Ка в квадрате (СИ), стр. 3
— Ах, так! — его подруга сжала кулачки. — Ну всё, Велесов! Больше ничего для тебя делать не буду, даже если на коленях умолять станешь! Скотина бессовестная! — Анечка всхлипнула.
— Только не реви, — Костя моментально пошёл на попятный.
— Так что? — ещё один всхлип.
— Пойду, пойду, — «Шантажистка».
— Вот и славно, Велесов, — похвалила его хладнокровно наблюдавшая сцену Марьяна. — Тебя проводить?
— Обойдусь, — сердито буркнул Костя. Сунул бумажку с адресом в карман и, не прощаясь, зашагал прочь.
— Ох, Анька, доиграешься, — глядя ему вслед, вполголоса заметила Костюшко.
— Это для его же пользы, — безапелляционно ответила Анечка, в прозрачно-серых глазах которой больше не было и намёка на слёзы.
========== Общий знаменатель ==========
«Все беды в мире — от женщин», — Костя Велесов сердито пнул некстати подвернувшийся под ноги камешек. Как она, вообще, себе всё это представляет? «Здравствуйте, Кай Юльевич, я тут случайно узнал ваш адрес и решил навестить»? Угу, и ещё: «А не могли бы вы ставить мне оценки просто так, за красивые глаза?» Тьфу! Велесов скривился.
Между тем, похоже, что он уже пришёл. Где там Анечкина записка? Дом 96, квартира 25. Второй подъезд, третий этаж получается. Костя как раз огибал растущие во дворе густые заросли сирени, когда его внимание привлекла замеченная краем глаза несообразность. Велесов небрежно бросил в ту сторону короткий взгляд и резко остановился. Подошёл ближе. «Так вот как нынче простудой болеют!»
Учитель математики полусидел на скамейке в странной, мало совместимой с нормальными положениями человеческого тела позе, чем-то напоминая изломанную игрушку. «Уронили мишку на пол, оторвали мишке лапу… — Костя потянул носом воздух. — Спиртяга, фу!» Вот так и разочаровываются в людях. Интересно, что скажет директриса, если узнает о своём новом сотруднике настолько компрометирующий факт? «Жалко, сфоткать нечем. А так получится моё слово против его», — Костя задумчиво пожевал губу. С другой стороны, откуда этому алкоголику знать, есть у Велесова реальный компромат или нет? Хм-м-м…
«Сволочь ты, Константин, — холодно сообщил ему внутренний голос. — Откуда тебе знать, из-за чего человек напился до такой степени посреди бела дня? Может, у него горе большое, а ты со своим шантажом влезть пытаешься».
«Да я что, я ничего», — попытался оправдаться Костя. Тихонько вздохнул. Скорее всего, тут действительно серьёзная причина, и самым правильным будет развернуться и уйти.
«Оставив его валяться на скамейке, как последнего алкаша? М-да, я всегда был о тебе лучшего мнения».
«Мне его что, на третий этаж затащить и бросить уже там?» — окрысился Велесов.
«Ключи поищи, умник. Откроешь дверь и занесёшь внутрь».
«Да у меня пупок развяжется!»
«Совесть у тебя развяжется. Шевелись давай!»
«Кажется, это называется шизофрения», — мрачно размышлял Костя, аккуратно ощупывая карманы учительского пиджака. В правом он обнаружил поллитровку водки, а в левом — ключ с брелоком в виде синей стеклянной капли. Ладно, поехали дальше.
Для начала он сбегал на рекогносцировку подъезда. Найденный ключ идеально подошёл к замку двадцать пятой квартиры. Велесов оставил мешающий пакет с апельсинами возле двери и заспешил вниз.
Всё-таки не зря он последние пару лет каждое утро по часу развлекался с гантелями. Тащить бессознательное тело было тяжело, но все-таки возможно. Обливаясь по́том, Костя едва ли не волоком дотянул свою ношу до площадки между вторым и третьим этажами, где остановился перевести дух. «Скотина такая, нет бы очухался уже! Ладно, открываем дверь и последний рывок». Велесов в красках представил, как какая-нибудь скучающая соседка решает выглянуть на шум в подъезде и, не долго думая, вызывает милицию. Доказывай потом, что ты не верблюд.
Однако ему повезло: местное население либо поголовно было на работе, либо в целом не отличалось любопытством. Костя благополучно втащил в квартиру сначала математика, затем апельсины, закрыл дверь и ещё раз шумно выдохнул. Дело сделано.
«Почти».
«Да блин, я ему что, нянька?!»
