Бабочка (СИ), стр. 5

В любой момент Вэй У Сянь мог остановить Лань Чжаня, но уже решил для себя, что всецело доверился ему, пусть делает все, что захочет. Он вытерпит, главное не напрягаться, это наверняка вызовет нежелательный рефлекс. Вэй Ин мысленно уговаривал себя дышать спокойно и по возможности ровно, но сердце забилось быстрее и Лань Ван Цзи, вторая рука которого по-прежнему покоилась у него на груди, наверняка знал, что ему немного боязно. Нет, было не больно, только очень-очень странно. И снова захотелось сглотнуть.

Он попробовал вытолкнуть пальцы Лань Ван Цзи языком. Тот моментально понял намек, но и не подумал освободить его рот. Пробежал подушечками по нижнему ряду зубов, повернул руку, нежно касаясь твердого нёба, что оказалось неожиданно приятно. Дав ему небольшую передышку, он со всей осторожностью углубился обратно. Несмотря на то, что Вэй Ин только о что проглотил слюну, ощущение было влажным и скользким.

«В этот раз до конца», – понял Вэй У Сянь с толикой не то паники, не то восторга, а в животе затрепетала крыльями целая туча бабочек живая и теплая.

До этого Лань Ван Цзи давал ему привыкнуть, а теперь решил получить желаемое, это было похоже на тот инцидент с лобной повязкой. Правда тогда хмельной Хань Гуан Цзюнь проявлял настойчивость даже несмотря на сопротивление связанной жертвы.

Вэй У Сянь самому себе противоречил. С одной стороны, от одной мысли о том, чтобы почувствовать Лань Чжаня в себе так глубоко, как только можно, сердце начинало биться чаще. С другой стороны, от чувства, что пальцы во рту вот-вот соскользнут в горло, хотелось покрепче ухватиться за покрывало, на котором он лежал.

«Надо расслабиться, – напомнил себе Вэй Ин в тот момент, когда это случилось. – Это ведь Ван Цзи-сюн».

Стоило закрыть глаза под повязкой, и он поплыл в темноте, а волны, покачивающие его, шли от пальцев Лань Чжаня, плавно двигающихся вдоль его языка. И не существовало ничего кроме этой странной ласки, от которой внутри разгорается пожар, а по спине пробегали мурашки.

– То, что ты сказал Цзинь Лину, – Хань Гуан Цзюнь прервал подобие гипнотического транса, в которое сам же ввел Вэй Ина.

Это прозвучало так неожиданно и, о да, он помнил каждое свое слово! «Я вправду страстно влюбился», – возможно ли было ляпнуть что-то более неловкое, да еще и в присутствии Лань Ван Цзи. В отместку за то, что напомнил, Вэй У Сянь легонько прикусил его пальцы, прежде чем они покинули его рот.

– Ты покраснел, – отметил Хань Гуан Цзюнь, и в его тоне проскользнули нотки удовольствия оттого, что ему удалось смутить друга, столько раз доводившего до смущения его самого.

– Потому что соврал, – ответил Вэй Ин и быстро убрал ленту с глаз, чтобы проверить, сможет ли Лань Чжань сохранить лицо.

Наградой ему был взгляд полный непонимания, постепенно сменяющегося выражением ужаса. Он не собирался мучить Лань Ван Цзи больше пары-тройки секунд. С такими вещами вообще-то не шутят.

– Я никогда не относился к Цзинь Гуан Яо, словно к божеству. А все остальное было правдой, – и, несмотря на то, что щеки потеплели еще больше, он нараспев повторил: – Мне никто не нужен, кроме Хань Гуан Цзюня!

Только что на воду озера Лань Чжань, громко хлопая большими крыльями и оглашая округу неблагозвучными возгласами, села неуклюжая упитанная птица, по озеру пошли волны, они отразились от берегов, превратившись в рябь и вот, наконец, все снова стихло.

– Почему Цзинь Лин? – спросил он тихо, позволяя Вэй У Сяню взять себя за руку.

– Потому что говорить с кем-то посторонним о своих чувствах, притворяясь другим человеком, было гораздо проще, чем признаться тебе, – простодушно ответил Вэй У Сянь и, подумав, прибавил: – Или себе.