Ржавчина и кровоподтеки (СИ), стр. 78

— Всё не может быть так плохо, Минхо, — тихо сказала Тереза. — Где же твой оптимизм?

— Там же, где и мой лучший друг, — вздохнул Райт. — Мне слишком грустно.

Тереза обняла Минхо за плечи и осторожно поцеловала того в щеку.

— У тебя есть я! — улыбнулась Тереза. — Я не Томас, но грустить тебе я не дам. Всё будет нормально, правда.

Минхо улыбнулся и лег на парту, а Тереза продолжала его обнимать. Минхо не ошибся, она была очень хорошей. И почему Ньют так сильно её ненавидит, а Томас не доверяет?

— Спасибо за поддержку, — улыбнулся азиат.

— Всегда пожалуйста, — тоже улыбнулась девушка. — Он тебе звонил? Ты с ним разговаривал? Как у него дела?

— Телефон отключен, — покачал головой Минхо. — Перед отъездом он сказал мне, что купит новую сим-карту и позвонит мне сам, но пока тихо. Честно говоря, я за него очень сильно переживаю, ибо он даже учебу не смог закончить, а остался всего лишь месяц.

— Ему тяжело, Минхо. Его можно понять, — ответила девушка.

— Я понимаю, что ему тяжело, но мне без него не лучше, — сказал Минхо. — Он же мой лучший друг, а лучшие друзья не должны терять связь друг с другом. У меня ощущение, что меня бросили.

— Тебя никто не бросал, — покачала головой Барнс. — Вот сейчас дверь откроется и он войдет. Смотри.

И дверь в класс действительно распахивается, заставляя Минхо приковать взгляд к вошедшему человеку. Моррисон. Райт смотрит на Терезу, и та невинно улыбается.

— Почти что Томас, правда же?

— Скорее дьявол, летящий на крыльях ночи, — вяло пытается пошутить Минхо.

Тереза вздыхает.

— Ну, а с ним ты пытался поговорить или нет? — спрашивает она. — По-моему, вам уже давно надо помириться.

— А я с ним не ругался. Он ведет себя как придурок одноклеточный. Я в этом абсолютно не виноват. Да и разговаривать с ним абсолютно бесполезно, поверь мне. Он мог остановить Томаса, но не сделал этого. Почему? Я не знаю. Возможно, потому что ему действительно плевать на Томаса.

— Ты не знаешь этого, Минхо. И я уверена, что Ньют любит его. Я даже догадываюсь, по какой причине он не остановил Томаса.

— Ну-ка, просвяти, — сказал Минхо.

— Он хочет его защитить, — ответила Тереза. — От моего брата.

— Чего? — не поверил Райт. — Что ты имеешь ввиду?

— Я привела Томаса к своему брату, а теперь он хочет получить его любой ценой, потому что он дорог Ньюту, и он знает, что Ньют пойдет на всё, чтобы защитить Эдисона. Любой ценой. И именно поэтому Томасу будет лучше в Бостоне. Безопаснее, по крайней мере. Я помогала Алби, понимаешь? Именно поэтому Ньют хочет моей смерти, я уверена, — она опасливо покосилась в сторону Моррисона. — Я была сестрой своего брата во всех чертовых смыслах, но я больше так не хочу. Алби хочет мести, а я спокойствия. В жизни у нас с ним абсолютно разные цели, поэтому я сбежала, а он мне этого никогда не простит. Я фактически стала предательницей в его глазах. Хотя, кроме наркотиков и Ньюта его ничего не интересует в данный момент. Это паршиво. Ньют — вполне нормальный парень. По крайнее мере, он был таким до встречи с моим братом, а дальше, знаешь, всё покатилось по наклонной, и он изменился, потому что такая жизнь меняет всех до неузнаваемости. Из хорошего и доброго он превратился в жестокого и бесчувственного, но любовь творит чудеса, верно? Томас вернул ему веру в жизнь, он вернул его к жизни, заставил увидеть себя, а это дорогого стоит.

— Ты говорила, что у Ньюта есть родная сестра? — вспомнил Минхо.

— Да. Её зовут Соня. Она попала к нам из детского дома. Их с Ньютом разлучили, когда они были детьми.

Минхо резко изменился в лице.

— Не понял, — проговорил азиат. — В смысле?

