Ржавчина и кровоподтеки (СИ), стр. 58

Всё было плохо.

========== 16. ==========

— Ищешь способ побыстрее умереть, Моррисон? — Томас снова с неодобрением посмотрел на Ньюта, у которого в руках опять была сигарета. Впрочем, он не не расстаётся с ними никогда. Вероятнее всего, и правда хочет сдохнуть.

Сейчас была большая перемена, поэтому Томас решил выйти на улицу и проветрить сознание после изучения нового материала по истории. И по велению судьбы, на школьных качелях в обнимку с пачкой сигарет, сидел его личный кошмар. Стоило бы просто сделать вид, что Эдисон его не заметил и уйти, но, увы, не вышло. Томаса снова притянуло к Моррисону, как магнитом. Помните о том, что Эдисон всегда натыкается своей задницей на проблемы? Так вот, он наткнулся своей задницей на Ньюта. И это уже давно перестало удивлять Томаса. Он принял это, как неизбежное стечение обстоятельств. И Томас больше не испытывает перед ним былого страха, потому что знает, что если бы блондин хотел сделать больно физически, то он бы сделал, а сейчас парень выглядит немного напряженным, но спокойным. Да, никотин успокаивает лучше любого лекарства.

— Я уже давно мертв, — безразлично отозвался Ньют, — хуже быть уже не может.

Томас нахмурился. Ньют уже давно выучил эти привычки Эдисона: постоянно хмуриться, когда тот чего-то не понимает, или кусать нижнюю губу, когда он думает. Это было таким своеобразным фетишем для Томаса, а Ньют, кажется, впитывал в себя каждую привычку Эдисона. Это уже давно за гранью нормального, но блондин старается почти полностью закрыться от этих мыслей и от назойливого брюнета, который всегда появляется там, где ему не рады. А Ньют ему не рад. Совсем.

— Можно? — неуверенно спросил Томас, указывая взглядом на сигарету в руках Ньюта. — Я хочу попробовать.

Похоже, что Томас и сам не понял, что сказал. Он никогда не курил сигареты и считал, что они — зло, но, кажется, сейчас это не имело значения. Эдисон прекрасно понимал, что цепляется сейчас за каждую ниточку разговора, пытаясь сохранить его и подольше побыть с Моррисоном, даже если тот — полный придурок, не видящий ничего дальше собственного носа.

Вдох-выдох.

Томасу было сложно поверить, что он собирается это сделать, но всё же спокойно взял из рук Ньюта недокуренную сигарету и поднес её к губам, делая первую попытку затянуться, но с непривычки его организм тут же запротестовал, а никотин ударил по лёгким слишком быстро, заставляя брюнета закашляться. Ньют насмешливо смотрел на его жалкие попытки, но это выглядело слишком мучительно, кажется, да.

— Как ощущения? — фыркнул Моррисон.

— Отвратительные, — сморщился Томас, — гадость редкостная, — Томас вернул Ньюту сигарету.

Разговаривать с Ньютом по поводу Терезы было бессмысленно, поэтому он даже не пытался, хотя искренне переживал за лучшего друга, который сейчас был с ней, а Томас, лишенный друга, просто решил прогуляться и встретил блондина как по щелчку пальцев. Конечно, он не знал, как растопить это холодное сердце, он даже не знал, о чём говорить с Ньютом, поэтому просто смотрел на него, наслаждался и внутри что-то пронзительно пищало от желания подойти и обнять Ньюта. Просто так взять и обнять.

Как же сильно Томас вляпался.

Обойдя качели сзади, Эдисон осторожно толкнул их, приводя в движение. И мысль, что он сейчас пытается покатать Моррисона на качелях, сокрушила сознание, но сопротивления не было. Томас стал немного смелее, а по губам скользнула улыбка, потому что Моррисон, кажется, позволил. Осторожно. Медленно. Туда-сюда. Назад-вперед.

А Ньют молчал, позволяя Томасу гораздо больше, чем обычно. Казалось, что всё было хорошо. Эдисону так сильно хотелось верить в это, но он уже не верил, просто впитывая в себя каждый момент рядом с блондином, зная, что он всё равно разрушится. А Моррисон ведь знал, что Томас к нему неравнодушен. Знал и молчал.

— Я просил держаться от меня подальше, — говорит Ньют.

Томас фыркнул.

— Просил, но это не значит, что я буду слушаться, — улыбнулся брюнет.

Ньют промолчал.

— Небо не рухнет на тебя, если ты постараешься быть более адекватным, — заметил Томас.

— Для чего? — спросил блондин. — Меня всё устраивает.

— А люди? — спросил Эдисон.

— Люди — дерьмо! — ответил Ньют.

