Играя за кулисами (СИ), стр. 6

От неожиданности Тристан замер на месте и несколько секунд откровенно пялился на коллегу, пока сознание не послало сигнал, что это становится неловким. Но молчание прервал Олдридж.

— Джеймс меня не искал там?

— Нет, — Тристан качнул головой. — В зале уже нет никого, все разошлись.

— Здорово…

Они снова замолчали, и чтобы как-то отвлечься от непростой ситуации, а заодно потянуть время и придумать, что дальше сказать, Тристан стянул резинку с хвоста и начал заново собирать волосы, рассыпавшиеся по плечам. Голос Джереми снова прервал тишину.

— А зачем ты хвосты носишь?

Тристан застыл с поднятыми руками.

— В смысле зачем?

— Ну для чего волосы убираешь? Тебе же хорошо вот так… — Джереми кивнул на длинные чёрные пряди, выпавшие из ладоней Тристана. Пожалуй, ситуация своей странностью и неловкостью достигла апогея, и разговор выруливал куда-то совсем не туда. Но Бенсон держал лицо.

— А, ну удобнее так, в лицо не лезут…

Хотя без этого объяснения можно было обойтись, похоже, Джереми его уже не слушал. Взгляд синих глаз стал стеклянным и ничего не выражающим. Собрав волосы, Тристан плотнее застегнул куртку и уже собрался развернуться и уйти, но Олдридж снова отмер.

— Тристан, а ты не хочешь напиться?

Нет, оказывается, вот апогей. Бенсон решил, что ему послышалось. Это сейчас точно Джереми ему предложил?

— Черт, я, наверное, полным придурком сейчас выгляжу. Мы с тобой вроде как особо и не приятели, да? — от неудобной правды, звучавшей в словах Олдриджа, становилось совсем грустно. — Просто мне сейчас это ну очень надо. А один я не хочу. Вот и подумал… Ты же уже не на обезболивающих?

Где-то на задворках сознания подняло голову удивление, что Джереми вообще в курсе зубной проблемы Тристана, но все остальное ожидаемо перевесило. Наверное, стоило сослаться на дела, которых этим вечером у Бенсона не было, или сказать, что да, он все ещё пьёт таблетки, хотя зуб перестал его тревожить еще два дня назад, так что и это было бы ложью. Да мало ли аргументов, чтобы отказать в попойке человеку, который особо тёплых чувств и не вызывал никогда.

Бывает иногда такое: бесит кто-то, раздражает, угнетает своим присутствием или поведением, а потом вдруг неожиданно оказывается в ситуации, где проявляет слабость. И его становится жаль, ни с чего, просто рождается сочувствие к тому, кому плохо. И хочется, если не пожалеть, то по крайней мере выслушать. Хотя разум вопит против этого. Тристан решил, что стоять под снегопадом и раздумывать как-то глупо.

— Да, я уже бросил пить таблетки. И вечер у меня свободен. Так что…

Лицо Джереми из несчастного на секунду расцвело счастливой улыбкой. Будто ему лучший друг поддержку оказал. Странный все же малый.

В тот вечер Тристану еще не раз предстояло удивиться. Во-первых, как выяснилось, жили они в одном районе, Южном Уимблдоне. Это стало понятно, когда машина Джереми свернула на знакомую улицу, и Тристан сообразил, где они находятся. Да уж, работать вместе почти год и при этом не догадываться о своём соседстве — кто-то сказал бы, что это издержки большого города. Бенсон считал, что дело только в людях.

Во-вторых, жил Джереми более чем скромно, снимая однокомнатную квартиру в многоэтажке. Не производил он впечатление человека, который хоть на чем-то экономит. Как оказалось, доход от театра, проектов на телевидении и выступлений его с друзьями группы «Rocket place», Джереми в основном отправлял домой в Шеффилд, где жили родители и младшая сестра. Олдриджы были фермерами с весьма скромным доходом, и деньги, высылаемые сыном, очень их выручали. Оставшееся из заработанного Джереми тратил на жилье и студию, которую они снимали совместно всей группой здесь же, с Уимблдоне.

Глядя, как Тристан оглядывается вокруг себя, когда они вошли в квартиру, Джереми усмехнулся и повесил ключи от машины на крючок в коридоре.

— Не пентхаус, конечно. Но пока это мой предел.

Сказал так, словно оправдывался. Хотя какая ему по сути, разница, что подумает о нем человек, с которым они даже и не друзья? Тристану и откровения в машине о семье и доходах показались лишними, но, похоже, Джереми давно об этом не говорил и его прорвало.

