Мастер путей. Трилогия (СИ), стр. 126

Вслед за станком идут коллагеновые губки, всасывающие избыток всё ещё поступающей крови. Благодаря начавшему действовать обезболивающему потерпевшая не должна чувствовать адскую боль, какую могла бы. Риск отёка Квинке из-за аллергической реакции на компоненты препарата, конечно, тоже есть… Но и есть риск, что окочурится от болевого шока. Пятьдесят на пятьдесят.

После удаления крови следует промывание раневых полостей с обеззараживанием. Флаконы с перекисью водорода из аптечки бурлящим варевом прочищают раны, шипя и пузырясь. Если этот зверь, который нанёс раны, хоть в половину похож на привычного мне земного псевдо-волка, то под когтями у него должны быть рассадники микробов, бактерий и грибков. Им в раневых полостях делать нечего. Не факт, что с ними справится иммунитет пострадавшей.

Раненая буквально воет и скулит от боли, но держится и не вырывается. Ощущения притуплены обезболивающим, но Они всё равно есть.

Когда вода, коллагеновые губки и перекись сделали своё дело, стал очевиден масштаб произошедшего.

Когти зверя не просто разорвали мягкие ткани в теле, но ещё и оставили отчётливые следы на позвонках и рёбрах: кости белеют из-под разорванной плоти. Скелет выполнил свою функцию и не пустил оружие хищника в тело. Но я догадываюсь, как раненой сейчас больно. Учитывая рост и массу зверя, можно прикинуть силу удара лапой. Кабы трещин в рёбрах не было и защемления между позвонками…

Шить нечем. Моя аптечка первого и второго эшелонов не предполагает наличия шовного инструмента. Остаётся только обеззаразить и наложить повязку. Вслед за всем из подсумка с «медициной» появляется ранозаживляющий гель, которым обильно заполняются все раны. Сверху укладывается большая стерильная салфетка, которую приматываю широким бинтом.

Больше для неё всё равно не смогу ничего сделать. Боевая аптечка не предусмотрена для оказания медицинской помощи при нападении аномальных зверей. А я обучен для оказания помощи при огнестрельных и минно-осколочных ранениях, да и то: лишь первой доврачебной. Этот случай в мою компетенцию не входит. Наверняка что-то где-то сделал неправильно и накосячил.

— Теперь поднимись, — прошу раненую. — И останься в упоре. Мне надо пропустить под твоим торсом бинты.

Потерпевшая послушно исполняет просьбу, поднимаясь на четвереньки через стиснутые от боли зубы, среди которых видны пусть и слегка, но удлинённые, клыки.

Вскрытая упаковка от салфетки и бинта летит прочь из операционного поля, чтоб не мешаться. Марлевая стерильная салфетка, обильно сдобренная ранозаживляющим составом из тубы, ложится на подготовленную рану с обритыми краями: я проследил, чтоб в полостях ран не осталось выдранной шерсти.

Пока широкий стерильный бинт охватывает грудную клетку пострадавшей, закрепляя повязку, до слуха доносятся перешёптывания разбуженных курсантов.

Судя по отрывкам их бубнежа, от увиденного в шоке решительно все.

И что в расположении слушателей Академии из ниоткуда взялся какой-то чудовищный монстр. И что простолюдин умеет врачевать. И что внимания на монстра не обращает, и, по ходу, он же его и завалил. И что какой-то левый чел на изиче контактирует с прокажённой, игнорируя местные правила об их неприкасаемости.

Особо не вслушивался. При наложении грудной рубашки из бинта мне приходится следить, чтоб не пережимало больше необходимого раны и молочные железы в груди, но при этом держало повязку. А мотать рубашку с пропуском плечевых лямок, мягко говоря, неудобно. Спасал имевшийся опыт, но и он не давал расслабиться, на чиле вслушиваясь в переговоры местных или участвуя в них самому.

Оставив бинту лишний метр длины, ножницами из аптечки распустил его пополам от конца на манер раздвоенного языка змеи. Связал ему узел, который затянул в том месте, где остановил разрез. Распустил оба конца полученного «змеиного языка» в противоположные друг от друга стороны, обмотал торс пострадавшей последним туром и закрепил двойным узлом.

— Медсанчасть работает? — спросил я, поднимая взгляд на наследницу Морозовых. — Лазарет. Лечебница.

