Мария, королева Нисландии (СИ), стр. 59

Пауза среди гостей была неловкой, Мартин нахмурился, но Мария отрицательно качнула головой, не желая конфликта. "Неприятно, но ожидаемо. Лютеция не изменилась за эти годы.", — подумала она.

Только когда стерлядь была полностью поделена, рыб поменьше поставили на столы для гостей попроще. К рыбе, как и положено, подавали белое вино и вымоченный в роме изюм..

Мария не слишком охотно съела кусочек рыбы, понимая, что до конца вечера больше к еде не прикоснется: такое обжиралово она не любила никогда. Зато гости за столами наконец-то получили возможность разговаривать о чем-то. Сидеть полагалось до третьей, сладкой перемены блюд, и поэтому среди гостей началось некоторое расслоение на компании по интересам.

Как ни странно, это было неплохое время для деловых переговоров. Какой-то Великий бритарский герцог, имени которого Мария не помнила, уже активно беседовал с надутым, как индюк, представителем эспанского короля. Кажется, герцог предлагал ему что-то дельное, потому что к концу их беседы эспанец выглядел менее гордым и значительно более заинтересованным.

Мария пожалела, что сестра находится так далеко от нее и переговоры с ней здесь и сейчас, к сожалению, невозможны. Однако тут на нее обратила внимание королева-мать. Кроме формального приветствия, это были первые слова, с которыми она обратилась к младшей дочери:

— Ты специально оделась так вызывающе, чтобы роскошью своего наряда унизить сестру. Лютецию можно понять. А я… Я запомню твою дерзость, Мария.

— Нам специально подали рыбу после франкийского посла, чтобы показать нам наше место на этой свадьбе, ваше высочество, — вмешался в разговор Мартин. Он не отводил от королевы-матери тяжелый взгляд холодных серых глаз и как бы давил ее этим взглядом, продолжая мерно и тихо ронять слова: — Моя жена, в отличие от вашей средней дочери, ваше высочество, не просто герцогиня, но и коронованная правительница Нисландии. Если вы хотите конфликта, мы можем покинуть это пиршество прямо сейчас. Вы сами будете отвечать перед своим сыном и Советом Министров за себя и за грубость герцогини, вашей дочери. А я не позволю вам унижать мою жену такими замечаниями. Она давно уже не ваша дочь, а правящая королева Нисландии.

Сердце у Марии колотилось как бешеное: она не ожидала ни злобных слов королевы, ни такого ответа от Мартина. Назревал серьезный конфликт…

«Все же он десять лет учился вести различные переговоры… Он прошел отличную школу… Но, может быть, стоит помягче?».

Разумеется, она заметила, что эту чёртову рыбу сперва преподнесли старшей сестре с мужем, затем королеве-матери, потом двум самым мощным соседям — эспанцам и франкийцам, и только потом оделили тарелками их с Мартином. Формально это был повод для обиды. Но поскольку никаких особых отношений с Бритарией поддерживать они не собирались, то и придавать этому значения Мария не стала. Хотя…

«Если подумать, то у нас достаточное количество торговых договоров с Бритарией, и, не взирая ни на какие «родственнее чувства», Эгберт дерёт с нас пошлину по полной. Конечно, бритарцы — наши ближайшие соседи. Но торговля с востоком приносит нам гораздо больше. Случись что, закупать пшеницу и овощи мы сможем и в портах Франкии.».

Она все еще колебалась, стоит ли вмешаться и смягчить слова мужа, когда королева-мать, потупившись, произнесла:

— Я приношу вам свои извинения, ваше королевское величество, — от раздражения лицо ее слегка потемнело, и Мария, больше из жалости к старухе, слегка коснулась своими пальцами сжатой в кулак руки мужа, успокаивая его. Мартин нахмурился, но продолжать ссору не стал.

Некоторое время гости ели во всех видах приготовленную рыбу: начиная от той самой гигантской стерляди, заканчивая паштетами с пряными травами, запеченными в специальных горшочках.

И вот толпа слуг в очередной раз принялась менять блюда и тарелки, а гости торопливо поднимались из-за стола.

Сейчас накрывали фрукты и сладкое, а на небольших антресолях в соседней комнате заиграл скрытый от зрителей тонкой воздушной кисеёй оркестр: слуги распахнули двойные позолоченные двери, и в бальный зал, украшенный сотней свечей, хлынул поток гостей. Пришло время танцев.