В холодильнике на маленькой кухне оказалось копчёное мясо из магазина, полголовки сыра и бутылка скотча. Джереми поставил на стол два стакана и разлил в них холодную жидкость. Назвать виски пойлом язык бы не повернулся и у придирчивого Тристана.

— Отличный скотч, — Бенсон облизнул губы после первого глотка.

— Да уж, — невесело отозвался хозяин Джереми и приложился к стакану. — На всем экономить не получается. В машину нужно вкладываться. Да и в алкоголь тоже, потом лечиться дороже выйдет. Хотя это все равно бурда в сравнении с тем, какой виски делает мой отец. В огромной бочке, с собственным ячменем… А твоя семья чем занимается? Они в Сассексе, да?

— Да. Отец в полиции служит, мама — учитель истории.

— Хм. Честный нелёгкий труд… — Джереми сел на стул напротив Тристана и вытянул вперед ноги. Они замолчали.

Скоро стало очевидно, что Олдриджу и в самом деле не столько собеседник был нужен, сколько слушатель. Тристана это также устраивало, не привык он делиться подробностями жизни в пьяном трепе с кем-то совсем не близким. Но с каждым стаканом Джереми говорил все более откровенно и этим все время нарушал принятую Тристаном дистанцию. Хотя виски и на Бенсона начал действовать расслабляюще.

— Она обиделась, что я про нее ни слова у Селми не сказал. Думаешь, надо было?

К разговору о Гвен они подобрались где-то на середине бутылки, и слова пошли намного легче. Тристан пожал плечами и откинулся на спинку стула. В квартире было прохладно, и все же они разделись до футболок, подогретые градусами скотча.

— Ну это тебе виднее. Но я бы о своей девушке, наверное, сказал. Раз уж она есть.

— Да уж, есть. Блядство какое… — Джереми поморщился. — Нет, ты не подумай, она отличная: умная, красивая, талантливая. Да и вообще…

— Ага, и папа у нее полезный, — Тристан смотрел на Олдриджа, прищурившись из-за стакана. Тот будто онемел, но быстро нашёлся.

— Да при чем здесь… Хотя ладно, кого я обманываю. Да, когда мы только познакомились, у меня и мыслей не было с ней роман заводить. А потом Андерсон меня поймал в коридоре и намекнул, что я глупость делаю, игнорируя дочку Макадамса.

Надо же, главреж вмешивается в личную жизнь артистов.

— А ему-то какая разница?

— Джеймсу? Он хорошо их семью знает, в свое время именно Джеральд и помог ему с первым проектом. Надо сказать, что у него чутье на талантливых людей, ни одну бездарность он не поддерживал еще. А я Джеймсу нужен был в проекте очень. Если бы Гвен на меня обиду затаила за то, что игнорирую, вполне могла бы условие поставить, чтобы меня убрали, иначе она сама уйдет. Ну и чего скрывать, я струсил.

Джереми снова приложился к стакану. Любопытно, пожалеет ли он наутро о своей откровенности с Бенсоном. Тристан же отложил в сторону остатки деликатности.

— Так ты с ней только из страха?

— Не только. Говорю же, она классная, на моем месте многие бы хотели быть.

— Ты понял, о чем я.

— Да, понял, — Олдридж устало потер лоб. — Если говорить о чувствах, то нет, я не влюблен в нее.

А вот для такого признания и слова были не нужны, давно всем все понятно было. И в другое время Тристан бы проигнорировал это откровение, но не сейчас.

— Стоит оно того?

Олдридж долго не отвечал. Когда гипнотизировать стакан с виски было уже невмоготу, он поднялся на ноги, зачем-то заглянул в холодильник и, наконец, обернулся к Тристану.

— А какая у меня альтернатива? Есть дофига дел, которые нужно сделать, и не могу я сейчас позволить личной жизни все испортить.

Думаешь, я один играю в любовь ради выгоды? Да здесь каждый второй так живет! Вот тебе я завидую.

Это было более чем неожиданно. Но Джереми не дал себя прервать.

— У тебя есть роскошь ни на кого не оглядываться, потому что ты пока никому и ничего не должен. Пока. А я уже завяз! И самое главное, что отказываться от того, что имею, я не могу и не хочу. Моя семья впервые за долгие годы ни в чем не нуждается. И, черт, я хочу быть известным! Хочу, чтобы меня во всем мире знали. А за это надо платить.