Приходи на меня посмотреть (СИ), стр. 6

— Я отнес его к дверям церкви в городишке неподалеку, — бесцветным голосом сообщает Северус Снейп стоящему рядом с ним Гарри Поттеру. – И оставил на ступенях. Показать?

Гарри Поттер отрицательно мотает головой. Снова чересчур? Или просто – поверил?

— Я найду его, этого мальчика, — говорит Герой, едва переведя дыхание на свое стуле. — Если он жив, я найду его.

«Не найдешь, — улыбается про себя Северус Снейп. – Даже я не нашел. А ведь искал. И городок, кажется, тот самый. И церковь… Впрочем, мало ли в Англии маленьких городков. И церквей. И все они, если вдуматься, на расстоянии одной аппарации от Малфой-мэнора».

На этот раз Поттер, уходя, не говорит ничего. А Северус Снейп не спрашивает.

Проходит еще один месяц. Октябрь льет над Азкабаном свои холодные неискренние слезы, перемежая их мокрым снегом. Прогулки в тюремном дворике из развлечения превращаются в наказание. Но, разумеется, никто и не думает их отменять: раз заключенным положено два часа свежего воздуха в неделю, значит они получат то, что им положено. А вот теплые мантии положены только в ноябре, и Северус Снейп нещадно мерзнет в своем нелепом сером одеянии, меряя шагами покрытые мерзкой расползающейся кашей тюремные плиты. На месте Поттера он бы никуда не пошел.

Но Поттер приходит, как и положено, в первый понедельник ноября, застает Северуса Снейпа с жутким лающим кашлем и подтекающим, точно водопроводный кран, носом. Впрочем, вместо доброжелательного: «Как ваше здоровье, профессор? Не нужна ли помощь?» – на Снейпа обрушивается такое привычное: «Легилименс!»

И прошлое становится настоящим.

…Все та же, знакомая по предыдущим воспоминаниям, подвальная лаборатория. (Иногда все же Северус Снейп – до ужаса последователен.) На том самом столе – чистота и порядок, как в лазарете мадам Помфри. На магическом зеленоватом огне в углу булькает небольшой котелок. Северус Снейп помешивает зелье: два движения – по часовой, одно — против. Это очень важно – не перепутать количество движений при помешивании. Иначе зелье будет загублено.

Внезапно с громким треском распахивается дверь. Поттер вздрагивает. Зельевар у котла даже не оборачивает головы. Два – по часовой, одно – против. А затем в помещение… нет, не входит, а именно вступает Темный Лорд собственной персоной. Поттер снова вздрагивает.

— Мы очень тебе надоели, мой Северус?

Снейп вздыхает. Зелье загублено – к прорицателям не ходи. Оборачивается. Склоняется в почтительнейшем из всех земных поклонов. Еще немного — и его можно было бы назвать подобострастным. Но нет. Снейп – это вам не Петигрю.

— Ни в коем случае, мой Лорд. Варю яды по вашему высочайшему заказу.

— Яды – это хорошо… — странное подобие улыбки змеится по тому, что некогда было человеческим лицом. – А я вот тебе подопытного кролика привел. Или лучше сказать, крысу?

Кто-то, так и не решившийся войти, вталкивает в лабораторию человека. Тот спотыкается на пороге. Падает и остается лежать, ткнувшись носом в холодный каменный пол.

— Но… мой Лорд… — рискует задать вопрос Северус Снейп. – Ведь он же…

Лорд милостиво кивает своему слуге.

— Да, это один из наших.

Только теперь Поттер обращает внимание, что на лежащем у ног Лорда — черный шелковый плащ Упивающихся Смертью.

— Но это только личина. На самом деле он мерзкий шпион, внедренный в наши ряды врагами.

Кажется, сейчас Гарри Поттер рванет на помощь человеку, которого невозможно было спасти уже лет семь тому назад. А еще он мучительно хочет увидеть лицо. Будто идя навстречу поттеровским желаниям, Волдеморт небрежным движением пальцев вздергивает пленника на ноги и стягивает с него капюшон. У наблюдателя вырывается почти облегченный выдох: этого человека он не знает.

(Легче жертвовать теми, кого не знаешь. Правда, Поттер?)

Пожилой маг: седые виски, трясущиеся руки, покрытые пигментными пятнами, почти прозрачные голубые глаза, нервно дергающиеся губы.

— Северус! Самое время испробовать твое последнее изобретение!

— Да, мой господин! – еще один поклон.

Северус Снейп направляется к одному из своих многочисленных шкафов, вынимает оттуда очередной пузырек, коротко, без замаха, бьет пленника под дых, по-простому, кулаком, а когда тот сгибается, разевая рот в попытке вдохнуть, молча вливает в этот раскрытый рот содержимое пузырька.

Сначала ничего не происходит: пленник все-таки выпрямляется и судорожно дышит. Лорд смотрит, подавая первые признаки нетерпения: постукивает кончиками пальцев по краю стола.

