Бабочка (СИ), стр. 4

Лань Ван Цзи тем временем слегка распахнул ему ворот, который до этого сам же поправлял. Следующим местом, до которого он дотронулся, было горло и небольшая впадинка между ключиц. В этот раз что-то пробежало по позвоночнику и вернулось, заставив Вэй Ина затаить дыхание, пока это чувство не рассеялось где-то в районе лопаток.

Если бы Лань Чжаню вздумалось сдавить его горло, Вэй У Сянь не был бы против, это прогнало бы наваждение, которому он поддался в чужих руках. Однако не было ни боли, ни удушья, только ласка, от которой он совершенно перестал контролировать свое дыхание.

Лань Ван Цзи склонился к нему, едва ли намеренно щекоча рассыпавшимися волосами шею, и прикоснулся губами к обнаженной груди прямо под ключицей возле сердца. Внутри заныло и Вэй У Сянь сам не знал отчего. Из-под повязки он успел разглядеть лицо Лань Чжаня. Кому-то другому оно могло показаться холодным и бесстрастным, но кажется он начал учиться читать на нем тени эмоций.

Хань Гуан Цзюнь был похож на водоем, спокойную гладь которого не тревожат узкие лодки. Если смотреть, на поверхности видны лишь лотосы и солнечные блики, но это еще не значит, что где-то в изумрудных глубинах не таятся рыбы. Вэй-сюн вырос у воды, был отменным пловцом и не понаслышке знал, что на глубине скрывается целый мир.

Губы к губам. Он все гадал, когда Лань Ван Цзи, наконец, решится поцеловать его, а теперь вдруг стало горько. Он так давно был знаком с Лань Чжанем, но не знал его, не стремился смотреть внимательно и замечать, как делал это Лань Хуань, не пытался понять, что у него на душе. До самой смерти не давал себе труда не то, что нырнуть в это озеро, а даже из любопытства сунуть голову под воду с мостков. Все его наблюдения были стихийными, носили случайный характер, а выводы зачастую бывали поспешны, когда надо было остановиться и приглядеться.

Он немного выждал, а потом слегка разомкнул губы, очень стараясь отвечать на поцелуй так, чтобы не показаться чересчур напористым, не спугнуть. Его невыразимо влекло к Лань Чжаню все эти годы с самого начала, а он не понял, пока не поцеловал его… и даже когда сделал это.

Поцелуй был медленным и осторожным, как греза, подкравшаяся под утро, когда в окно уже заглядывают солнечные лучи и птицы будят громким щебетом. Кто бы мог подумать, что холодный и отстраненный Хань Гуан Цзюнь способен быть таким… чувственным. И как только Вэй У Сянь углядел эту сторону его натуры, когда, повинуясь порыву, пририсовал Лань Чжаню на портрете цветок в волосах.

Даже почувствовав капельку влаги на щеке Вэй У Сянь не пошевелился. Лань Ван Цзи все решил сам, но столько лет держал в себе. Ждал, даже когда уже пора была забыть, и сейчас пытался не сколько убедиться, что Вэй Ин вернулся, сколько выразить то, что так долго травило душу.

Время слов непременно настанет. Потом, когда они будут нужны Лань Чжаню. Тогда Вэй Ин непременно скажет, что они вместе и что будет рядом. А еще что ему больше не придется выносить все одному. А потом он извинится за то, что был таким остолопом, и они непременно проспят завтрак вдвоем в этой постели.

========== Часть 4 ==========

Когда Лань Ван Цзи отстранился, Вэй У Сяню показалось, будто он исчез, бесшумно растворился в воздухе. Было невыносимо лежать, не ощущая больше его близости и прикосновений. Если Лань Ван Цзи опять решил страдать от боли в одиночестве, ему ничего не остается, кроме как нарушить правила игры. Однако не успел он воскликнуть: «Не уходи» или потянуться к повязке на глазах, как его рука оказалась в плену прохладных ладоней и все снова стало хорошо потому, что Лань Чжань вернулся к нему, присел на кровать рядом, давая хорошенько почувствовать себя.

Заклинатель уже справился с нахлынувшими чувствами. Когда он прижался щекой к его ладони, Вэй Ин не удержался и погладил большим пальцем безупречную кожу. Легонько, ведь он как-никак спал. Следующим, что он почувствовал, были теплые губы, ищущие линию жизни, прерывистую в том месте, где закончился путь Мо Сюань Юя и продолжился – Вэй У Сяня. В прошлый раз ему показалось, что это щекотно, а теперь стало совершенно очевидно приятно. Может оттого, что в первый раз того же места Лань Ван Цзи касался только подушечками пальцев? Ощущать на коже его дыхание тоже было восхитительно.