Светлейшая княжна обернулась к своим телохранительницам.

— Екатерина, Анастасия. Помогите добраться раненой до пункта здоровья. И сообщите об инциденте коменданту.

Обе без слов аккуратно, без лишних телодвижений, что выдавало хорошо пройдённый и качественно закреплённый материал по эвакуации раненых людей и работу в паре, подхватили с пола вислоухую хвостатую потерпевшую, и осторожно, поддерживая, повели в сторону лестницы.

Высыпавшиеся в коридор расступились, обеспечивая проход.

— Безродное отродье, — сплюнул на пол им во след вчерашний кадр, обозванный «Дмитрием Пелагиевичем», не скрывая своего отвращения. — Как только им хватило достоинства опуститься до этой шавки…

Я вздохнул. Перец начал напрягать даже меня.

Причём, этот хер моржовый не подпадал ни под один из самых популярных психотипов отрицательных личностей. Не был напомаженным пидерастическим самолюбцем, не был местным тираном с манией величия. Не выказывал ноток и поползновений в притязании на должность буйнопомешанного на чём-то. Спокоен. Внешне уравновешенный. Но очень неприятный в общении. И вообще нарывается. Провоцирует, и при том откровенно. Даже слишком.

— Вета.

Морозова обернулась ко мне.

— Хочу укоротить этому персонажу язык. Несильно, чуть-чуть. Всего лишь под корень. Это надо как-то оформлять согласно вашим традициям, или я просто могу втащить ему в рыло, чтоб язык сам проглотил?

Перешёптывания в коридоре мгновенно смолкли. Даже, если разбуженная нападением твари массовка ещё не проснулась, то после моих слов, кажется, сон слетел даже с самых долгих и тугих.

— А ты, мил человек, кем будешь? — справился «персонаж». — Чернь, что подверг прилюдному очернению девичью честь светлейшей княжны?

— От твоего помела вместо языка её честь пострадала куда сильнее, — я поднялся с пола. — Не уверен, но, кажется, за это принято бить в морду… Может, сам себя накажешь?

Морозова включила акулу и почуяла скорую кровь. Миловидный ротик наследницы рода обратился в хищный оскал.

— Конечно, мой дорогой «Мастер», — плотоядно облизнулась она. — Кто, как не ты, вступится за поруганную девичью честь?

— «Мой дорогой»? — усмехнулся тип. — «Мастер»? Только не говори мне, что ты легла под этого отброса… Надеюсь, тебе хватило ума не отдаться ему в то время, как грядёт наша женитьба?

— Отброс тут только ты, — припечатала Ветрана. — А «Мастер» — наёмный ратник. И я с куда большим желанием отдамся целой дружине таких, как он, чем тебе.

Девушка обратилась ко мне.

— Если хочешь — можешь разобраться с ним сейчас. Только не так, как с наёмниками синдиката. Тут много впечатлительных барышень.

— Что ж.

«Отброс» наигранно, явно играя на публику, потянулся, будто разминался от долгой спячки.

— Видать, потребно отвадить ещё одного недоноска, возомнившего, что может посягать на мою будущую жену… Иного и не остаётся более… Дуэль.

Что он достиг своей цели — было видно по его глазам. На его лбу написано жирным шрифтом, что он хотел раскрутить меня на стычку.

Ну-с, посмотрим-с, чем дело кончится…

Глава 57

Что-то где-то пошло не по плану

Мне оставалось только пожать плечами. Дуэль — так дуэль. Этим меня не удивишь.

Знавал одного командира из соседнего батальона. Если кто из сослуживцев чего не поделил между собой и дошло до терминальной стадии вражды, он их буквально к барьеру ставил и пистолеты в руки совал. Мог и сломанный боёк поставить вместо нормального, и патроны варёные у него для этого всегда были… В общем, знал мужик, как заставить пистолет не выстрелить, и психологом он тоже был хорошим.

Момент щелчка курка по бойку очень хорошо прочищает мозги и сбивает спесь. Когда понимаешь, что ты выжил буквально вопреки всему (промахнуться из ПМа на дистанции в пять метров не сможет даже контуженный), все прочие суетности и мелочи обращаются в тлен. После таких дуэлей стороны очень часто шли на примирение. Если не помогало — тогда и по другим подразделениям разводили, и на «дизель» уезжали, и прочие методы воздействия применяли…