Имя твое (СИ), стр. 24

— Глеб, твою мать! Немедленно освобождай ванну! У меня время на исходе!

Вздыхаю. «Покой нам только снится…» И чего так орать?

— Что у вас там? Потолок в клубе все-таки рухнул?

— Какой еще потолок?! — притормозить Сашу, когда он, словно та самая «степная кобылица», несется во весь опор, закусив удила, дело практически невозможное. — Ринат звонил!

Изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие. Кто-то же должен!..

— Это я понял. Трудно, знаешь ли, не понять.

Саша демонстративно закатывает глаза:

— Ну-у, Гле-е-еб! Забудь ты свою дурацкую ревность! Ну сколько же можно! Отелло недоделанный!

Со вздохом смываю с себя остатки пены и тянусь за полотенцем.

— Ладно. Только объясни мне уже, что там у вас стряслось. «С чувством, с толком, с расстановкой».

Пока я, стоя на прорезиненном коврике возле ванны, рассматриваю в зеркало отросшую за ночь ни хрена не сексуальную щетину, раздумывая: «Нужно ли бриться, если ты намерен весь день провести дома, предаваясь ничегонеделанью?» — Саша за мокрой шторкой уже энергично отдает должное водным процедурам. И правда — спешит. Обычно он тот еще стесняшка. Даже зубы со мной рядом чистить не станет.

— Передача! Представляешь, они сказали, что им я нужен. Записали интервью с Ринатом о моей скромной персоне. Ну, помнишь, как в фильме «Танцовщик» с Полуниным? Типа, друзья рассказывают о гении. Так вот: гений — чтоб ты знал! — это я. А Ринат — мой друг. Круто?

Круто. Значит, я все-таки не сорвал своей вчерашней истерикой Сашкино судьбоносное интервью. Можно выдохнуть. А я и не знал до сих пор, что, оказывается, у меня внутри успела угнездиться и даже обжиться и эта вина. Похоже, придется сказать спасибо потомку Чингисхана.

— Гле-е-еб? Ты уснул, что ли?

— Рад за тебя. Во сколько интервью? Позавтракать хоть успеешь? Не хотелось бы, чтобы ты там в голодный обморок грохнулся.

— Успею, если быстро.

Значит, придется быстро. Что у нас нынче на повестке дня из не требующего особых заморочек? А излажу-ка я в честь такого случая французские гренки!

Гренки приходятся по вкусу успевшему с утра весьма основательно поизрасходовать запас своих жизненных сил Саше. Мой ангел разве что не урчит, впиваясь своими острыми зубами в очередной нежный поджаристый кусочек. Пяток французских гренок и кружка крепчайшего собственноручно сваренного кофе без сахара — вот вам секрет утренней гармонии и абсолютного счастья. А еще, как выяснилось, небольшой запас времени, который все-таки имеется у нас в наличии.

— Саш, а почему меня твой Ринат так невзлюбил? Я бы мог понять, если бы он по тебе сох, но ты уверяешь, что он не в нашей команде…

Саша давится кофе. Да так, что я всерьез подумываю об оказании первой помощи пострадавшему. Впрочем, обходится без экстренных мер. Терпеливейшим образом жду, когда он прекратит хрипеть, кашлять и колотить себя кулаком в грудь — точно в какой-нибудь гулкий там-там.

— Не-не-не! Совсем мимо! Он уже лет десять как по Аньке сохнет. Представляешь?

Честно пытаюсь представить. Не получается. Вот уж кто бы мне однажды сказал, что у нас с моим недругом… столько общего! Романтичный Ринат… который десять лет не может переболеть кем-то… Как я когда-то — Сашей.

— А-а… почему они при этом еще не вместе? Аня, судя по всему, свободна. Да и Ринат мне не показался… хм… мямлей.

— Ну, у них был роман — еще в училище. Мы же все вместе учились, на одном курсе. Потом они поссорились. Анька его послала. А он пошел. Нашел себе… какую-то. Потом вернулся. А она не простила. Так и водят хороводы вокруг да около. Придурки! А сейчас еще у Аньки и комплексы на тему: кому я такая нужна с двумя довесками?

