Вне эфира (СИ), стр. 4

М-м-м… Дальше. Ким пожимал руку конгрессмену; Ким праздновал день рождения в окружении блондинок; Ким выступал на конференции, Ким получал грамоту. В «инстаграме» репортёра обнаружились все атрибуты успешного человека и мало личного. Я изучал список его подписчиков, когда внизу страницы появилось «скайп»-уведомление.

Чёрт, чёрт, чёрт. Уже одиннадцать часов вечера?

Копирайт нужно сделать до двенадцати. Вот и заказчик подоспел, вежливо интересуясь, ожидать ли готовую работу вовремя. Злясь, что сорок минут проторчал на страничке Кима и не разобрался с видеофайлами, я свернул браузер и открыл редактор. Испытательный срок на Седьмом льстил, но я нуждался в финансовой подушке безопасности, поэтому продолжал работать в сети.

***

Кирпичные двухэтажные стражи проводили меня до развилки, где заканчивалась неровная плитка, и я пересел на велосипед. Добро пожаловать на окраину Западного Бронкса: в промзону, наполненную однотипными домиками из прошлого века. Я поселился тут, стремясь к как можно более скромной арендной плате. Соседствовал с нерасторопными ничтожными неудачниками, не здоровающимися ни с кем — сокращённо ННН. Они редко выходили в свет, радовались, что НьюЙорк оставил их в покое и заставляли чувствовать себя последней безразличной мразью, не поднёсшей пакеты многодетной мамочке или сгорбленному старику.

Я крутил педали, приветствуя кивком малознакомых людей из Южного Бронкса. О, а ведь у них тоже была странность! Эти люди считали, что проезжающие и проходящие мимо жители Нью-Йорка входят в какое-то сообщество, то есть — друзья по умолчанию. Мужчины и женщины постоянно кривили рты в улыбках и выряжались, словно на Бродвей. И нет, я не преувеличивал.

Увидев их впервые через солнцезащитные очки, я вспомнил двоюродную сестричку Кристи и то, как она лет в тринадцать опустошила мамин шкаф с одеждой. Натянула на тонкие неуклюжие ножки колготки в сеточку, нахлобучила на голову шляпку и шлёпала по дому, утопая в каблуках на пять размеров больше. «Я уже взрослая, взрослая, Энди, ты что, мне не веришь?» — повторяла она, размахивая зелёным боа. Её отец, кстати, почему-то решил, что это была моя идея и обвинил меня в педофилии. К счастью, до полиции дело хотя бы не дошло. Представляю, как бы Кристи понравился Южный Бронкс — ходи себе в зелёном боа, никому нет дела. Тут все разыгрывали театральное представление в духе: «Мы же в Нью-Йорке, ура!» — и вызывали у меня то же чувство, что и сестра, — смесь снисходительности и пренебрежения.

Хотя сегодня я отвечал им почти искренне. Ехал на работу в приподнятом настроении: выкроив пять минут перед выходом, чтобы посмотреть на «ютубе» свой сюжет, в итоге испытал экстаз, когда услышал, как Крис сочным дикторским голосом начитал мои данные в конце видеоролика про топливо: «Кристофер Пратт, Эндрю Флинн, специально для Седьмого канала».

Какой же это кайф!

Добравшись до офиса, я заглянул в монтажную. Там тучный парень по имени Нил подготовил заметки по сюжету. Я сел рядом, сжимая кулаки в карманах куртки. Вот и пришло время первого анализа. Нил раскрыл сохранённый в Premiere Pro проект, и сдвинул мышку, перевернув пустой стаканчик из-под кофе. На просторной столешнице едва отыскалось свободное место, не занятое бумажками, распечатками, одноразовой посудой и бумажными пакетами из-под фаст-фуда. Наверное, Нил снисходил до того, чтобы это периодически убирать, иначе ему бы сделали выговор. Ни в одном уголке редакции я не заметил такого беспорядка, как здесь.

— Синхрон с усатым челом. — Нил переместил курсор на тридцать девятую секунду. — Ты включил камеру после того, как он представился, Крису пришлось перезванивать и уточнять…

— Понял.

— Не бойся переспрашивать у интервьюируемых имя и фамилию, это экономит репортёрам время. Иногда оператор не успевает включить камеру, когда герой представляется.

Спокойно, Энди, стандартная работа над ошибками.

Я хотел ненавязчиво поинтересоваться у Нила, каким владею уровнем по сравнению с другими операторами, когда кто-то без стука вошёл в монтажную комнату. И прежде чем я обернулся, Нил не без удовольствия протянул:

— Приве-е-ет, Ким.

