пили за здоровье новобрачных. Слуги в это время распечатывали подарки и носили их по залу, давая возможность гостям полюбоваться на свадебные подношения. Столы изобиловали мясными закусками и птицей всех видов.

Действо это продолжалось очень долго и к концу, когда от бесконечных прихлёбываний из бокалов многие уже были изрядно пьяны, на столе спешно начали менять блюда.

Если до этого стояли всевозможные мясные деликатесы, иногда приготовленные так, что совершенно невозможно было узнать начальный продукт, то теперь обеденные блюда заменялись рыбными. Огромная стерлядь, украшенная розочками из кружков лимона, была торжественно пронесена по залу на гигантском блюде. И сейчас слуги, вырезая из запеченной рыбины парящие ароматным дымком куски, подносили тарелки к семейному столу, а новобрачные громогласно объявляли, кому следует отнести эту порцию. Этакая благодарность гостям.

Новобрачный провозгласил:

— Королю Нислан…

— Франкийскому послу с благодарностью от княжеской четы, — перебила его жена.

Побагровевший князь промолчал: его жена — урожденная принцесса, и оборвать ее публично он не мог. Эта женщина сильно раздражала его, но до свадьбы она хотя бы вела себя пристойно, не перебивая мужа или брата, когда им всем приходилось встречаться на пирах.