Ржавчина и кровоподтеки (СИ), стр. 20

Неконтролируемое бешенство.

— Где ты их видел?! — рявкает блондин.

— Они мило беседовали в кафешке напротив отеля! — Ньют срывается. — Стой, куда ты? Ньют, подожди!

Но он не останавливается, чувствуя, как собственная кровь вскипает в жилах, а в голове пульсирует только одна мысль: убить, разорвать, расчленить. Он так сильно сжимает руки в кулаки, что костяшки пальцев белеют. Ньют практически не контролирует свою злость, накидывая куртку на плечи слишком быстро и почти бегом слетая с лестницы, отпихивая всех в на своём пути.

Сука. Убью.

Молись, Эдисон.

Просто молись, чтобы я не убил тебя прямо там вместе с ней.

Но Томаса в кафе нет. Его нет в отеле. Его нет в номере.

Сука, где он?

Ньют знает, что когда Томас вернется, то ему настанет конец. Во всех смыслах. Он хочет проломить ему череп. Нестерпимо хочет. Хочет, чтобы он умолял о пощаде, хочет, чтобы ему было больно, хочет видеть его слезы, хочет унизить Томаса снова. Хочет его убить, сжать его шею под пальцами и задушить. Задушить нахрен. Задушить, чтобы полегчало.

И когда Томас появляется в коридоре, он тут же застывает в оцеплении, видя, что возле его номера стоит Ньют. Что-то подсказывает парню бежать прямо сейчас, но Томас стоит, не двигается и смотрит на Моррисона. Ньют замечает этот взгляд.

Иди сюда, сука.

Томас испуганно вскрикивает, когда Ньют подлетает к нему и хватает за куртку, почти трясет бедного парня, бешенными глазами блуждая по его лицу. Нечеловеческая ярость. Томасу становится страшно. Он пытается отпихнуть от себя блондина, но тот слишком крепко держит его. Ореховые глаза снова налиты кровью. Сердце останавливается. Эдисону снова больно от прикосновений.

Покажи мне свой страх, сука, потому что я убью тебя.

Покажи мне свой страх, маленькая сука, и ты будешь умирать долго и мучительно.

Томас не знает и не хочет знать, откуда взялось такое звериное бешенство: парня начинает беспомощно трясти от прилива страха, но блондин не чувствует, как дрожит это тело. Эдисон зажмуривается, не понимая ничего, ярость блондина прошибает насквозь, и парень в прямом смысле перестает дышать, начиная молиться. Запах алкоголя ударяет в нос, и Томас снова кричит, когда Ньют припечатывает его к стене.

Больно. Очень. Остановись! Остановись! Остановись! Ньют, пожалуйста, хватит. Я не хочу. Не хочу. Не хочу. Больно. Нестерпимо. Но Ньют не собирается отпускать свою жертву, свою суку, которой сейчас он хочет переломать всё, что можно. Томас должен понять, блять, что он принадлежит только ему и никому другому. И он докажет это.

Томас почти обессиленно воет, боль поглощает всё его тело. Слезы проявляются на глазах.

Кажется, что Ньют добился желаемого результата. Ему больно. И это видно. Но этого мало. Нужно больше. Больше боли. Давай же, посмотри на меня, маленький сученыш, я хочу, чтобы ты смотрел на меня, смотри на меня, сука!

У Моррисона окончательно съезжает крыша, когда Эдисон распахивает глаза, в которых он отчетливо видит ненависть к себе. Не боль, а ненависть. Такую же звериную, кажется, как и у него.

Я убью тебя, сука, и по тебе никто не заплачет, поверь мне, я прикончу тебя и мне полегчает. Меня отпустит это дерьмо, связанное с тобой. Меня, блять, отпустит, когда тебя не будет на этой планете, потому что я ненавижу тебя, сука, слышишь? Я тебя ненавижу, я хочу, чтобы ты сдох медленно и мучительно!

Томасу так больно, что боль активизирует злость

— Отпусти меня! — кричит Эдисон. — Отпусти, черт возьми, отпусти меня, не трогай меня. Не смей. Не трогай. Хватит, Моррисон, хватит! Ты слышишь? Ты понимаешь, что ты делаешь? Нет? Да посмотри ты на себя в конце концов! Посмотри, в кого ты превращаешься! Отпусти меня, пожалуйста, Ньют, я прошу тебя, отпусти меня. Я знаю, что ты страдаешь. Отпусти меня, и я помогу тебе, слышишь? Я помогу тебе, пожалуйста, Ньют, послушай меня, всё будет хорошо. Ты же не такой, я знаю, я это чувствую. Вот тут, — Томас берет руку Ньюта и прикладывает её к груди парня. Там, где сердце. — Слышишь? Оно бьётся, оно чувствует, оно живет. Ты живой, понимаешь? Живой и можешь быть счастливым, поверь мне. Просто сделай правильный выбор, пожалуйста. Просто подумай. Подумай и отпусти меня. И я помогу тебе, слышишь? Я всё сделаю. Только приди в себя, Ньют. Пожалуйста, я прошу тебя. Ты хороший, я знаю это.

