Ржавчина и кровоподтеки (СИ), стр. 84

— Если ему нужен я, то он меня получит, — прошептал Ньют.

Моррисон ринулся со всех ног по коридору. Тереза с Минхо кинулись следом, пытаясь остановить его. Они знали, что сейчас Ньют абсолютно не в том состоянии, чтобы что-то решить. Эмоции снова захлестнули его с головой, не позволяя здравому смыслу взять верх.

Единственное, что чувствовал Ньют — это страх. Под самыми ребрами. Там, где сердце. Страх потерять Томаса, потерять Соню, навсегда потерять смысл своей жизни, ведь Соня и Томас — это люди, которые заставляли Моррисона жить, дышать, бороться. Если он потеряет их, то потеряет и себя. Его не будет без них…

— Что ты собрался сделать? — спрашивал Минхо.

— Убить его, — прорычал Ньют.

— Нам нужен план. Стой, подожди! — Минхо преградил путь Ньюту. — Что ты собираешься сделать?

— Я никому не позволю трогать людей, которые мне дороги. Я устал бегать и прятаться, плясать под чужую дудку. Я вытащу Соню и Томаса любой ценой. Даже, если это цена — моя жизнь. Мне плевать, но я сделаю это.

Ньют снова делает правильный выбор.

Ньют снова выбирает Томаса.

Потому что Томас и Соня — это и есть его жизнь, и ради них умереть не страшно.

Ньют больше ничего не боится.

— Ты уверен?

— Я должен.

Потому что он любит их.

Комментарий к 22.

Хэээээй, ребятушки, а вот и я с новой главой для этой самой любимой моей работы, которая действительно заставляет моё сердечко сжиматься. Простите за задержку. У меня были некоторые обстоятельства и вдохновения не было, но я вернулась. Мы неумолимо приближаемся к концу. Скорее всего, я сокращу работу до 25 глав + эпилог и всё, потому что боюсь не вытяну до тридцати глав, вот так вот. Плюс, сегодня я уезжаю на учебу, но ноутбук мой будет со мной, поэтому я смогу писать проду. Думаю, всё получится. Спасибо, что вы остаётесь со мной и спасибо Машуле за проверку, осталось совсем чуть-чуть. Простите, что я ответила не на все отзывы, времени не хватило (а иногда лень) Следующая глава — как только, так сразу. Всё зависит от времени и вдохновения. Люблю вас:з

========== 23. ==========

Ньют не смотрит на Томаса, когда заходит в кабинет математики.

Что ты видишь? Пустоту?

Поздравляю, ты снова никто.

Эдисон чувствует, как его сердце снова сжимается от фальшивого безразличия, которое неподъёмным грузом ложится на его легкие. Эдисон закусывает губы почти до крови и сжимает ручку в руках. До боли в пальцах. Слишком сильно. Терпение на исходе. На грани краха того, что случилось между ними.

А что случилось между ними?

Ничего.

Они по-прежнему ненавидят друг-друга. Под ребрами неустанно ноет, а перед глазами взрываются фейерверки из прошлого. Он — это прошлое. Без надежды на счастливое будущее. У них бы никогда ничего не получилось. Это Эдисон верил во что-то лучшее, когда Ньют видел во всём только плохое. У этой истории нет счастливого конца. У этой истории есть только разбитые мечты, которые так и не стали реальностью.

Держись, Томас.

Ты должен быть сильным. Должен быть мудрее. Должен быть стабилен и держать свои эмоции под строжайшим контролем. Потому что эмоции не всегда способны очистить душу от тяжелого груза. Иногда они убивают.

Томас не может не думать о Ньюте. Этот парень занимает всё пространство его мыслей. И если раньше Томас пытался от этого избавиться, всячески нейтрализовать Моррисона из своей головы, то теперь Эдисон буквально был зациклен на нем. Во всех лицах он видел его. Казалось, что он медленно сходил с ума, медленно лишался здравого смысла.

Он так сильно нуждался в Ньюте. Он так сильно скучал по нему.

Кажется, безумие выглядит именно так.

Моррисон любит Томаса. Так, как умеет. Любит и ненавидит, но себя ненавидит сильнее. Его демоны никогда не примут Томаса. Они сотрут его в порошок, сожрут с потрохами, не оставят шанса для жизни.

На секундочку он действительно поверил, что заслуживает счастья. Он рожден быть несчастливым, а Томас — он предназначен для другого. Всегда был. Так бывает, когда даже сама Вселенная ошибается: им не суждено быть вместе

Ньют замолчал. Навсегда. Бесповоротно.

