Играя за кулисами (СИ), стр. 27

— Да, не заметил.

Стоять и разговаривать на глазах у Джины было идеей явно не очень удачной, так что Тристан взял свой стакан и пошел в сторону трейлера за сумкой. Очень хотелось побыстрее сесть в машину и уехать, чтобы не видеть, не слышать и не чувствовать. Ничего. И не вступать больше в разговоры с Джереми, который по какой-то необъяснимой причине не остался в кафетерии, а пошел за ним к трейлеру.

— Домой, значит, поедешь?

— Да, как всегда, — Джереми шел в двух шагах позади, и это хотя бы давало Тристану возможность не оборачиваться и отвечать кратко.

— По-моему, не очень логично, тратить каждый раз столько времени на дорогу.

— Всего час туда и час обратно. Зато я ночую дома. А ты сам-то домой не хочешь съездить?

Из тёмного прохода наконец показалась белая дверь трейлера и Тристан остановился перед ней, разворачиваясь лицом к своему преследователю.

— Просто не хочу отвлекаться от процесса, — Джереми чуть запыхался, остановившись в одном шаге от него.

— Ясно, — нужно было как можно скорее уезжать. — Ладно, удачи завтра на съёмках.

Не дав Джереми ответить, Тристан дёрнул на себя ручку двери и по трём ступенькам поднялся в трейлер. Сумка, толстовка, резинка для волос. Все, готов, можно ехать домой. Немедленно ехать домой. На этой мысли за его спиной и хлопнула дверь, давая понять, что в трейлере он уже не один.

— Тебя кто-то ждет? — Джереми прислонился спиной к двери, оказавшись полностью в тени, и по ощущениям голос звучал будто из пустоты.

Во рту как-то внезапно пересохло, хотя только что был сделан большой глоток кофе. Тристан молился о том, чтобы не оказаться в этой ситуации, и неизбежно проигрывал ее в голове. Теперь, когда все происходило наяву, внезапно пропали и слова, готовые сорваться с языка, и мысли, так долго душившие его. Только сердце глухо постукивало. Оставалось только одно — держать оборону.

— Естественно ждут. Я женат, ты помнишь? У меня семья.

— Ты понимаешь, что я имел в виду, — Джереми сделал два шага вперед, выходя в полоску света, бьющего из окна, и тут Тристан увидел лихорадочный, почти болезненный блеск его глаз. — У тебя кто-то есть?

Пожалуй, нервный смех был бы самой логичной реакцией на подобные вопросы. Тристан сдержался, отчётливо ощущая, что все задавленное и задушенное глубоко внутри воскресает и рвётся наружу с особым ожесточением. Черт бы побрал этот внезапный приступ откровенности, чего он добивается? Сильнее всего в эту секунду Бенсон ощущал злость.

— Ну конечно, я понимаю. Следуя твоей логике, семью стоит завести только для того, чтобы потом от нее прятаться на съёмках сериала, да? — взять бы этого рыжего парня за шиворот, да тряхнуть хорошенько.

— Просто скажи мне правду, — Джереми проигнорировал выпад в свою сторону и сделал еще один шаг вперед.

— Господи, да что?! Что ты хочешь услышать?! — расстояние уже сократилось настолько, что близость становилась физически ощутимой. — Что после тебя у меня больше не было мужчин? Или что я женился, потому что Джейн залетела? Или, может, рассказать тебе, как я подыхал от тоски? Что ты хочешь, Джереми?!

Сумка и стакан с кофе с силой приземлились на стол, оказавшийся под левым локтем, Тристан шагнул вперед и схватил Олдриджа за ворот футболки. Кожа под пальцами пылала.

— У меня дочь родилась, понимаешь? Я только благодаря ей не сошёл с ума. Она для меня самое важное. А ты ушёл.

Хотелось скользнуть пальцами выше и сжать их вокруг горла, почувствовать, как пульсирует под ними вена, сделать что угодно, лишь бы оборвать этот долгий пронзительный взгляд синих глаз. А Джереми и не сопротивлялся: он замер на месте, словно изваяние, и только прерывистое дыхание и стук сердца выдавали его истинные чувства. Можно ли было думать, на самом деле верить, что он так спокоен и хладнокровен, как пытался показать?

— Ты еще любишь меня? — этот шёпот резанул слух Тристана сильнее, чем истошный вопль. Кажется, вот так и становятся убийцами в состоянии аффекта. Бенсон сделал глубокий вдох, обжигая воздухом абсолютно сухое горло, и впервые за долгое время ощутил рвущийся наружу стон отчаяния. За что, Господи?