— Ты не ошибся с ядом, Северус? – от этого обманчиво-доброжелательного тона по спине толпами бегут мурашки, замерзая где-то в районе поясницы холодными бисеринками пота.

— Нет, мой Лорд, — спокойнее Снейпа только могильный склеп. — Вы же сами просили, чтобы жертва сильнее мучилась. Этот будет мучиться, ручаюсь.

И Снейп не обманывает своего повелителя. Предатель мучается долго. В комплект входят судороги, одна страшнее другой, так что тело порой словно взлетает над каменным полом, чтобы после рухнуть обратно, почти ломая кости. Кровавая рвота и кровь, текущая из глаз, как на чудотворных католических иконах. И крик. Один сплошной безысходный крик. Когда он обрывается, тишина бьет по ушам, будто взрыв. А человек рушится на пол и больше уже не шевелится.

Северус Снейп наклоняется к обмякшему телу, пробует пульс у шеи, затем что-то шепчет. Распрямляется лишь для того, чтобы снова согнуться в почтительном поклоне.

— Простите меня, мой повелитель. Но предатель мертв.

— Я доволен тобой, Северус. Изготовь для меня побольше порций твоего чудесного яда. И, кстати, что там у нас с противоядием?

— Увы, мой Лорд. Противоядия не существует. Я готов понести наказание.

Он еще ниже наклоняет голову, пряча лицо за занавесом неопрятных черных волос.

— Это хорошая новость, мой верный слуга! Значит, мои враги не уйдут от расплаты!

За Лордом закрывается дверь. Снейп стоит неподвижно.

И Поттер стоит неподвижно. Там, в опрятной серой камере Азкабана. Не сидит на своем удобнейшем стуле, не бежит обниматься с унитазом. Стоит и смотрит. Мимо Северуса Снейпа. Мимо каменной стены. Куда-то прочь. В себя.

Северус Снейп наконец-то откидывается на подушку и заходится в тяжелом удушающем приступе кашля. Сил не остается совсем. Будь прокляты все в мире прогнозы погоды! Сегодня над Лондоном – солнце.

Гарри Поттер выныривает из своего Нигде и брезгливым взглядом окидывает корчащегося на кровати Снейпа. Наверное, ему видится во всем этом некая высшая справедливость. Мерлин знает, каким представляется мир этому сегодняшнему Гарри Поттеру!

— Вам вызвать врача?

— Не откажите в любезности, Поттер.

Поттер кивает и молча уходит. На этот раз стул он забирает с собой. И уже ровно через пятнадцать минут в камере появляется тюремный колдомедик. (А Северус Снейп всегда подозревал, что это миф, навроде того же Черного Охранника, давно ставшего главным персонажем архимрачного азкабанского фольклора. Но времена, как известно, меняются…)

Через месяц снег над Азкабаном уже не притворяется дождем, заключенным выдали так называемые «зимние» мантии, которые не сильно теплее летних, а Поттер появляется в первый понедельник месяца, чтобы увидеть еще один кусочек головоломки.

Происходит ставший уже привычным ритуал водворения в камеру стула, подкладывания под снейповскую спину подушки, обмена несколькими ничего не значащими фразами. (Поттер подтверждает сообщение «Ежедневного пророка» о том, что в Лондоне и сегодня светит солнце. Снейп светским тоном просит передавать ему привет.) Потом следует спокойное: «Легилименс!» — и воспоминание номер шесть.

На этот раз Северус Снейп милосердно минует предысторию. Значит, все, показанное в прошлый раз — правда, и не требует утонченной ментальной корректировки. За Волдемортом захлопывается дверь. Зельевар несколько минут стоит, словно соляной столп, а потом резко оседает на пол, словно марионетка с перерезанными ниточками. И черной бесформенной грудой замирает рядом с искореженным телом на полу. Так проходит минут пять, десять, пятнадцать. (Воспоминания – это не маггловский видеофильм, где можно нажать на клавишу «быстрая перемотка».) А потом человек на полу начинает двигаться. Не Снейп. Тот, другой. Точно подкинутый зачарованной пружиной, профессор зельеварения вскакивает и стремительно направляется к заветному шкафу за очередным фиалом. Куда только девалась усталость! Руки не дрожат, когда он отсчитывает в стакан ровно тридцать три капли совершенно прозрачного зелья. (Тридцать две – не поможет. Тридцать четыре – верная смерть. Магия чисел, чтоб ее!) Между тем, человек на полу уже открыл глаза. Хвала Мерлину! Значит, хоть без насильственного разжимания зубов на этот раз обойдется! Снейп вливает зелье, разбавленное чистейшей родниковой водой, в рот внезапно ожившему трупу, и на глазах у Поттера происходит чудо: краски возвращаются на лицо старика, сведенные предсмертной судорогой руки и ноги распрямляются, а взгляд обретает осмысленность.