Скованные (СИ), стр. 15

— Это все, конечно, супер, — ответила Ники, — но то, что ты говоришь, нам и так известно. Так какой от этого толк, только потеря времени.

— Ты не дала мне закончить, — отпарировал Уинтерс, — это как математика. Не познаешь азов, высшую математику тебе не осилить. Мне нужно узнать субъекта полностью.

— Да весь ваш профайлинг — это тыканье пальцем в небо! Как метеорологи.

— Хорошо, детектив, — Уинтерс поставил кружку с кофе на стол и подошел ближе к ней.

Он был сантиметров на двадцать выше, и ей пришлось изрядно задрать голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Судя по твоему буйному характеру, ты не была образцовым ребенком, — начал он, тогда как на лице Ники играла скептическая усмешка. — Тебя не раз вызывали к директору. У тебя было больше друзей парней, и я сомневаюсь, что из кружка шахмат. Наверняка ты попадала в неприятности. Этот едва заметный шрам на щеке достался тебе из того времени?

Ники хоть и старалась удержать усмешку, но с каждым словом агента она становилась все меньше, а потом и вовсе исчезла. Остался только взгляд, которым она буравила агента, и он отвечал ей тем же. Элис знала, откуда у нее шрам, и Уинтерс был не так далек от истины.

— Уверен, что у тебя были приводы в полицию, — на этой фразе Ники сглотнула, тем самым указав опытному психологу нужное направление, — но ты здесь, а значит, у кого-то из твоего ближайшего окружения было достаточно влияния, чтобы убрать это из твоего досье.

Ники поджала губы, стараясь больше не выдавать эмоций. Она всегда боялась, что ее прошлое всплывет и помешает карьере. Элис знала, как она хочет вычеркнуть темное пятно из своей биографии и жутко его стыдится, но именно это сделало ее той, кто она есть, что чутко уловил Уинтерс. Тем временем он безжалостно продолжал:

— Думаю, это был отец. Он погиб, так? Именно это заставило тебя пересмотреть приоритеты и не покатиться по наклонной. Ты самая вспыльчивая среди коллег, и им приходится тебя постоянно останавливать, но, очевидно, ты хороший детектив, раз ты еще здесь. И ты постоянно норовишь задеть детектива Райли, и на первый взгляд это неприязнь, однако здесь скрыто гораздо большее, и вряд ли ты захочешь, чтобы я копнул глубже. Ну так что, детектив Сандерс, ткнув пальцем в небо, я хоть чуть-чуть угадал? — к чести агента, он сохранил серьезное выражение лица.

Ники молчала. Очевидно, что она не могла отрицать ничего из того, что сказал Уинтерс. Всего за несколько минут знакомства он узнал о ней столько, сколько она не позволяла остальным за много лет. Конечно, своими эмоциями она сама подсказывала ему, куда двигаться, но сдерживаться Ники никогда не умела. У Элис ушло много времени, чтобы завоевать ее доверие и пробиться через выстроенную за долгие годы душевного одиночества стену, не подпускающую близко практически никого.

— Так что, детектив, — Уинтерс довольно кивнул, видимо, отметив в голове очередную победную галочку, — направь свой гнев в нужное русло, а именно на субъекта. Это будет гораздо полезнее.

Побежденной Ники нечего было ответить, поэтому она просто отступила на шаг и молча уселась в кресло. Элис пристально следила за ней и лишь прищурилась, когда та взглянула в ее сторону. Наверняка ее интересовала реакция на слова Уинтерса. Конечно же, давать Ники возможность для последующих подколов она не собиралась, так что на лицо легла привычная маска спокойствия с легкими признаками усмешки.

Но Элис никогда не страдала самообманом, наоборот, была склонна к самоанализу, потому не могла отрицать — кое-что в том, что сказал агент, задело ее. Она и сама довольно давно начала подозревать, что под ненавистью Ники скрыто нечто большее, особенно, судя по сильно изменившемуся поведению после убийства Мэдди. Элис слишком хорошо знала свою бывшую девушку, чтобы под ее попытками ненавидеть, не разглядеть искреннюю заботу и волнение. Ники многое пережила в школе — начиная от унижений из-за нетрадиционной ориентации, заканчивая драками, алкоголем и даже наркотиками, — так что нельзя винить ее за грубость и недоверчивое отношение ко всем окружающим. Когда-то Элис разглядела за ощетинившейся оболочкой настоящую Николь Сандерс — милую и нежную, но их разрыв лишил ее такой привилегии. Кажется, единственным ее близким другом теперь стал Мэтт. Однако после всего произошедшего не заметить мостик, наметившийся над пропастью взаимной неприязни между бывшими любовницами, было нельзя.