— А она… нужна? — интересуюсь осторожно.

— Еще как! — Саша облизывает губы и сокрушенно разглядывает дно своей опустевшей кружки. Гадать по оставшейся гуще, очевидно, можно. Пить уже нечего. Печаль! Но вторую порцию кофеинового пойла я ему не позволю. При таких нагрузках на сердце, как у него… — Только… не верит она ему — и все.

— Саш, ну а я-то здесь каким боком? Совет да любовь!

— Я вот тоже не понимал, каким боком… — Саша ставит локти на стол, переплетает пальцы, опирается на них подбородком. Непонятная поза: то ли расслабления, то ли наоборот — полнейшей сосредоточенности. — Ну мало ли кто у нас кому не нравится? А ты им всем вроде бы человек посторонний.

Меня неприятно царапает это «посторонний» пусть и в сочетании с «им всем». Так и хочется глупо спросить: «А тебе?» Но я молчу.

— А вчера Ринат на меня та-ак по телефону рычал… думал, он там лопнет от негодования. «Всяческая благодарность должна иметь границы!» Представляешь? «Благодарность!» Придурок!

Честно? Нет, не представляю.

— Какая еще благодарность?

— «Он тебя вылечил, отогрел, жилье предоставил, спонсоров… — передразнивает Саша своего собеседника. — Но это не значит, что ты — его собственность». Дебил.

«Собственность?» Саша — моя собственность? Так это все выглядит со стороны?

— Саша… Я…

Серые глаза смотрят на меня укоризненно.

— Вот только ты еще не начинай эту чушь, Глеб. Пожалуйста.

«Пожалуйста» он произносит резко, с нажимом — словно скальпелем вскрывает нарыв.

Впрочем… По-настоящему нарыв был вскрыт еще вчера. И надо быть действительно дебилом, чтобы и после этого предаваться сомнениям насчет существующего между нами: мной и Сашей. Ох и промахнулся ты, потомок Чингисхана! Просто «в молоко»!

— Действительно, чушь.

Саша улыбается. Я улыбаюсь. Мы оба улыбаемся, глядя друг другу в глаза посреди моей не слишком уютной кухни. «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!»

— Черт! Я уже опаздываю!

Вот так всегда…

— Вызвать тебе такси? — кричу я в спину мечущегося по квартире Саши.

— Нет! На метро быстрее! — отвечает мне его глухой голос откуда-то из недр шкафа. — Ты куда, скотина, опять дел мой кашемировый джемпер?!

— Может, в Симпсоне пойдешь? Старина Гомер будет счастлив.

Под грозный Сашин рык, не переставая улыбаться, я нахожу черный кашемировый джемпер именно там, где ему и положено быть — в шкафу на полке. Затем аккуратно отпариваю черные парадные брюки и прохожусь чистящей губкой по черным пижонским туфлям «под крокодила».

Саша бурчит:

— Ты слишком хорошо меня знаешь.

Целую его на прощанье, напоследок поправляя некрасиво загнувшийся воротник модного, слегка балахонистого бежевого плаща.

— Порви их там всех на мелкие тряпочки.

— А то! — высокомерно откликается Саша и исчезает в дверях.

Несколько долгих секунд я тупо стою в коридоре, ничего не видя перед собой, и только в висках стучит торжествующе: «Мой. Мой! Мой Саша».

— Глеб, я тут подумал…

— Какого черта?! «Возвращаться — плохая примета!» Немедленно посмотрись в зеркало!

— Да иди ты со своим зеркалом!.. Я тут подумал: давай к следующему лету поднапряжемся и купим машину? Какую-нибудь иномарочку подержанную. Одну на двоих.

— Зачем тебе машина, горе ты мое?! Пешком надоело ходить? Крылья устали?

— Да так… Просто, наверное, к твоим на дачу удобнее будет ездить на машине…

КОНЕЦ

5.02 — 20.09.18