Внутренний голос промолчал, и Велесов, скрипнув зубами, поволок хозяина жилища в единственную, скудно меблированную комнату, где наконец-то сгрузил на диван.
«Теперь всё?»
Тишина. Костя вздохнул: не всё, конечно. Остались мелочи — расстегнуть пуговицу на впивающемся в горло воротнике рубашки и поудобнее подложить подушку учителю под шею, чтобы голова не запрокидывалась. Ещё, пожалуй, снять очки, а не то грохнет их ненароком, когда оклемается. И так вон на самом кончике носа висят. Костя забрал учительские окуляры, задумчиво повертел в руках. Что-то в них его настораживало. Он посмотрел через линзы и негромко присвистнул: обычные стекляшки. «Зачем ему?..» — Велесов снова посмотрел на математика и догадался. Без очков, с растрёпанными, спадающими на лоб волосами Кай Юльевич тянул максимум на Кая. «Он что, поэтому так по-дурацки одевается? — наморщил нос Костя. — Хотя, в принципе, понять можно: учитель не должен выглядеть младше некоторых своих учеников». Ладно, всё это, конечно, очень мило, но пора и честь знать. Только напоследок поставить рядом кружку с водой: то, что после пьянки жутко хочется пить — факт общеизвестный. Костя притащил из кухни большую белую чашку воды и разместил её на полу у дивана. Отлично, наконец-то можно сваливать. Брелок с ключом он оставил на столике в прихожей и постарался как можно тише захлопнуть входную дверь.
Новенький, пахнущий пластиком пакет с апельсинами так и остался стоять забытым у вешалки.
***
Пожалуй, самое исчерпывающее описание похмельного синдрома можно найти у классика в известном его произведении: «Если бы в следующее утро Стёпе Лиходееву сказали бы так: „Стёпа! Тебя расстреляют, если ты сию минуту не встанешь!“ — Стёпа ответил бы томным, чуть слышным голосом: „Расстреливайте, делайте со мною, что хотите, но я не встану“». Так вот, Каю было ещё хуже.
Смешно сказать, но прожив почти четверть века, он ни разу не напивался в стельку. Более того, он даже ни разу не брал в рот ничего, крепче столового вина. Поэтому к феерии похмельных ощущений оказался не готов в принципе.
Голова казалась расколотым на две неравные части гнилым арбузом, во рту — словно кошки нагадили, и тошнило, господи-боже, как же его тошнило! «Кто-нибудь, умоляю, убейте меня!» — Кай кое-как свесился с дивана. Разлепил правый глаз — темно. Ночь, что ли? Или водка оказалась палёной, и он ослеп? Да нет, вроде бы зрение проясняется: вон, что-то белеет сбоку. Больше волевым, чем телесным усилием Кай свалил себя на пол. «Моя чашка… Вода!» Он по-собачьи вылакал живительную влагу и устало прижался раскалённым лбом к холодной гладкости линолеума. «Никогда больше! А, собственно, с чего это я вдруг? Ах, да, Влад женится», — странно, но последняя мысль больше не вызывала каких-то особых эмоций. Наверное оттого, что ему сейчас было настолько плохо физически, что на какие-то другие переживания у организма просто не хватало ресурсов.
Кай не смог бы сказать, сколько так отлёживался. Но постепенно дурнота уходила, и он решился на попытку встать на карачки. Перед глазами тут же поплыли золотые круги, и его вырвало желчью. «Дерьмо!» — Кай пополз в сторону санузла. Цепляясь за раковину, на полную мощность открыл в ванну кран с холодной водой и сунул раскалывающийся затылок под ледяную струю. Радикальная мера помогла: через каких-то полчаса Кай Остролистов снова обрёл главный из признаков Homo sapiens — способность внятно размышлять.
«Как я попал домой? Я же помню, меня срубило на лавочке. Автопилот? И где ключи?» — придерживаясь за стены, он уже на своих двоих выбрался в коридор. Чайку бы, но сначала проверить дверь. Щёлкнул выключатель, и прихожую залил ослепительно яркий для несчастного Кая свет сорокаваттной лампочки. Проморгавшись, он обнаружил дверь закрытой, ключ — на столике у телефона, а рядом с вешалкой — подозрительный чёрный пакет. «Это не моё, — Остролистов легкомысленно заглянул внутрь. — Что за ерунда? Апельсины?» Вспомнилась цитата из другого классического произведения: про бочки и братьев Карамазовых. Кай поискал в пакете записку или что-нибудь ещё, разъясняющее суть происходящего, но ничегошеньки не обнаружил. «Мистика какая-то».