Ржавчина и кровоподтеки (СИ), стр. 93

Томас помнит этот разговор в мельчайших подробностях. Это было действительно очень сложно.

А еще, он чувствует свою вину перед Минхо.

Хочется поддержать, но не хватает слов, чтобы выразить все свои чувства.

— Мне очень больно, — отвечает Райт. — Я скучаю по ней. Это невыносимо, но у меня не хватит духу, чтобы страдать каждый день, иначе это окончательно добьёт меня, Томас, понимаешь? Своими мыслями ты можешь убить себя, не позволяй им управлять собой, даже с этим можно жить, если захочешь жить и быть счастливым.

— Ньют сказал, что он не хочет жить, — сказал Томас. — Не хочет, и не будет, потому что в его жизни больше нет смысла.

— Ему нужно время, чтобы прийти в себя, — качает головой Минхо.

Вдох-выдох.

— Я сойду с ума прежде чем он всё поймет, — говорит Томас.

Минхо понимающе кивает, будто пытается внушить Томасу, что всё будет хорошо, хотя Эдисон уже не верил в это. Совершенно.

— Завтра выпускной, Томас. Я думаю, что всё решится там, потому что он придет, и вы поговорите. Я уверен, что вы всё решите для себя и больше не будете мучатся.

— Надеюсь, что да, — тихо прошептал Томас.

Есть ли у него вера во что-то лучшее? Нет. Он потерял веру, потому что её потерял Ньют, потому что они все её потеряли. Потеряли друзей, потеряли семью, потеряли часть себя. Неизбежность всегда пугала. Томас знал, что он медленно теряет Ньюта и ничего не может с этим сделать, потому что Моррисон снова перестал верить. Это невыносимо. Всё будет хорошо. Томас почти отчаянно хочет в это верить, но не получается.

— Лучше бы я умер там, — совершенно тихо прошептал Эдисон. — Лучше бы Алби убил меня. Возможно, тогда бы Соня с Терезой были живы, а Ньют счастлив, потому что он смог сдержать своё обещание и спас её.

Но Минхо его уже не услышал.

А звезды на небе стали свидетелями того, как разбивается вдребезги людская душа. Томас полностью разбит. Ньют сломан, и он не хочет жить. Они потеряли всех. Они потеряли себя.

И если бы Томас мог забрать боль Ньюта, то он бы просто умер, потому что-то, что испытывал Моррисон, нельзя было описать словами, будто сердце просто вырвали из груди, и теперь всё действительно закончилось. Закончилась игра на выживание, в которой Ньют проиграл. Самое страшное, когда умирают невинные. Самое страшное, когда ты мог предотвратить это, но не успел.

========== 26. ==========

Томас поежился от холода, сидя на заднем сидении машины Алби. Рядом с ним сидела Соня, которая выглядела гораздо хуже и даже не смотрела в сторону Эдисона. Наверное, слишком сильно боялась. Боялась даже дышать.

Парень сразу понял, что это, скорее всего, и есть сестра Ньюта.

Эдисон попытался разговорить девушку.

— Эй, ты в порядке? — спросил он осторожно. — Я тебя не обижу, обещаю. Тебя ведь зовут Соня, верно? Меня зовут Томас, и ты можешь меня не бояться, я не причиню тебе вреда, обещаю.

Она удивленно посмотрела на парня, потому что была уверена, что видит его впервые, а это значит, что они совершенно точно не могут быть знакомы. Томас спокойно смотрел на неё, терпеливо ожидая, когда она захочет поговорить. В её глазах — таких же, как и у Ньюта — мелькали разные чувства, но Эдисон отчетливо увидел отражение непонимания и детского страха.

—Откуда ты знаешь моё имя? — спросила она.

— Я знаю твоего брата, — пояснил Томас.

Соня тут же резко поменялась в лице.

— Ты знаешь Ньюта? — прошептала она. — Боже мой, Ньют… Он… Он в порядке? — было видно, что она едва сдерживается, чтобы не заплакать, когда Томас утвердительно кивнул и слегка улыбнулся. — С ним всё хорошо?

— Да, он в порядке, — заверил её Томас. — Тише, — Эдисон обнял её. — Ты должна знать, что Ньют очень сильно тебя любит, правда.

Он знал, что ей это нужно. Нужно было услышать эти слова, чтобы стало немного легче. Сонечка шмыгнула носом и благодарно посмотрела на Томаса, с которым была не знакома, но почувствовала, что ему можно доверять.

