Район №17 (СИ), стр. 73

========== Экстра: а может, всё было наоборот? ==========

Прим.автора: шалом, камрады! Вы не верили, я не верил, а оно свершилось — долгожданная и внезапная (даже для меня) экстра Чёрный Бог/Олень. Презентую вам альтернативную восьмую главу, в которой изначально всё кончилось перепалкой ребят и последующим отъездом Кристиана, а теперь…

Настоятельно рекомендую читать под «Voodoo Doll» группы Lord of the Lost. Приятного аппетита ;)

***

Правило №71: Ловецкий долг дороже карточного. Тот, кто спас твою шкуру, вправе требовать всё, что ему вздумается.

Правило №33: Если ты проснулся в чужом убежище, то либо слишком много пил, либо вляпался в нечто крайне скверно пахнущее.

Я кое-как продрал глаза и разомкнул спёкшиеся губы, чувствуя такую невыносимую головную боль, будто бы пил, не просыхая, недели две, попутно закидываясь синтетикой. Нет, честное слово, точно меня сбила машина и переехала для верности туда-сюда сто тысяч раз. Во что я опять вляпался, чёрт возьми?

Я пошевелил руками, ногами, приподнял одеяло и понял, что вполне легко отделался, раз тело прекрасно меня слушалось, хотя шевелилось с болью и обзавелось несколькими роскошными синяками вишнёво-сливового густого цвета. С какого-то хрена на мне остались только трусы, но, слава богу, моему спасителю не пришло в голову снять и их. Каким-то чудом мне удалось приподняться в постели и окинуть взглядом комнату. Судя по всему, здесь я пока что один. А комната эта, конечно же, принадлежит Бесу, ибо только этот ублюдок мог понаставить на полках черепов и оккультных томов, только его жилище могло провонять ароматическими свечами и старыми пыльными книжками.

Я потёр переносицу и мысленно выругался, вспоминая то, что произошло. Мы с Бесом отправились на задание Отца, спустились в провонявшую мертвечиной подземку, наткнулись на забитую трубами комнатёнку и её обитателя — новорожденного козла-Говоруна, поднявшего вой на весь склад. Стоило этой суке раскрыть свою вонючую пасть, как не меньше двух дюжин Буйных захотели свежей крови и бросились за нами, как ополоумевшие. Бес тащил меня по коридорам, с какого-то хрена чуть ли не дрожал от ужаса, мы пытались отстреливаться, потом полетели по лестнице и…

— Да ёб твою мать! — хлопнул я себя по лбу и взвыл, рухнув в постель и сжавшись в скулящий подбитой псиной комок.

Я запутался в собственных шнурках и полетел вниз. И ничего, кроме вспышки боли, темноты и криков Кристиана, вспомнить не удавалось. Очевидно, сознание меня предательски покинуло, и вот теперь я здесь — в койке Беса и с озверевшей головной болью, точно гвоздей в черепную коробку щедро насыпали и как следует потрясли — а ну как весело будет!

На то, чтобы прийти в себя и протрезветь от чудовищных ощущений, у меня ушла уйма времени. И лишь должным образом отлежавшись, осознав степень собственного кретинизма, я осторожно приподнялся в постели, осматривая мрачного вида обитель Криса — Чёрного Бога.

Да, немногое здесь изменилось с моего последнего визита. Шикарная койка под балдахином из чёрного бархата, прямо как в фильмах про средневековье, драконов и рыцарей; всё те же бронированные окна под решётками, прикрытые тёмно-бордовыми шторами; роскошный пушистый ковёр. На стене, помимо коллекционного меча, выкупленного им на каком-то аукционе, висели две здоровенные полки из дорогущего дерева. На них, собирая пыль, стопочками лежали книги в старинных переплётах, а сверху — желтоватые черепа, два из которых Бес добыл уже в Семнадцатом, получив выговор от Отца за свои оккультные штучки. Крисси лично отловил двух Буйных, отрезал им головы, выварил их и со временем превратил в две гротескные декорации своей не менее гротескной обители а-ля готический фильм ужасов.

