Адепт II: Вечный Огонь (СИ), стр. 89

Вместе с отрубленной головой в воздух поднялся торжествующий вопль, густо перемешанный со смехом и слезами счастья, кои, не видя преград, заливали лица щепетильных женщин. К слову, разрыдались бы и мужчины, не будь такими упрямцами и гордецами. В небо с грохотом и треском взвились разноцветные огни, которых Ифрит, к сожалению, почти не видел, снова страдая слабостью зрения. Однако ему не важно было, сколь прекрасна была та магия, которая не разрушала, а радовала взоры, осыпаясь пестрыми искрами на тающий снег. Гораздо важнее было для него то, что Аскель, живой и здоровый, устало улыбающийся окончанию этого невыносимого пути, был рядом и осторожно обнимал его израненные плечи, уже не боясь ни осуждения, ни насмешек.

Дело оставалось за малым.

И они до вечера жгли костры, провожая погибших соратников молчанием и добрым словом…

А Гюнтер и Моррен…

Алекс, вопреки последним словами Изувера, понимал. Алекс исполнил волю глефиста.

Под старой сосной чернела потревоженная земля, и лежали на сыром грунте обломки уничтоженных глефы и клинка.

Их существование закончилось.

Легенда о бездушных убийцах продолжала жить.

***

Блэйк криво усмехался, чувствуя на предплечье руку в белой перчатке, на которой, мерцая, красиво сидело платиновое кольцо с драгоценным прозрачным камнем. Еще месяц назад их можно было назвать в лучшем случае бродягами — перебитыми, изможденными и голодными, как волки в лютую зиму. Теперь же пара стояла в плотном скоплении чародейской знати, не менее их шикуя роскошью одежд и блеском украшений.

Реввенкрофт, почти полностью избавившись от шрамов и всяческих следов боя с Карателем, был, как всегда, неподражаем. Опирающийся на черную трость вследствие еще не до конца излеченной ноги, коротко остриженный, одетый в уголь и серебро, осанисто стоял ближе к первым рядам, посматривая на пятнадцатилетнего монарха — заметно нервничающего перед коронацией и прячущего взгляд эридановских светлых глаз. Рядом с ним стоял, держа под сильную руку, и двадцатипятилетний Аскель, которому уже через полтора месяца время отметит двадцатишестилетие, и в этот день он заглушит в себе процессы взросления и старения, чтобы навсегда остаться молодым. Он, подражая наставнику, и сам надел бархат черной мантии, ложащийся на искусно расшитый камзол. В одном лишь разница — Хильдебраннд был полностью седым.

Их было много, но не достаточно, учитывая, что от двух тысяч магов осталось в живых всего двести семьдесят. Они все были тут — герои освобождения Империй, прошедшие все ужасы борьбы за свободу и вольное, чистое небо над головой. Доротея де Фрея Ратибор с Ариас; Агнета и Эгиль; Хантор и Давен; явившийся по такому случаю Вихт, сопровождаемый Кобальтом и Оробасом. Черноволосая Селеста и белокурый Ален; юный Феллин; обезображенный отсутствием глаза Хорст Йенсен и его товарищи по оружию; Персифаль Альшат. Но не только чародеи явились в Вальдэгор, чтобы поднять бокалы за славное правление Эдсэля Первого, не только колдовская братия была приглашена в залитые светом светлые стены. Здесь же, удивляя подчеркнутой красотой, была и Рагна, держащая под руку безбожно красивого Черного Алекса, который связал с ней свою жизнь и поделил опасное ремесло убийц, вооруженных луком. Недоставало Моррена и Гюнтера, но они, вероятно, были куда счастливее, коротая вечер там, где тихо и спокойно. Над их телами вечно шумели древние сосны…

Всюду были свет и музыка, всюду царило спокойствие и уверенность в том, что завтрашний день непременно настанет, и начнется он не со спешных сборов в путь, а с ленивых потягиваний в чистых постелях, занимающих богатые комнаты возвращенных прежним владельцам поместий. Это был вечер, которому самой Судьбой не велено омрачиться дурными словами или визитом незваных гостей, чьей-то выходкой, внезапным убийством. И к хорошему, как известно, каждый привыкает быстро. Присутствующие привыкли сразу и наслаждались времяпровождением, потягивая изысканные вины и шутливо перебрасываясь парами-тройками непринужденных слов.