Ньют делает выбор, но не правильный, лишь крепче сжимая в руках Томаса. Алкоголь затуманивает рассудок, и Ньют практически не соображает, что делает. Почему он должен слушаться Томаса? Кто он такой вообще? Всего лишь собачонка. личная зверушка. которая не имеет права голоса. Она должна молчать и подчиняться! Томас должен понять, что Ньют нихрена не хороший, и никогда таким не будет. Никогда. Потому что этого хватило. Ньют никогда не будет хорошим, ведь для него это слишком больно.

— Не лезь ко мне в душу, Эдисон! — рычит блондин. — Ты нихуя не знаешь о моей жизни, понятно? Ты создан лишь для того, чтобы тебя трахали! Ты создан быть моей шлюхой. Пожизненно. Слышишь? Ты моя игрушка, моя зверушка, моя сучка, которая должна выполнять любой мой приказ, слышишь? Любой. Потому что ты принадлежишь мне. Весь. Целиком и полностью, тебе ясно?

— А тебе ясно, что я не хочу быть твоей игрушкой? Не хочу быть твоей личной шлюхой? Не хочу быть твоей сучкой? Не хочу тебе подчиняться. Не хочу, чтобы меня каждый раз втаптывали в грязь. Не хочу, чтобы ты меня бил. Не хочу, чтобы ты меня насиловал, когда тебе захочется. Тебе мало было минета в туалете с той девчонкой? Мало? Она была ребенком, Моррисон. Ей было от силы шестнадцать, а ты заставил её встать на колени и отсосать себе! Ты нормальный или нет? Или ты думаешь только своим никчемным хозяйством? Ты вообще не соображаешь, что делаешь, да? Я не хочу быть таким, как ты, тебе ясно? Ясно? Моррисон, я никогда не буду тебе подчиняться. Ты можешь убить меня, ты можешь снова унизить меня, но я никогда не стану твоим по-настоящему, слышишь? Этого не будет. Давай, ударь меня, давай бей меня. Ты же только это умеешь, правда? Ты можешь только колотить людей, ты можешь только унижать их, а на большее ты не способен. Ну и кто тебя такого полюбит? Кто? Кому ты будешь нужен такой? У тебя душа вообще есть? Представления о морали? Хоть что-нибудь, что может показать мне, что ты человек! А? Где это всё? Где оно, Моррисон? То, что ты делаешь больно другим, то, что ты пытаешься сделать больно мне, не сделает именно тебя счастливым, понимаешь?

Томас не мог остановить поток слов, которые летели в лицо блондину. Ему хотелось высказать всё, но кажется, что блондин не осознавал ничего из того, что ему говорил Томас. Ореховые глаза по-прежнему излучали злобу, ненависть и желание расчленить брюнета на мелкие кусочки, потому что он смеет залезать к нему в душу.

— Ублюдок, заткнись! Ты ни черта не знаешь о моей жизни, чтобы осуждать меня!

Пальцы намертво вцепляются в шею, заставляя Эдисона тут же заткнуться и расширить глаза от страха, понимая, что Ньют себя уже не контролирует. Совершенно. Пальцами правой руки Томас хватает его запястье и пытается скинуть руку блондина со своего горла.

— Ты заплатишь своей жизнью за каждое своё слово, сказанное мне, понял, ублюдок? — прошипел Моррисон. И сердце Томаса, кажется, просто взорвалось от страха, заливая всё внутри алой кровью испуга.

Томас дергается, пытается вырваться, но тщетно. Он понимает. Он ощущает. Тормоза у Ньюта отказывают от алкоголя. Он теряет последние остатки человека в своей нечеловеческой ненависти и злобе по отношению к Эдисону. Это не просто страх - это дикий ужас, потому что брюнет всегда знал, что Ньют ничего не прощает. И зачем он только это всё говорил ему. Всё равно тот не услышал, не понял, не осознал, и теперь убьет его с таким удовольствием, а вот Эдисону даже молитва не поможет - он уже не знает, кому молиться.

Страшно. Отпусти его. Господи, дай ему уйти. Посмотри на него, посмотри в эти глаза, которые начинают слезиться. Неужели, не трогает? Неужели, ничего не ёкает в грудной клетке? Нет, ничего? Отбитый ублюдок. Подумай, что ты творишь! Этот мальчик ни в чем не виноват перед тобой, слышишь?