Играя за кулисами (СИ), стр. 10

Это какой-то злой рок, насмешка судьбы. Весь сезон Джереми Олдридж маячил на горизонте и наведывался в мысли, напрочь уничтожая выбранную Тристаном стратегию игнорирования. Бенсон оставил без ответа вопрос, почему же его так угнетает явно процветающий роман Джереми с Гвен, но одно было очевидно: с этим нужно заканчивать. И Тристан бросился в пучину рутины и творчества. Теперь с репетиций он уходил позже всех, с готовностью встречал предложения от коллег скоротать вечер в пабе, все чаще оставался с сыновьями Сенди, когда той нужно было по делам. Сидеть с детьми ему нравилось особенно, мальчишки к нему тянулись, учитывая, что родной отец уже несколько лет не показывался на их горизонте. И Тристан думал о том, что очень хотел бы стать отцом.

Купленная у Рича машина открыла новые возможности: Бенсон носился по Лондону и окрестностям в свободное время, сначала фотографировал виды и пейзажи, потом решился и купил набор профессиональных карандашей и начал рисовать. Этим он увлекался в школе, но театр и музыка занимали все время, поэтому пришлось бросить. Теперь же карандаш между пальцев придавал ему новых сил. А еще он начал скупать книги. Это была слабость, страсть, мания, но проехать мимо книжного магазина и не зайти было вышего его сил. И мысли о собственной библиотеке в собственной квартире грели душу, собственно, в этом и была основная причина переезда на новое место жительства: пространство и цена квартиры в будущем могли дать ему желаемое.

Все было прекрасно и божественно, пока где-то рядом не появлялся Джереми. От наблюдения за ним в «Отверженных» отказаться Тристан не мог, поэтому эти акты мазохизма и экстаза продолжались без малейшей надежды на излечение. Но за сценой Бенсон начал опасаться появления коллеги. Потому что все, что это в нем пробуждало, было неправильным. Ненужным ни одному из них двоих. Как интерес и восхищение артистом умудрились переродиться в непреодолимое желание просто смотреть на человека и ощущать себя в его зоне воздействия, Тристан не хотел даже думать, боясь, что тогда придется признаваться себе еще в очень многом. Но факты были на лицо: то, что в школе Тристан считал общей сдержанностью и умением держать себя в руках, особенно в отношении девушек, сейчас, когда ему уже за двадцать пять, раскрылось в этом странном притяжении к Джереми Олдриджу. И ревности. Потому что Тристан ревновал Олдриджа к Гвен, люто ревновал. И от этого было страшно. А всякий раз, когда ему казалось, что он, наконец, успокоился, сверху падало новое обстоятельство, жестоко разрушая карточный домик его уверенности, Вот как теперь, когда выяснилось, что Гвен не едет с ними на гастроли и Джереми будет в шаговой доступности, свободный и ничем не удрученный. Искушение, особенно мерзкое потому, что Тристан знал: Олдридж никак не заинтересован. Весь год он активно демонстрировал на публику свои отношения с Гвен, правда, очень аккуратно обходя стороной тему свадьбы, которую в своих интервью разным музыкальным каналам Гвен старательно поднимала. Оставалось загадкой, каким образом Джереми умудрялся избегать похода к алтарю, но среди труппы ходили слухи, что брак с точки зрения карьеры сейчас для него очень не выгоден, а деньги Макадамсы считать умели. Поэтому и не натянули до сих пор поводок. Как бы то ни было, но Тристан, хоть и убеждал себя в обратном, но все же чувствовал, что вид свободного Джереми позволяет дышать чуть легче. Что ж, эгоизм собаки на сене никто не отменял.

Райли допил минералку и присоединился к Тристану, помогая вынимать из коробок вещи, книги и предметы интерьера. Через некоторое время он выпрямился во весь рост, держа в руках цветастую коробку. Когда Тристан поймал его взгляд, в нем читалось недоумение.

— Бенсон, не пугай меня. Зачем тебе вафельница?!

Тристан посмотрел на коробку и усмехнулся.

— Это Джейн подарила, в честь предстоящего новоселья. Не переживай, я ее даже из коробки не вынимал еще, пожарные Лондона могут спать спокойно.

— Да, я надеюсь, после прошлого барбекю я бы вообще судебным предписанием тебе готовить запретил, — Рич поставил вафельницу на стол и сложил руки на груди. — Ну и?

— Что?

— Не что, а кто. Джейн, вот кто. И только не говори мне, что это просто забота коллеги о коллеге, это вот Сенди может такой подарок сделать. Ну?