«Чего уставилась?» — одними губами спросила Ники, на что Элис лишь одарила ее привычной едкой усмешкой — несмотря на перемены в их общении, она все еще не простила предательства и менять своего отношения к ней не собиралась. Не став задерживать зрительный контакт, она отвернулась к доске, к которой снова подошел Уинтерс.

— Хорошо, — сказал он, убедившись, что все снова слушают его, и продолжил свой монолог. — Он одиночка. Вряд ли у него много друзей, скорее, пара знакомых, чтобы поддерживать видимость социальной жизни и не выделяться. Географический профиль нам не поможет — область действия субъекта слишком велика. Но в данном случае нам многое могут поведать сами жертвы. Мы знаем, что он долгое время готовится к похищению, изучает ритм жизни женщин, их распорядок. Но, — он сделал паузу, неторопливо оглядев присутствующих, — если мы поймем, как именно он встретил их, то найдем недостающую часть паззла.

Элис подошла ближе к столу, где Мэтт начал раскладывать папки. Она отчетливо услышала, как Ники едва слышно пробурчала себе под нос: «А говорить еще более пафосно нельзя?» Видимо, после того, как Уинтерс поставил ее на место, язвить вслух она не решилась, но не была бы собой, если бы промолчала. Когда они впервые встретились в Полицейской академии, именно эта дерзость и привлекла Элис. Они выросли в абсолютно разных условиях, и примерная девочка с Манхэттена с известной в определенных кругах фамилией просто не могла пройти мимо непокорной и вспыльчивой бунтарки из Огайо, столь отличавшейся от привычного окружения. Элис встряхнула головой, попытавшись избавиться от так не вовремя всплывших воспоминаний, и вдруг осознала, что пропустила часть обсуждения.

— Мы что-нибудь знаем о сувенирах? — спросил Уинтерс. — Как правило, раз у него такой перерыв между убийствами, ему нужна какая-то вещь жертвы, чтобы снова и снова переживать те несколько дней, что он проводит с ними.

— У него и так остается все, что было на них в день похищения, — усмехнулась Ники, но в голосе ее явно улавливались нервные нотки.

— Ты права, сложно судить, когда жертвы найдены полностью обнаженными, — покачал головой агент. — Но не думаю, что он хранит все вещи. Должна быть какая-то мелочь. Это могло бы помочь связать его с жертвами.

— Об этом поговорим, когда поймаем его, — скрестив руки на груди, сказал Мэтт. В его взгляде отчетливо читалась решимость схватить преступника во что бы то ни стало.

Последующие несколько часов Уинтерс и детективы продолжали строить догадки о поведении субъекта, способные привести к нему, попутно записывая все на доске. Помимо уже озвученных фактов о предполагаемой расовой принадлежности и возрасте, они пришли к выводу, что работа преступника не самая престижная, но требующая усидчивости и скрупулезности. Вряд ли какой-нибудь вышибала из бара или водитель такси мог с такой педантичностью каждый раз идеально избавляться от улик. Хотя нет, в последнем случае он все же ошибся, оставив хлебную крошку на пути его поисков. И пусть пока им не удалось ее использовать, Элис была твердо намерена найти убийцу подруги. Во время разговора она невольно следила за Ники, вставляющей комментарии на удивление исключительно по делу. Правда, она не сомневалась, что в ближайшем будущем вернется привычная Ники, полная саркастичных подколов. Не то, чтобы Элис скучала по ним, но все же видеть ее такой серьезной было непривычно.

— Детектив Дайсон, — вдруг робко обратился к нему техник, — не хотел бы прерывать ваше обсуждение, но я думаю, это важно.

— Конечно, Уолли, что у тебя? — заинтересованно спросил Мэтт и подошел ближе к столу с мониторами. Остальные так же охотно отвлеклись.