«Интересно, можно ему сказать? – подумал он, слегка облизнув губы кончиком языка. Держать его за зубами было просто невероятно трудно! – Спящие ведь иногда болтают во сне».

Это маленькое незначительное движение не укрылось от внимательного взгляда Хань Гуан Цзюня. И похоже оно натолкнуло его на какие-то мысли, потому что следом чуть влажных губ коснулись подушечки пальцев. Вэй У Сянь слегка лизнул их, ожидая, что Лань Чжань отдернет руку, как это уже было. Однако он только глубоко вдохнул и выдохнул.

«Посмотреть бы, какое у тебя будет лицо!» – Вэй Ин растянул губы в улыбке и повторил это нехитрое действие чуточку настойчивее. Вкус был приятным, самую чуточку солоноватым. Кожа чуть загрубела от игры на гуцине, но похоже Лань Чжань тщательно следил за тем, чтобы не утратить чувствительность из-за мозолей.

Вэй У Сянь принялся с упоением исследовать, насколько Хань Гуан Цзюнь восприимчив к подобного рода ласкам. Конечно, он отлично владел собой, но если вслушиваться, пусть и не в биение сердца, как советовал Лань Чжань, а в дыхание, оно тоже многое могло поведать о его настроении.

Вэй У Сянь высунул язык, чтобы лизнуть чуть выше и снова спрятал его за губами. У Лань Ван Цзи были такие красивые длинные пальцы, что он уже помышлял о том, каково будет вобрать их в рот и слегка пососать. И неважно, что так делали некоторые женщины, и где именно он это видел в прошлой жизни, сейчас казалось весьма заманчивым попробовать это самому. Но только он подумал слегка разомкнуть губы в качестве приглашения, как на них настойчиво надавили.

«Ай-яй-яй, Хань Гуан Цзюнь, что ты себе позволяешь? – в который раз подумал Вэй У Сянь, охотно пропустив в рот кончик указательного пальца и плотно охватив его губами.

Лань Чжань застыл в нерешительности. Звук его дыхания и так едва слышный ненадолго прервался. Вэй Ин, которому за обе жизни чувство стыдливости было чуждо, мог вытворять и не такое, но Хань Гуан Цзюнь… Разве можно было вообразить этого праведного человека запихивающим свои пальцы в чужой рот, пока никто не видит, да еще и получающим от этого удовольствие? Тем не менее дело примерно так и обстояло. И наслаждались этим они оба.

Похоже, Хань Гуан Цзюнь со всей его безупречностью при необходимости мог договариваться со своей совестью, чтобы совершать некоторые неблаговидные поступки. Об этом говорили шрамы на его спине и то, как он вместо того, чтобы стушеваться и убрать руку, направил пальцы глубже, слегка надавив указательным и средним на кончик языка Вэй У Сяня.

Это не имело ничего общего с теми действиями, которые предпринимал однажды Цзян Чэн, когда Вэй Ин отравился чем-то прямо во время ночной охоты в лесу. О том, чтобы парить на мечах и речи не шло, но оба надеялись выбраться к людям. Пару часов Вэй-сюн как-то пытался держаться, но ему становилось хуже, живот скручивали все более сильные спазмы, потом к ним прибавился жар и в конце концов он уже не мог идти. Тогда Цзян Чэн помог ему наконец извергнуть все из себя и напоил такой несусветной гадостью, что всю хворь тут же как рукой сняло. Теперь Вэй У Сянь припоминал, что скорее всего это была всего лишь горячая вода с золой и углем из костра.

Воспоминание утратило яркость и ушло куда-то в глубину памяти, где хранилось до этого момента. Вэй У Сянь задумался о более важных и насущных вещах, например, о том, какое это все-таки странное, но приятное ощущение. Или о том, может ли он продолжить играть с пальцами Лань Ван Цзи и посасывать их, не нарушив правил. Конечно может, в конце концов кто сказал, что ему во сне не пригрезились сласти?

Лань Чжань уже беззастенчиво хозяйничал у него во рту, даже скользнул под язык, как раз дав время сделать глотательное движение. Вэй Ин не улежал и чуточку пошевелился – в этот раз упругая волна тепла пробежала по его телу к одному совершенно определенному месту. Хань Гуан Цзюнь успокаивающе погладил его свободной рукой и от его ладони тоже разлилось тепло. Между тем он решил погрузить пальцы глубже, уже до второй фаланги. Назад и снова вперед, слегка надавливая на язык.