Тристан вздохнул. Это была еще одна проблема последних месяцев. Джейн Рендалс, симпатичная актриса из второго состава и длительное время любовница Андерсона, внезапно начала проявлять к Тристану интерес, причем обострялся он всякий раз, когда она ругалась с Джеймсом. И, казалось бы, ничего из ряда вон выходящего не происходило: вот вафельница, вроде как дружеский подарок, или просьба подвезти куда-то после спектакля. Или приглашение выпить пива и посмотреть футбол. Не самые романтические на свете жесты, однако Тристан каждый раз чувствовал себя не в своей тарелке. Чужие женщины всегда были для него табу, тем более, что Джеймс был по-человечески отличным парнем и одаривать вниманием за его спиной Джейн было бы верхом подлости. Пусть даже это внимание — просто ответная благодарность. Но Джейн словно считала, что это в порядке вещей, к тому же их с Джеймсом ссоры долго никогда не длились. Ругались они чаще всего из-за ролей, но это было то, в чем Андерсон оставался неумолим: один он мог решать, кто какую роль в его постановках сыграет, и давить было бессмысленно.

Тристан потянулся за новой стопкой книг.

— Можешь не верить, но это именно забота о коллеге, не более. Во всяком случае с моей стороны. Рич, ну ты же сам сказал, я ретроград. Несвободная девушка для меня под запретом.

— Так это для тебя. А вот Джейн, похоже, не так принципиальна. Нет, я серьезно сейчас, ты будь осторожнее. Сам понимаешь: Джеймс не мавр и не деспот, опять же девушку свою он хорошо знает. Но нет в мире ничего опаснее обиженной женщины.

— Не чего, а кого.

— Нет, именно чего. Потому что обиженная женщина — это не человек, а стихийная сила массового разрушения, типа цунами. Ты вон на Гвен посмотри: по Олдриджу можно с одного взгляда понять, что на Канзас обрушился ураган.

— Ладно! — Тристан поднял ладонь, останавливая поток мысли друга. — Ладно-ладно-ладно. Обещаю, что буду крайне осторожен и внимателен к докладам синоптиков. Слово сына констебля!

Рич два раза моргнул и рассмеялся, махнув на Бенсона рукой.

— Молодой ты еще и глупый. Ну ничего, вляпаешься один раз — мозги быстро на место встанут. Ладно, вот эту махину куда ставить?

========== Глава 7 ==========

Июль, 2011

— Так, бесценные мои, попрошу еще минуту вашего внимания, — Андерсон встал в проходе и внимательно огляделся: сонные артисты полулежали в креслах автобуса, который неспешно вез их из аэропорта Барселоны в отель. — Я понимаю, что рейс был неудобный и все устали, но давайте еще немножко напряжемся. План на сегодня следующий: заселяемся в отель, дальше смотрим площадку, отметаем все технические вопросы, делаем быстрый прогон «Отверженных» и все, до завтра все свободны. А, да, еще одно: живём прежними парами, все, кроме Олдриджа. Джереми, пока Рокко в больнице, ты один. Есть вопросы? Ну вот и хорошо.

Джеймс рухнул в кресло рядом с Джейн, предоставив артистов самим себе. Пошел второй месяц бешеной гастрольной гонки, а самые интенсивные рабочие будни были еще впереди. Объехав пятнадцать городов Великобритании, труппа вернулась в Лондон и оттуда прямым рейсом отправилась в Марсель. Далее их ждали выступления в трёх городах Франции и четырёх городах Германии. В Мюнхене случился форс-мажор: Рокко Фортунато попал в больницу с приступом аппендицита. В итоге труппа отправилась в следующий город уже без него, но Джеймс все же оптимистично рассчитывал, что Рокко через недели две их догонит где-нибудь в Испании. Вот первая неделя уже и позади, Барселона была первым городом на карте их испанских гастролей, и увы, они все еще оставались без Грантера и Петра из основного состава двух привезённых постановок.

Тристан от выезда труппы испытывал почти детский восторг: стремительная смена городов, людей, ощущений и ожиданий наполняла азартом и кайфом, хотелось работать еще и еще. И никакая усталость не могла этого изменить. В отелях он неизменно селился вместе с Ричем, и после репетиций и выступлений они брали Сенди и отправлялись изучать новый город. Актриса, правда, не часто их сопровождала: мысль о том, чтобы расстаться с сыновьями на три месяца, ее угнетала, так что вместе с ней ехали и мальчишки с няней. А значит, вечерами Сенди проводила время с детьми.