На огромном кресле помимо пышной шёлковой подушки лежала аккуратно сложенная чёрная рубашка. Над тумбой, заставленной оплавленными свечами в изысканных канделябрах, висело старинное зеркало в ажурной оправе, отражая меня — бледного, полуголого и забинтованного, развалившегося на бесовом лежбище. Единственное, что казалось мне относительно адекватным и относящимся к людям человечным, живым, были фотографии, висевшие на чёрно-бордовых стенах. Эти вполне жизнерадостные снимки немного разбавляли невыносимый пафос и гротескный эпатаж комнаты и всего убежища в целом. С фотографий мне улыбалась очень милая юная леди с именем Люция Эберт, невероятно похожая на своего горе-папеньку. Маленькая, худенькая, бледная малышка поражала насыщенной яркостью зелёных отцовских глаз и копной волнистых тёмно-русых волос. Даже будучи ребенком, она удивляла сходством точёных черт лица с физиономией Беса. Особенно это заметно на их общих фотографиях, где Кристиан Эберт, молодой любящий отец, улыбался без присущего ему похабства и маниакальности, обнимая своё бесценное сокровище. Там, на снимках, ничего не было от знакомого мне принца ночи. Лишь молодой мужчина, одетый в кремовый кашемировый свитер и светлые брюки, жизнелюбиво усмехался из квадрата тёмной рамки и смотрел на меня решительно иным взглядом. Взглядом человека.

— О, да ты пришёл в себя, — Бес появился словно призрак: бесшумно и неожиданно. — Я уже начинал волноваться, Олень. Кажется, ты здорово приложился. Сильно болит?

— Охуеть как сильно, — прохрипел я, наконец отыскав очки и нацепив их на нос. — Что вообще произошло? Помню только, как полетел вниз…

Крис жестом попросил подождать и ненадолго исчез из комнаты. Вернулся он уже со стаканом холодной воды и несколькими таблетками на бледной ладони. Причин не доверять ему у меня не было, так что я послушно проглотил цветные колёсики и выдул всю воду сразу, умирая от жажды. Чёрт возьми, ну и состояние!

— Ты оступился и ударился головой о ступеньки, — сказал Бес, сидя на кровати в чёрных брюках в облипку и в столь же чёрном свитере. Его распущенные эбеновые волосы, вьющиеся лоснящимися волнами, падали до середины спины. Непривычно неряшливо. Красиво. Кажется, этот ублюдок даже подвёл свои ядрёно-зелёные глазищи тёмным карандашом. — Я боялся, что не смогу тебя отбить, Дольф. Ты тут же вырубился. Если бы не Ричи…

Он продемонстрировал мне свою руку, закатав рукав по локоть. Бинты затягивали нечто сантиметров на пятнадцать. Я не сомневался в том, что Буйный полоснул его ножом или осколком стекла. Не зря же мне показалось, что Кристиан бледнее обычного. Он лишь подтвердил мои догадки, мимолётом поведав о том, как особо отпетый покойничек расхреначил его руку ржавой опасной бритвой, выпустив немало крови.

— Твой симпатичный внедорожник пришлось бросить там, Руди. Мы едва успели унести ноги.

— А что потом?

— Богомол, конечно же, — удивился моему вопросу местный крашеный сатанист и развёл руками. — Мы оба истекали кровью, а ты вообще был в отключке! Нас вдвоём пришлось зашивать, видел бы ты недовольную рожу дока. Я помешал ему ужираться виски и смотреть какую-то сопливую мелодраму. Сказал, что проёбанную беременность Сары он точно не простит, а это, заметь, почти приговор.

Я потёр переносицу и вдруг понял, что голова болела уже не так сильно. Видимо, Крисси и правда не собирался меня травить, а накачал обезболивающими. Что же, сегодня он эпохально добр. Того и гляди: сядет на радужного пони и поскачет в свои пидорские дали, одаривая поцелуями рукоплещущий народ.

— Что с моей башкой? И сколько я валялся здесь, Бес?

Он забрался на кровать с ногами, скинув пушистые розовые (!) тапки, и уселся по-турецки, отбросив с лица вездесущие чёрные лохмы. Сейчас было видно, что они действительно крашеные. Около сантиметра корней оказались тёмно-русыми, почти светлыми на фоне угольного безобразия цвета траура, ночи и смерти.

— Ну, что-то вроде небольшого сотрясения, как сказал Богомол, — ответил Кристиан. — Будет тошнить, боли замучают, не мне тебе рассказывать. Бровь пришлось зашивать, ты рассёк ее так, что уделал кровью весь салон.

— Так он всё равно чёрный.

— Заткнись, Олень, а. Не беси. Провалялся здесь ты часов шестнадцать. На улице давно рассвело.