— Я так сильно по нему скучаю, — призналась она. — Алби не позволял мне общаться с ним. Иногда я разговаривала с Ньютом по телефону, но это было очень редко. Я знаю, что Алби ненавидит моего брата, да и меня тоже, потому что мы испортили ему всю жизнь, по его мнению.

Соня не знала слишком многого, что пришлось пережить Ньюту ради неё. И Томас сомневался, что имеет право говорить об этом. Это могло еще больше травмировать её психику. Оставалось говорить, что всё будет хорошо, хотя надежды на это у Томаса не было. Он чувствовал, что сегодня, скорее всего, умрет. Они все могут умереть сегодня. Соня так сильно хотела увидеть брата, обнять его и больше никогда не отпускать.

— А что ты здесь делаешь? — спросила Соня у Томаса.

— Наверное, я и ты здесь потому, что мы оба дороги Ньюту, — прошептал Эдисон. — Возможно, Алби хочет мести.

Соня пораженно выдохнула.

— Вы вместе? — спросила она.

— Нет, но я люблю его! — откровенно признался Эдисон, посмотрев на Соню. — И я думаю, что ты совсем-совсем скоро сможешь обнять Ньюта, потому что что-то подсказывает мне, что Алби привез нас сюда как раз для встречи с твоим братом.

— Мне страшно, — призналась Сонечка.

Томас понимающе кивнул.

— Я знаю, — начал он, — мне тоже.

Эдисон чувствовал приближение неизбежного.

***

Томасу казалось, что галстук его душит. Он уже тысячу раз пожалел, что повелся на уговоры Минхо надеть свой самый лучший костюм. Точнее, это был даже не его костюм, а костюм отца, который идеально подошел по размеру.

Школьная дискотека по случаю их выпускного была в самом разгаре, но только Эдисон не особо радовался этому. Последняя ночь в качестве старшеклассника: ну что в этом особенного? Ничего.

У Томаса нет настроения, чтобы веселиться. Минхо потерялся где-то в зале, потому что пошел доставать выпивку, а вот Эдисон искренне жалел сейчас о том, что не может выпить. Ему бы не помешало сейчас конкретно напиться, чтобы забыться хотя бы на сутки. Он всегда был против алкоголя, его мысли и без того были запутаны в хлам. На душе творился вселенский хаос.

— Тут не так плохо, как могло показаться на первый взгляд, дружище, — подошедший Минхо улыбнулся и протянул лучшему другу бокал с шампанским, тот неуверенно взял его в руку, пристально рассматривая желтоватую жидкость. — Ты говорил, что я могу напоить тебя, если ты хорошо сдашь выпускные экзамены, помнишь? Ты их сдал, поэтому можешь полноценно расслабиться и впервые в своей жизни осознанно напиться на школьном выпускном, чтобы взрослая жизнь не казалась тебе такой пугающей, — Райт хитро сощурился. Томас посмотрел на него и отрицательно покачал головой.

Веселиться совершенно не хотелось. Настроение Томаса было на нуле по весьма понятным причинам, хотелось сбежать поскорее отсюда, выйти на улицу, отдышаться, чтобы стало чуть легче. Этот праздник жизни был для Томаса абсолютно чужим, далеким. Эдисон пытался собрать мысли в единый пазл, но они путались. Было страшно. Больно. И невыносимо грустно. Томас уже не был настоящим Томасом. И Минхо тоже не был похож на самого себя. Они все изменились. Почти до неузнаваемости. Жизнь пошла в обратном направлении. Воспоминания навсегда отпечатались в памяти. Сложнее забыть, когда любишь.

Томас не мог ничего сделать — это было больно. Под самой кожей жил чертовски бешеный страх за Ньюта, который сейчас был абсолютно один, и не было совершенно никакой уверенности, что он появится здесь, но Эдисон отчаянно надеялся на это, отчаянно звал его внутри себя немым криком.

Стоящему рядом Минхо тоже было не лучше, хотя он пытался это всячески скрыть, чтобы не расстраивать Томаса еще больше. Делать вид, что всё хорошо, оказалось очень непросто, и Эдисон видел всех насквозь, потому что чужая боль всегда была важнее своей собственной.

Лучший друг улыбался, но в этой улыбке тоже сквозила грусть и невыносимая тоска. Даже Райт, который всегда был на позитиве, сейчас улыбался, словно через силу. Они оба разбиты. Томас потому, что у него несчастная любовь, а Минхо потому, что потерял свою первую и настоящую любовь. Они все утонули в своём горе, в своем безумии, и это было самое страшное, потому что вытаскивать их из этого состояния было некому.