Они никогда не были близкими, родными, они не были даже знакомыми. Их не было. Их не существовало. Было всего лишь две личности — Томас, который знал, что всё навсегда закончилось, и Ньют, который знал, что ничего никогда не начиналось.

Две параллельные вселенные, которые столкнулись и разрушили друг-друга. Они не разговаривали. Томас замолчал. Ньют тоже. И случайные взгляды делали гораздо больнее, чем раньше. Только больно было Томасу, а Ньют же чувствовал только пустоту, огромную дыру в своём сердце, которую ничего не могло заполнить, даже учеба отошла на второй план, и Эдисон изредка появлялся на занятиях. За исключением того, что хотел встретиться с Ньютом и поговорить с ним, хотя заранее знал, что каждая его попытка обречена на провал.

Моррисон даже не смотрел на него.

Томаса трясло изнутри, хоть он и старался быть таким, как всегда, — сдержанным.

Разве они заслуживали таких страданий?

Разве Ньют заслуживал такой судьбы?

Разве Томас заслуживал такой любви, которую даже любовью назвать нельзя? Томас танцует на битых стеклах чужих ошибок. Он идет вслед за Моррисоном, как обезумевший, не в силах обуздать свою безумную, всепоглощающую влюбленность. И снова эта любовь приносит адскую душевную боль.

Для обоих — это утопия.

И Томас уже не уверен, что хочет жить дальше.

Всё разрушилось.

Томас стоял на пороге своего собственного саморазрушения.

Он потерял свою жизнь, потерял Ньюта, потерял Минхо. Они все закрылись. Они все оттолкнули его, забыли его, оставили, бросили. Томас Эдисон остался один. Совершенно. Даже Минхо перестал с ним разговаривать.

Время остановилось.

Часы сломались.

Стрелки заржавели.

Ржавчина подбиралась к сердцу.

Его сломанная жизнь — твоя вина, Томас. Твоя вина, Томас. Твоя вина, Томас.

Ты всё испортил.

Пустой взгляд, направленный перед собой. Невыносимо всё, что произошло. Непонятно, какими усилиями воли они все продолжают ходить в школу. Томас не двигается, когда натыкается на спину лучшего друга, мелькнувшего в толпе. Быстро, оставляя после себя глубокую черную дыру в сердце Эдисона. От их дружбы, казалось бы, остался только дым.

Дымом в облака.

Томас больше не улыбается, он больше не делает вид, что всё хорошо, потому что всё плохо, потому что Моррисон теперь вообще не подпускает Томаса к себе, держит на расстоянии и всем своим видом показывает, что Томаса не существует.

Ржавчина прямо в сердце.

Молчание хуже слов.

Воспоминания хуже смерти.

Томас даже не замечает, как в его глазах уже давно стоят слезы, когда он смотрит на Моррисона, сидящего за самым дальним столиком в кафетерии. Непонятно, кому из этих троих хуже — Томасу, который остался один, Минхо, который не отвечает на звонки и сообщения, или Ньюту, который теперь абсолютно не контактирует ни с кем. Вообще.

Пожалуйста, посмотри на меня. Пожалуйста, посмотри на меня, Ньют. Но он не смотрит. Игнорирует, делает вид, что Томаса Эдисона не существует. Совершенно. Навсегда. Их династия разрушилась.

Вдох-выдох.

— Поговори со мной, Ньют. Твоё молчание меня убивает, — словами ударяет в спину и Моррисон останавливается, но поворачиваться к Томасу лицом не спешит, знает, что шоколадные глаза пробьют мертвую душу насквозь. — Скажи, что ты меня ненавидишь, скажи, что хочешь моей смерти, скажи, что я во всем виноват, скажи, что хочешь убить меня. Да хоть что-нибудь скажи мне, Ньют. Пожалуйста, я умоляю, поговори со мной.

Эдисону плевать, что сейчас он, скорее всего, выглядит очень жалко, точнее, совершенно разбитым вдребезги, но Ньюту гораздо хуже. Всё, чего хотел он, — быть счастливым, но кажется, что счастье и Ньют абсолютно несовместимы.

— Никогда больше не подходи ко мне, Томас, — прошептал Ньют. — И я обещаю, что научусь тебя ненавидеть. Если я действительно тебе дорог, то ты больше никогда не будешь напоминать мне о своем существовании, потому что я не хочу делать тебе больно: ни физически, ни морально. Оставь меня, забудь меня, Эдисон, потому в моей жизни нет для тебя места. Когда же ты это уже поймешь? — Моррисон поворачивается к Эдисону и обдает того холодным взглядом.