— Дурак, — пальцы непроизвольно выпустили ткань футболки и замерли на ключице, подрагивая. — Твою мать, Джереми, ну почему ты такой дурак?!

И все рухнуло. Оглушительная лавина накрыла разом, перекрыв кислород и способность думать. Весь мир сузился до ощущения этой горячей кожи под пальцами и губ, сухих, потрескавшихся, судорожно и нервно искавших поцелуя. Джереми не ждал и не спрашивал разрешения, не давал шанса подумать и передумать, не контролировал себя. И Тристан, как случалось и прежде, просто отпустил собственную волю. Потому что кончилось терпение. И лимит вранья самому себе.

Джереми опрокинул его на стол и прижался сверху всем телом, беспорядочно покрывая поцелуями каждый обнаженный сантиметр тела, куда мог дотянуться. На пол полетела одежда, звякнул пряжкой выброшенный ремень, сверху упала сумка Тристана.

— Ненавижу тебя, — Бенсон задыхался, сильнее прижимая Джереми к себе за плечи и на ощупь стягивая с него джинсы.

— Я знаю, малыш, — Олдридж шептал, не отрываясь от шеи любовника, кусал, вылизывал и стонал от собственных ощущений, все сильнее прижимаясь бёдрами между ног Тристана.- Скажи еще раз. Скажи мне.

Сказать еще раз «ненавижу»? Или что придушил бы на месте, прямо сейчас? Сказать, чтобы убирался к чёртовой матери и дал жить и дышать? А дышал ли Тристан все это время? Или только думал, что дышит? Если все до этого было правильно, почему он так отчаянно цепляется за человека, который ничего, кроме боли, дать ему не мог? Ответ был на поверхности.

Приподнявшись от стола на локтях, Тристан запустил пальцы в рыжие волосы на затылке и, надавив большим пальцем на подбородок, заставил Джереми поднять голову. Тот подчинился, тяжело дыша и облизывая искусанные губы. И смотрел, не отрываясь, жадно и умоляюще.

— Скажи, — прошептал он почти беззвучно.

— Я люблю тебя, — собственный голос показался Тристану незнакомым, будто кто-то другой, давно забытый, говорил из самого его сердца.

И только тут он заметил мокрые дорожки, уже подсыхающие на скулах Джереми.

— И я тебя люблю. Боже, Тристан, я так тебя люблю.

Позже, уже под утро, когда Бенсон явится домой, очень тихо, чтобы не разбудить Джейн, возьмёт проснувшуюся дочь на руки, он подумает о том, в какой переплет угодил. А в памяти нескончаемым потоком будут проноситься скрипучий стол, горячие объятия и поцелуи, одежда, в беспорядке валяющаяся на полу, дикое желание, не способное к терпению. Магическое чувство трения, когда Джереми, устроившись прямо на нем, там же, на столе, обхватил рукой их истекающие смазкой члены. Поцелуи, похожие на укусы, не дающие стонать в полный голос. Обжигающая сперма, стекающая по животу. И шёпот, бесконечный, вездесущий, проникающий в самое нутро и выжигающий, как молитву на кресте, признание.

— Я люблю тебя.

========== Глава 19 ==========

Комментарий к Глава 19

Мюзикл “Элизабет”, на мой взгляд, лучше всего удался венграм.

Арии Смерти

https://youtu.be/uUZQQI-PvDM

https://youtu.be/DAjnHHdJoss

https://youtu.be/l5OGWAfy3jk

Весь мюзикл с английскими субтитрами

https://youtu.be/BvFbSQXyf2Y

Для сравнения, оригинальная Смерть в исполнении Уве Крегера, 1992

https://youtu.be/i9hFnlJIMNY

https://youtu.be/SwNbkC3_kyo

Декабрь, 2017

— Так, ребята, не расходимся! У меня для вас объявление! — голос Андерсона разлетелся по пустому зрительному залу и накрыл сцену, где после репетиции собралась труппа. По какому-то невероятному стечению обстоятельств спектаклей на рождественский вечер назначено не было, и артисты уже предвкушали свободный от работы праздник, кто с семьёй, кто в баре с компанией. Джеймс, не тратя время на обход сцены к лестнице, одним прыжком вскарабкался наверх и оказал в окружении своих артистов. В толпе, одетой по моде начала двадцатого века после репетиции «Ребекки», он смотрелся инопланетянином в своих тертых джинсах и белой толстовке.