Ржавчина и кровоподтеки (СИ), стр. 59

— Почему? — выдохнул Томас. — Чего ты боишься, Ньют? — Томас поднялся с качелей и подошел к Ньюту, заглядывая прямо в океан ореховых глаз. — Я люблю тебя и я не могу уйти. Слышишь? Не могу.

— Придется, — сказал Ньют. — Это всё, Томас. Если снова попытаешься — умрешь. И это нихуя не игра.

Ньют снова уходит, оставляя Томаса. И Эдисону кажется, что у него внутри рухнуло пол мира, хотя, в принципе, так и есть. Ньют снова убил его: пронзил словами, вырвал сердце и растоптал душу. И Томас даже не заметил, как судорожно дрожат его губы, будто он пытается сдержать слёзы. Смотря в спину Моррисона, он прошептал:

— Ради любви стоит умереть, Ньют.

Но он уже ушел.

А небо над их головами стало свидетелем людской боли.

Там, где Ньют пытается поставить точку, Томас всегда ставит запятую.

Это и есть проклятье.

Ньют не обещал ничего Томасу, потому что знал, что не исполнит. И уйти — было лучшим выходом, ведь он больше не хочет топтать Томаса, он хочет, чтобы тот жил, а Моррисон скоро умрет. И умрет не один. Умрет вместе со своей сестрой, потому что Ньют сделал свой выбор. И он правильный.

Алби никогда не получит Эдисона. По крайнее мере, пока Ньют жив.

Этот выбор принесет обоим очень много боли, но правильные решения зачастую причиняют боль, ведь так? Да. Он знает, что играть против Алби слишком глупо, но он попытается, он пытается выиграть там, где уже проиграл.

Ржавчина разъедала Томаса.

Кровоподтеки убивали Ньюта.

***

— Ты видел, какая она красивая? Ты видел её глаза? А улыбку? Боже мой, я влюбился, Томас!

Эдисон только успевал кивать головой, хмуря брови. Минхо, кажется, был на седьмом небе от счастья, а вот брюнет не разделял такой радости. Что-то ему подсказывало, что Тереза абсолютно не та, за кого себя выдаёт. Эдисон почему-то верил Ньюту, но его лучший друг был таким счастливым и таким воодушевленным, что у парня не хватило сил, чтобы признаться в своих подозрениях. Разрушать хорошее настроение Минхо совершенно не хотелось, а портить с ним отношения еще больше, поэтому он делал вид, что одобряет его выбор, но на душе неумолимо скребли кошки, да ещё после разговора с Ньютом настроение Томаса стало хуже, чем было до этого. Постоянно. Непонятно, как это получается, но все негативные эмоции блондина отражаются на Эдисоне: он одним взглядом его убивает. Призрачная надежда, что их отношения станут лучше, мгновенно рассыпалась.

А Минхо всё продолжал.

Томас и правда пытался его слушать. То, как сейчас светились глаза Райта, — это просто надо было видеть. Эдисон никогда не видел его настолько радостным. Казалось, что лицо Минхо сейчас просто треснет от улыбки: он действительно влюбился. И это была любовь с первого взгляда. Томас знал Минхо как облупленного, и исходя из его наблюдений, Тереза очень сильно попала. Эдисон усмехнулся: его лучший друг не оставит ей кислорода для дыхания. Если Минхо влюблялся, то влюблялся конкретно и надолго, а ещё очень сильно привязывался к людям, и когда они его бросали, парень очень сильно переживал. В такие моменты Томасу приходилось терпеть всё, что вытворял его лучший друг и заботиться о его разбитом сердце. Томас слишком сильно боялся. что эта история повторится снова, но смелости сказать правду пока не хватало.

— Ты меня слушаешь? — вдруг остановился Минхо и посмотрел на Томаса, который сидел на диване в объятьях какой-то книги. Брюнет тут же оторвался от чтения и невозмутимо посмотрел на лучшего друга.

— Конечно, — кивнул Эдисон.

