Хороший мальчик (СИ), стр. 25

Теперь я понимаю истинное назначение этого процесса. Мне тяжело сдерживаться. Эдди забирает мои очки, он сжимает дужки в пальцах левой руки, а в правой — у него горсть простыни.

Я чувствую себя живым, хотя я умираю с каждым проникновением, и не могу поверить, что я делаю это.

Д е л а ю э т о с Э д д и.

И мне нравится, мать вашу, впервые в жизни мне нравится секс.

— Рич… — произносит Эдди, задыхающимся голосом.

Толчок, стон, толчок.

Мои движения плавные, но Эдди двигается сам, и я не мог порой поспевать за его темпом.

— Пожалуйста…

Смятая простынь, искусанные ладони, которыми мы зажимаем рты, на моей шее нет свободного места, а волосы спутаны так, что я явно не смогу их расчесать.

Эдди нетерпелив, яростен, и страстен. Я не поспеваю за ним, но как мне это нравится. Мы пользуемся одним ингалятором в перерывах, я даже не чувствую боли, я только ощущаю это странное упоительное ощущение единения: я в Эдди.

Мои руки на его бедрах, я дышу ему в волосы, зарываясь в густые каштановые волосы лицом, держа его за шею, проводя пальцами по скулам. Мои пальцы все в следах его зубов, потому что мне приходится зажимать ему рот, но потом он целует каждый укус, и я чувствую себя, словно я в нирване.

Но я в Эдди. И я на грани.

Я занимаюсь сексом с парнем, которому это нравится так, что мне приходится контролировать силу и глубину своих движений, чтобы его стоны не просачивались сквозь мои пальцы и не растекались по кровати.

Я затыкаю себе рот платком Эдди, который выпадает из кармана его рубашки, сдерживаю свои эмоции, рвущиеся водопадом из всего моего тела.

Мое тело теперь его тело.

Моя рука запоминает все волоски и вены на его теле, а Эдди отпускает простынь и берет меня за руку, переплетя наши пальцы. Мое сердце стучит где-то в горле, рвется сквозь кадык, готовое упасть к его ногам.

Это сумасшествие, но самое лучшее, что когда-либо было у меня в жизни.

И тут он произносит то, что я не слышал ни от кого и никогда за все свои почти пятнадцать лет.

— Я люблю тебя, Рич.

Сердце сжимается, и огромный сгусток крови в нем делает резкую пульсацию, и больше не в силах сдерживаться, я изливаюсь.

— Я тебя тоже люблю, Эдс.

И это чистая правда.

Комментарий к E

айм со крейзи ин лав

========== R ==========

А потом мы меняемся местами, потому что он просит это, а я не могу отказать. Я тоже хочу попробовать это. Я хочу попробовать это с ним. Это не так больно, как я мог себе представить. Это — любовь.

Потом мы долго лежим рядом, переплетя наши пальцы, поглаживая костяшки друг друга. Его голова на моем плече и волосы лезут мне в рот, но я лишь осторожно убираю непослушные прядки в сторону.

— Ричи, — тихо произносит Эдди, — это очень плохо… То… Что мы сделали?

— Мы сделали это трижды, чувак, — говорю я, — а Бог — любит троицу.

Эдди закатывает глаза на мои богохульные шутки, но лишь крепче сжимает мою руку.

— Я не думал, что это… Возможно. Что это будет так. Но мне… Понравилось.

— Мне пришлось зажимать тебе рот рукой, и теперь она у меня вся в твоих укусах, — я слегка толкаю его в плечо, но в то же время сильнее обнимаю за плечи, — И, Эдс…

— Да?

— То, что ты сказал… Что ты меня…

Эдди поворачивает ко мне голову, смотрит прямо в глаза и улыбается.

— Я правда люблю тебя, Тозиер. Запомни это. И не забывай никогда.

​

Я возвращаюсь в комнату лишь под утро. На телефоне — пятнадцать пропущенных звонков от Вероники и на удивление ни одной смс-ки. Наверное, снова хотела просто поболтать, но она не обидится, если я перезвоню ей утром, после уроков. Тело все болит, но это такая приятная боль, что мне хочется ее продлить, насладиться ей… Я кое-как доползаю до комнаты и даже не хочу идти в душ. Не хочу смывать с себя эти ощущения, эти прикосновения пальцев Эдди, его запах, прикосновения его кожи со моей. Я зеваю, глаза слезятся и закрываются. На часах — 6 утра, будильник установлен на семь.

Бен мирно спит в своей кровати, его вещи аккуратно сложены на стуле возле письменного стола, рядом — какие-то бумаги. Поскольку в школе тишина и спокойствие, значит, они благополучно пробрались в кабинет директора. Проходя по коридору, я на минуту прильнул ухом к двери комнаты Стена и Билла, но там тоже не раздавалось ни звука. Школа была погружена в сон, чтобы через какой-то час ее снова заполнили кричащие и спешащие куда-то мальчишки.

Мы обо всем поговорим с ребятами утром. Утром… А сейчас спать-спать-спать, чтобы во сне снова ощутить это по новой.

Я кое-как раздеваюсь, бросаю вещи на пол и залезаю в кровать. Я помню все так отчетливо, что сердце готово разорваться от радости. Меня почти трясет как в лихорадке, я закрываю глаза и вижу перед собой только Эдди. Его руки, пальцы, глаза, губы, то, что они ими делает со мной, как он делает, как стонет мое имя, и я уже не могу затыкать ему рот, потому что я хочу слушать это и слушать, каждый день, каждый час…

​

Я просыпаюсь оттого, что Бен со всей силы трясет меня за плечи.

— Ричи, Ричи, вставай, быстрее! Просыпайся!

— Что? Бен? Что стряслось? — я пытаюсь спрятаться от него под одеяло, но он продолжает трясти меня, — что случилось?

— Ты проспал, — говорит он, и я вижу, что Бен уже полностью одет в школьную форму, и на его лице​ я угадываю какое-то странное выражение, — но это еще не все.

— Что произошло?

— Тебя вызывают к директору, — Бен тянет меня за руку и мне приходится сесть на кровати, — срочно.

— Это… Из-за вчерашнего? Потому что вы… Мы…

— Нет, — Бен качает головой, — про это никто ничего не знает. Вызывают только тебя. Скорее.

Ничего не понимая, я начинаю быстро одеваться. Пытаюсь застегнуть рубашку и понимаю, что одной пуговицы не хватает, она затерялась где-то в ковре в комнате Эдди. При одном воспоминании о прошлой ночи я снова разливаюсь теплом, руки еле попадают в рукава рубашки. Я кое-как повязываю галстук, пытаюсь привести в порядок в волосы, но у меня не получается. На две минуты забегаю в ванную почистить зубы, Бен на выходе из комнаты подает мне пиджак.

— Бен, ты знаешь, что случилось? — спрашиваю я, уже выходя в коридор.

На что он отвечает мне только одно:

— Прости.

Я выхожу в коридор, ничего не понимая, и спешу в левое крыло, где находится кабинет директора. Первый урок уже закончился, парни на перемене возле шкафчиков обсуждают домашнее задание, футбол и девчонок. Но как только я прохожу мимо их всех, разговоры замолкают, и все отворачиваются от меня или прячут глаза в телефоны и учебники. Никто не смотрит мне в глаза и даже не здоровается. Что произошло? Я пытаюсь поймать свое отражение в экране телефона, но я выгляжу как и всегда. Немного помято, но это и не удивительно после бессонной ночи.

Возле двери кабинета я замираю, делаю несколько глубоких вдохов, и стучусь.

— Мистер Денбро?