Отполированный воском паркет отражал горящие огоньки. Тонкая занавеска, за которой прятались музыканты, колыхалась от слабого сквознячка. А медленная и торжественная музыка была просто прелюдией к началу.

За столько лет Мария прекрасно обучилась не только соблюдать бритарский этикет и пользоваться нужными приборами, но и их салонным нудным танцам. Сама она, разумеется, предпочитала более яркие и страстные танцы Нисландии, требующие изрядного мастерства. Но и теперешнее мероприятие ее не пугало: с Мартином они тренировались вместе. И в грязь лицом не ударят.

Гости выстраивались по ранжиру: первыми — новобрачные; за ними — его королевское величество со старшей сестрой, королевой Росиндой. Третьими встали Мартин и Мария. Именно эти три пары должны открыть бал первым танцем.

Мария жила в этом мире уже много лет, и последнее, в чём её можно было заподозрить — это злорадство. Однако сейчас она, сама удивляясь своей реакции, испытывала именно его! Королева прекрасно понимала, как смотрятся все три пары, стоящие на расстоянии двух метров друг от друга, но достаточно близко для того, чтобы люди, расположившиеся по периметру бальной залы, могли их оценить и сравнить.

Первой парой стояли Лютеция и князь. Ее темно-синий богатый наряд, пожалуй, даже шёл ей. А вот её смотрелся рядом странно. Князь был заметно моложе, с хорошей фигурой, дорого и модно одет и выглядел если не ее сыном, то как минимум, племянником. Его черный с алыми вставками костюм, расшитый золотом, привлекал внимание не только дам, но и кавалеров. Новобрачные выглядели чужими друг другу: этакой случайной парой незнакомцев, которые постоят рядом и вскоре разойдутся.

Следующими за ними стояли его величество Эгберт Десятый и королева Росинда. Вблизи было отчетливо заметно, что это брат и сестра. Пожалуй, Росинда выглядела даже величественнее, чем король. Их наряды совершенно не сочетались, вызывая многоцветием некоторую оторопь: коричневый с оранжевым и золотом костюм короля Эгберта и приятный серо-голубой туалет королевы Росинды.

А вот следующей парой стояли Мария и Мартин, одетые в белый шелк. Марии не было еще даже тридцати, и поскольку она всегда следила за собой, то фигуру сохранила достаточно стройную. А уж Мартину-то при его любви к охоте и вовсе не грозило ожирение.

Он, высокий, массивный, с широкими плечами, но гибкий и ловкий, казался великаном по сравнению и с королем, и даже с князем. Мария же на фоне мужа выглядела как юная девушка.

Сейчас, когда конфликт с королевой-матерью был сглажен и из официальной части осталось только попробовать сладости, королева Нисландии, предчувствуя скорую свободу, немного расслабилась и ласково улыбалась мужу, замечая, как жадные женские взгляды с фатоватого жениха перебегают на ее мужа и обратно: придворные прелестницы сравнивали мужчин. И всё больше и больше женских взглядов собирал на себя Мартин.

Обнаружив в себе еще и капельку тщеславия, Мария улыбнулась собственным мыслям: “Смотрите, смотрите все и завидуйте! Это мой мужчина!”. Впрочем, по-детски показать язык местным красоткам королева так и не рискнула.

Грянула музыка. Мартин церемонно поклонился Марии и протянул ей руку, приглашая начать танец. Пары заскользили по паркету медленно и плавно, отвешивая поклоны влево и вправо и неторопливо, почти синхронно, делая одинаковые изысканные танцевальные па. Сарабанда — танец королей, медленный и величественный.

Лютеция была в бешенстве. Она всегда, всю жизнь обожала танцы! Сарабанда — один из самых простых, но ее муж… это смазливое убожество… ведь он даже не король! Этот нищий князёк, которого просто купил ей любимый брат, всё делал совершенно не в такт, как будто бы ей назло!

То ли красавчик не слышал ритма, то ли действительно хотел досадить собственной жене, но он то подавал ей руку на мгновение раньше, чем того требовала музыка, то делал величественный поклон в сторону после того, как Лютеция уже исполнила свое движение. Пары шли на третий круг по залу, и гнев принцессы разгорался всё сильнее.