— Смотри, кажется, начинается, — шепнул Блэйку Аскель, и коронация обещала быть торжественной.

Они не сомневались в правильности своего выбора. Были уверены, что Эдсэль станет великолепным монархом — стоит лишь направить его на верный путь и подсказать правильно решение, подставить в случае чего крепкое плечо. Мятежники, вернувшие себе имя вольных чародеев, без колебаний выбрали из своих рядов пару регентов. По одному с Империй — восточную и северную кровь. И избранные на власть колдуны, мужчина и женщина, уже стояли по обе стороны мальчика, что нервно сжимал тонкими бледными пальцами подлокотники отцовского трона, жутко нервничая и, признаться, желая закрыть глаза и оказаться где-нибудь подальше от того места, где на него были устремлены десятки спокойных и одобряющих взглядов.

Телепатия творила чудеса: корона Эридана, взмыв в воздух с красного бархата, поднялась над головой бастарда и замерла, левитируя и отражая россыпями камней обилие теплого света, что наполнял вальдэгорскую залу, как и в лучшие времена. Часы пробили десять раз, присутствующие притихли и уже полностью сосредоточили свое внимание на юном монархе, опустившем взгляд в мраморный пол. Картина была весьма комичной. Существовало мнение, что однажды, лет через десять, прославленный император будет вспоминать церемонию, утирая от смеха проступившие слезы, отыскивая в памяти себя — боящегося окружения и ответственности, монаршего будущего.

— Каждый, стоящий здесь, обрати взор свой вперед и услышь, узри — перед тобой пресветлый император Эдсэль ан Эридан Первый — наследник Эридана Второго, что правил славно и долго, служа родной Империи и стоя на защите ее от посягательств всяческого врага, — зазвучал красивый и высокий голос регентши. — Прими же, юный монарх, символ собственной власти над благородным Севером, правь мудро и справедливо, правь долго, одерживай славные победы и делай все для блага подданных и бескрайних земель, что принадлежат теперь тебе. С тобой, Эдсэль ан Эридан, милость и благословение щедрых Богов, с тобой — мудрые регенты, готовые оказать тебе помощь в ответственном долге править, с тобой — верные слуги, готовые сложить ради тебя головы.

Левитирующая корона, мягко дрогнув, опустилась на голову мальчика, и присутствующие выжидающе замерли, готовые грохнуть овациями и аплодисментами. Им только повод дай — будут прославлять новую власть до самого рассвета, обмывая коронацию вином и воспевая ее щедрыми словами. Регент, стоящий по правое плечо новоявленного монарха, прищурился, улыбнулся, не сдержавшись, вознес вверху руку, заводя собравшихся.

— Да здравствует император! — разлился по зале его бас, и гости, набрав воздуха в легкие, поддержали колдуна, дружно подняв бокалы.

— Слава императору! Слава!

А юный Эдсэль, осознав наконец, что все эти почести относятся к нему, смущенно улыбнулся, поднимая глаза на чародеев и воинов, руками которых выкована была победа, свобода и светлое будущее могучей Северной Империи, получившей законного наследника с благородной кровью и ясным умом, унаследованным от спокойного и рассудительного Эридана. Вино полилось терпкими реками, музыка ударила по ушам, сотрясая стены вальдэгорского замка, и не стоило ждать в эту ночь беды, потому что мрак и страх за жизнь остался за плечами и погиб вместе с Ястребом Ингваром Виртаненом, правление которого было сколь непродолжительным, столь и ужасным — черным и горьким, омытым кровью и слезами. И даже Блэйк разделял всеобщую радость, наблюдая серебристым взором за живыми и счастливыми соратниками. Был по-настоящему доволен и уже имел пару соображений насчет того, как провести эту длинную и шумную ночь. Не сдержавшись, усмехнулся, и пара морщинок собралась у его глаз, лишь подтверждая внешность как минимум тридцатилетнего мужчины.

— Я никогда не видел тебя таким, — заметил Аскель, обнимая его за талию. — И, если уж честно, рад наблюдать эту картину. Знаешь, я счастлив, Блэйк. Счастлив стоять здесь, рядом с тобой, и понимать, что все закончилось. Ради этого дня стоило бороться. Если бы не ты…