— Родители Сони и Ньюта погибли в автокатастрофе, когда Ньюту было шесть, а Соне четыре. Они попали в детский дом, а потом Соню удочерила моя семья. Если честно сказать, то Алби ненавидел Соню. Он несколько раз пытался её убить, а я пыталась повлиять на него, но он был зациклен на ней. Мои родители очень искренне любили её, помогали, поддерживали, а Алби не нравилось это. Потому что Соня была центром их внимания. Поначалу я тоже была одного мнения с Алби, хотела, чтобы Сони не существовало вообще, поэтому помогала ему. Он стал наркоманом, а я его личной собачонкой. Он живет мыслью о мести, он хочет, чтобы Ньют и Соня страдали, а я слишком поздно поняла, что они этого не заслуживают. Как-то так, Минхо. Мой брат пойдет на всё, чтобы получить своё, и у него появилась новая жертва — Томас. И в этом есть и моя вина. Ньют не доверяет мне и никогда не будет. Я сама себе иногда не доверяю. Но ты должен знать, что я не такая, как мой брат. Теперь нет. Я не хочу страданий. Я не хочу, потому что я устала от такой жизни…

— Я отказываюсь что-либо говорить…

— Поверь мне, Ньют не главный злодей в этой истории, — многозначительно сказала девушка. — Мой брат гораздо хуже, чем Ньют, просто поверь мне. И Томасу будет лучше, если он будет очень далеко отсюда.

Тереза тоже приняла своё решение. Она бросила своего брата и так сильно боялась, что он достанет всех: Ньюта, Томаса, Минхо и её. Всех, потому что хочет мести, а малышка Тереза была абсолютно другой, она умела прощать. она умела чувствовать, а вот Алби был абсолютно далек от человеческих чувств. Даже дальше, чем Ньют.

Последнему было ясно, что…

Что теперь всё по-другому. Абсолютно не так, как было раньше. Всё изменилось. Ньют привыкал к своим чувствам, пытался найти им подходящий уголок в своей душе, чаще думал о Томасе, но эти мысли больше не были убийственными, они больше не убивали его, а, скорее, давали силы, чтобы жить дальше.

С Томасом он осознал, что у него не было настоящей жизни, было только существование, которые медленно забирало все силы, а брюнет вдохнул в него эту жизнь, заставил видеть солнце там, где он раньше видел тучи. Какая-то маленькая часть Моррисона скучала по Эдисону слишком сильно, но он до сих пор не мог себе в этом признаться по-настоящему.

Моррисону было страшно, но никто об этом не знал, даже не догадывался, потому что Ньют не проявлял никаких чувств. Абсолютно. И именно поэтому он захлебывался от них внутри. Это было слишком для него. Слишком странно. И слишком ново.

Всё, что осталось у Ньюта от Томаса — это воспоминания и цепочка на шее. Его цепочка. Цепочка Томаса, как единственное напоминание для парня, что теперь имя Эдисона навсегда высечено у него на сердце. И это уже не казалось проклятием. Океан чувств затягивал в себя, но Моррисон больше не тонул в нем; воспоминания одно за другим проносилось в голове.

***

— Если у меня будет выбор: оказаться в аду или быть с Ньютом, то я выберу Ад. Без сомнений.

Слова звучали в голове.

— Он никогда не перестанет меня ненавидеть. Это же очевидно!

— Я тебя люблю, разве так сложно в это поверить, Ньют?

Глаза Томаса смотрели прямо в душу, выворачивая её наизнанку, оголяя нервы, заставляя внутренности вскипать от напряжения. Он смотрел так, как Ньют не заслуживал, делал вид, что понимает, но на самом деле он не понимал ничего, потому что Ньют не позволял себя понять, он постоянно бежал от любви, но слишком поздно осознал, что любовь всегда была рядом с ним. Глубины чужих глазах завораживали так сильно, что Моррисон не мог противостоять.

— Ты молчишь, потому что не веришь мне? — слова били так сильно, не жалея. — Давай же, Ньют, скажи мне еще раз, что я конченное дерьмо, которое испортило тебе всю жизнь.

Томас говорил спокойно, но внутри всё дрожало. Невыносимо.

— Почему ты, черт возьми, постоянно молчишь? — вскипел Эдисон. — Скажи мне правду, наконец, и разойдемся. Я смогу уехать в Бостон только так, только если ты, Ньют, скажешь мне в лицо, что любишь меня, если ты скажешь мне правду, если ты расскажешь мне, что ты на самом деле чувствуешь ко мне. Давай же, Ньют. Признайся, что я на самом деле нужен тебе. Слабо?

— Что это изменит? — прошипел Ньют. — Что?! Томас, ты убиваешь меня, разве не понимаешь?

— Я смогу остаться, — тихо сказал Эдисон. — Пожалуйста, Ньют, прошу тебя, скажи мне правду, прошу, — Томас почти плачет. И это невыносимо. Томас плачет из-за Ньюта, чувствует себя тряпкой, но это уже не имело значения. Только Ньют. Только он важен. Его молчание, подобно иглам, протыкает сердце. Томас понимает, что не сможет жить, если Ньют снова соврет. Не сможет.