По шагам засёк? Меня передёрнуло. Вчера вечером я, размышляя о новой работе, пришёл к выводу, что хотел бы быть морально готовым к встрече со своим журналистом.

К тому же я не выносил, когда тихо подкрадывались сзади.

— Это первый сюжет нашего Энди. — Нил кивнул в мою сторону головой.

— И как он справляется?

Я впал в ступор: поворачиваться и официально представляться? Или делать это сейчас поздно? Теперь уже точно поздно. Ким подошёл вплотную, оперся локтями о спинку стула и окутал вкусным ароматом. И нет, это не эвфемизм к слову «сексуальный», я же не Элис. Ким пах шоколадом с вишней. Ему хотелось вызывать повышенное слюноотделение у коллег?

Что за человек такой?

— Да вполне неплохо для первого раза.

Я невольно напряг плечи, дыхание участилось. Меня интересовало мнение Кима, но я подсознательно надеялся услышать его попозже, когда между нами установятся приятельские отношения. Надеялся, что оно не дойдёт до моих ушей во второй же рабочий день, повиснув где-то между Кимом и Крисом за обедом или Кимом и редактором Майклом.

— Не сказал бы. — Поток тёплого воздуха приласкал мою щёку. — Кадр на двадцать первой секунде, видишь? — Ким потянулся к мышке, перегнувшись через меня. Совсем немного поднять голову и уткнуться ему в шею? — Не выставлен баланс белого после перехода с улицы в помещение. Вся раскадровка топливной сборки, которую мы хотели использовать, длилась меньше трёх секунд, учитывая, что первая и последняя секунда часто «ехали», монтировать это было невозможно. Синхрон записан с выглядывающей из-за лацкана пиджака петличкой, тоже не окей. И ты даже не записал на камеру, когда герой представлялся, Энди.

— Нил сказал мне об этом…

— Оператор должен пользоваться наушниками — они подключаются в такое ярко-жёлтенькое гнездо около кнопки «пуск» на камере; это не должно создать тебе проблем, если ты не дальтоник, — произнёс Ким, прижимаясь грудью к моей спине. — Синхрон с конгрессменом периодически писался на пушку. Почему нет ни одного люфта? Энди, люфты же делают сюжет таким сочным! На моменте представления героя мы вынуждены были поставить видео с его синхроном, ненавижу это, а перебивок не нашли. Ну, и накамерный свет мы таскаем в сумке, чтобы его включать. — Ким выдохнул мне в ухо, которое наверняка покраснело.

Подождав, пока он выпрямится, я обернулся, стараясь придать лицу понимающий, но решительный вид. Я знал это, но свет внёс хаос, и мозг отключился. Люфт, перебивка, петличка в кадре? Боже, я думал о том, как бы успеть снять и показать Крису, какой я профессионал. И не расскажешь ведь Киму о причинах внезапной амнезии: вот что самое ужасное.

Мой внутренний ребёнок хотел надуть губы и апеллировать при помощи фразы: «В эфир-то сюжет пошёл, он не так уж и плох!». Но не затевать же спор: Ким не поленился посмотреть мой первый сюжет, выделить найденные ошибки; пришёл сюда и высказал своё драгоценное мнение по поводу съёмки, рассчитывая, что я, его оператор, приму замечания к сведению.

Ну, или он был занудой. Тогда придётся смириться.

— Я учту замечания на будущее.

Ким хмыкнул. Не терплю эту привычку.

— На первых порах советую сделать для себя список-напоминалку в блокноте. Перебивки, заявочный план, раскадровка, люфт. И у журналиста, то есть у меня, почаще спрашивай, что нужно. Иногда я почему-то забываю, что оператор не владеет телепатией.

Я смотрел на Кима, сосредоточившись на том, чтобы выглядеть сосредоточенно. Нил угодливо рассмеялся; боковым зрением я заметил, как затряслись складки у него на животе.

— Хорошо, конечно.

— В график координатор тебя ещё не внёс, но со следующей недели ты будешь в списке. А пока — работаем ситуативно, и не планируй ничего на завтрашний вечер.

— Ладно.

— У нас выезд в частном порядке.

Смотря на Кима, я чётко осознал, что меня слишком долго не касался особенный мужчина, от которого внутренности загорались бы огнём без напитков и других ухищрений, делающих не очень-то привлекательных парней «годными». НьюЙорк оказался искушающим средоточием быстрого и бесплатного секса: я не устоял. Но отдавал себе отчёт в том, что последние недели спал с экземплярами, к кому не захотел бы подойти при свете дня. Именно поэтому по телу распространялось тепло, стоило вспомнить, как близко был Ким ещё секунду назад.