— А я тоже дерьмо? — фыркнул Томас, но тут же уже серьёзно смотрел на блондина, всё еще продолжая качать его на качелях. Кажется, эти минуты в компании Моррисона можно было назвать нормальными.

— Да, — серьёзно ответил Ньют, вставая с качелей, — ты дерьмо, Томас, и я уже стал каждый раз пачкаться об тебя.

Эдисон улыбнулся, хотя внутри всё похолодело от слов. Каждый раз Ньют пытался его задеть, спровоцировать на эмоции, но Эдисон слишком жестко контролировал себя, не позволяя себе сдаться и показать Моррисону свои слабые стороны. Наверное, всё-таки, научился у Ньюта, потому что контакт с ним, так или иначе, был практически постоянным. Где-то в глубине души Ньют не считал так, как говорил. Кажется, что Томас научился отличать ложь от правды. И сейчас Моррисон врал — бессовестно и нагло.

— Не плюйся ядом, пожалуйста, — проговорил Эдисон.

— Тогда не лезь ко мне, Эдисон, это опасно, — совершенно серьёзно сказал Ньют.

— А меня не пугают опасности, Моррисон, — улыбнулся Томас.

— Ты думаешь, что это игра, Эдисон?! — спросил он. — Поверь мне, ты нихрена не врубаешься, куда пытаешься залезть. В моей жизни нет места для тебя, слышишь? Ты не нужен мне, Томас, ты не понимаешь это? Не смотри на меня, блять, так! Ты мне не нужен, я не хочу, чтобы ты бегал за мной, как собачонка. Всё. До свидания. Катись ко всем чертям, Эдисон, пока не стало слишком поздно, пока ты еще можешь сбежать, потому что я тебя отпускаю, слышишь? Я тебя отпускаю, потому что всё закончилось. Всё. Хватит.

— Ты ведь не думаешь так на самом деле, Ньют, — отвечает Томас.

Слова-ножи пронзают всё живое внутри. Ньют так сильно хочет, чтобы Томас его ненавидел. Он хочет этого, потому что только так, возможно, сможет спасти его. От себя самого, от Алби. От всего, что происходит, а по ту сторону Соня. Ньюта ломает, а напротив Томас смотрит на него без капли презрения. Паршиво. Невыносимо. Омерзительно. Потому что доброта Эдисона никому не нужна. Всем плевать на неё, а Ньюту тем более, потому что это не спасет брюнета, если Алби доберется до него.

Вдох-выдох.

Томас дышит.

Пытается дышать и смотрит. Пронизывает. Но всё равно не понимает поведения Моррисона. Этому ведь должно быть объяснение? Этому должна быть причина. И почему Томаса угораздило влюбиться в него?

— Я люблю тебя, — вырвалось у Томаса.

— А я тебя ненавижу, — огрызается блондин, — блять, заканчивай, Эдисон.

— А то что? — с вызовом спросил Томас. — Изнасилуешь меня? Ударишь? Изобьёшь? Что из этого ты сделаешь, Ньют? Я больше не боюсь тебя, слышишь меня? Я больше не боюсь тебя.

Такой дерзости в голосе не ожидал никто, да и у Эдисона похоже отказали все тормоза. Он больше не боялся Ньюта, потому что любил до потери пульса. И уже говорил об этом в открытую прямо в глаза своему личному кошмару.

— Я убью тебя, — совершенно серьёзно произносит Моррисон. — И, поверь мне, мои проблемы из-за тебя и правда тогда закончатся.

— Если ты убьёшь меня, то я приду за тобой, — сказал Томас. — Я всё равно не оставлю тебя в покое, Моррисон.

— Чего ты добиваешься? — взорвался Ньют.

— Я пытаюсь помочь, — упрямо говорит Эдисон.

— Блять, да тут ничем не поможешь, Эдисон! — говорит Ньют. — Если действительно хочешь помочь мне, то держись от меня подальше, не подпускай меня к себе, не позволяй мне делать тебе больно, не позволяй мне воспользоваться твоими слабостями, Томас, пожалуйста, это очень важно, просто послушай меня, хорошо? Ты должен уехать. Далеко и надолго, слышишь меня? Томас, это очень важно. Я не тот, кто тебе нужен. Я не твой принц, а ты не моя принцесса, и мы не в диснеевской сказке. У нас нет и не может быть будущего, у нас бы никогда не случилось счастливого конца, потому что я не хочу любить и не умею. Я не хочу привязываться, а потом терять. Я не хочу, понимаешь? Не хочу, блять, хватит! Просто проваливай, просто не попадайся мне на глаза и не подпускай меня к себе, слышишь? Нельзя.