Минхо недоверчиво покосился на него и взял из его рук ту самую книгу, со скучающим выражением лица начиная её перелистывать. Он всё пытался понять, что Томас находит в бесконечной бессмысленной зубрежке, но для него это до сих пор оставалось тайной, покрытой мраком. Пожалуй, только у Томаса был ответ на этот вопрос, хотя он абсолютно не считал себя ботаником, просто с ранних лет ему в голову вдолбили, что хорошее образование — залог успешного будущего, да и к тому же ему самому хотелось пополнять свою копилку знаний каждый день. И как только в человеческом мозге помещается столько информации? Минхо не знал и был уверен, что Томас никогда не откажется от своей учебы. Нет, конечно, он любил Эдисона, но его лучший друг и правда был похож на комнатное растение, которое нужно периодически поливать, но Эдисона этот образ жизни вполне устраивал. Тишина и спокойствие. Что может быть лучше этого? По мнению Томаса, ничего. Да и его нервной системе нужен был срочный отдых, потому что после очередного разговора с Моррисоном её довольно сильно потрепало. Этот парень всё никак не выходил из головы, и брюнет уже смирился с этим, понимая, что Ньют теперь будет постоянно преследовать его и наяву, и во сне.

— Тереза решила устроить вечеринку у себя дома по случаю того, что перешла к нам в школу. Ей хочется со всеми познакомиться, наладить контакт, так сказать…

Но Минхо закончить свою мысль не удалось, потому что Эдисон слишком резко перебил его.

— Нет, — абсолютно серьёзно и непреклонно произнес Томас, — верни книгу, Минхо, я не дочитал.

В глазах Минхо мелькнуло недоумение. Томас был слишком нервным сегодня, и это было заметно невооруженным взглядом, и по-моему у него было плохое настроение. В последнее время перепады настроения у него были слишком частыми. По мнению Эдисона, именно в этом выражалась нестабильность его эмоциональности, хотя он и пытался контролировать себя, но сейчас это было крайне тяжело, и его язык работал быстрее, чем мозг.

— С тобой всё в порядке? — всё-таки снова поинтересовался Минхо. Кажется, что уже раз двадцатый за сегодняшний день.

— Можешь не сомневаться, Минхо, — кивнул Эдисон, — если со мной будет что-то не так, то я сообщу тебе первому, поверь мне. И я знаю, что ты хочешь сказать, поэтому нет. Да, я в курсе, что Тереза пригласила тебя к себе домой и еще добрую половину нашей школы. Она слишком громко говорит, не заметил? Кажется, что слышали все, как она голосила, что у неё дома состоится самая крутая вечеринка, и все обязаны появиться там, но, увы, я слишком занят, поэтому нет, я не пойду с тобой, дружище, прости. Верни книгу, пожалуйста.

— Ты не можешь оставить лучшего друга одного, — решил надавить на жалость Минхо, но по каменному выражению лица Томаса он понял, что сегодня это точно не прокатит. — Мне стрёмно идти туда одному. Ты обязан меня поддержать!

— Ты забыл, что случилось на прошлой подобной вечеринке? — вскинув брови, спросил Томас.

Эдисон поклялся себе, что больше никогда не купится на щенячьи глазки Минхо. Да, Томас не особо помнил то, что происходило тогда, но он навсегда запомнил то, что произошло потом: он напился, ударил Ньюта и поплатился за это своей невинностью. Нет, хватит. Томас устал, и он хочет спокойствия. Всё снова будет плохо. Нет, это не паранойя, просто он знает, что встретится с Моррисоном снова. Он просто не переживет чего-то подобного снова. Томаса до сих пор трясет от воспоминаний, а в память навсегда врезались бешеные, налитые кровью и чертовым превосходством, глаза Моррисона. Где-то внутри у Эдисона живет обида, но любовь сильнее: он знает, что не сможет оттолкнуть Ньюта, он может унизить и оскорбить. Снова. Этот страх постоянно с Томасом. Страх быть отвергнутым, ненужным, выброшенным. Томас не должен давать ему повод. Он должен сам захотеть. Мама Эдисона права: Ньюту можно помочь, если он сам захочет, а он не хочет. Брюнет отлично это чувствует, а заставлять и навязываться он не собирается. Хватит быть его ручным щеночком. Томас не хочет жалости. Любовь из жалости — самое худшее.

Каждый раз, когда Томас надеется, что Ньют становится лучше. он ошибается, а на ошибках учатся. Эдисон знает, что его любовь к Моррисону никуда не денется, но принуждать Ньюта любить себя или искать с ним встречи он больше не будет. Он терпеливый. Он подождет. И есть призрачная надежда, что это будет оправдано: Ньют придет к нему сам. И придет осознанно, не потому что выпил и ему нужна жилетка, а потому что просто захочет увидеть его, быть рядом с ним. Томас живет этими мыслями. Томас надеется на это слишком сильно. И будет больно, если его надежды разрушатся.