Сказка о спящем королевиче, стр. 5

      Министр уверен был, что купцом тем их король и являлся, только говорить никому не стал — не хватало ещё войны в те времена с Радужным, слишком оно сильным было…

      — Вот, собственно, и вся история. Больше я ничего поведать не могу, потому как не знаю, — пожал плечами старец.

      — Спасибо, — поблагодарил король и вышел.

Эмиль начал собираться в дорогу — уж больно задела за живое его эта история. Сообщив матери, что едет в Радужное Королевство для того, чтобы разузнать что-нибудь про дядюшку, пропавшего много лет назад, попросил её в его отсутствие управлять страной. Той показалось, что история двадцатилетней давности повторяется, но она благоразумно промолчала. Лишь заставила сына взять с собой тридцать человек из королевской гвардии. Он согласился, и с рассветом вся кавалькада двинулась в сторону Радужного Королевства.

      Чего только не наслушался по дороге король от людей, каких страшилок те не насочиняли. Понял только одно: места этого боялись все в округе, считая его проклятым. Ибо как объяснить, что кусты, плотной стеной окружившие замок, рвали в клочья любого, кто пытался к нему подобраться, будь то путник, воришка или зверь какой дикий. Ясно же — тайну свою хранил и откроет её лишь тому, кого достойным посчитает и чистым помыслами.

      Как ни хотелось Эмилю побыстрее до заброшенного замка добраться, а не мог он нынешнего короля Радужного государства игнорировать, пришлось заехать с дружественным визитом, с дарами разными. Испросил он у правителя разрешение на посещение заколдованного места. Отговаривал его король, но, увы, настойчив был Эмиль в своём желании собственными глазами увидеть всё и убедиться в правдивости истории. Отпустили его, дав обещание помочь, если понадобится.

      Прибыв на место, Эмиль увидел, что все подступы к замку перекрывали непроходимые заросли терновника. Кое-где, поверх терновых кустов, плелись тоже колючие, но изящные стебли розовых кустов. В основном кроваво-красных, но были вкрапления белых, розовых и даже голубых пятен. Сами цветы были мелкими, да и неудивительно — столько лет никто за ними не ухаживал, не поливал, разве что дождь прольётся. Из-за плотной стены кустарника видна была только башня некогда величественного здания.

      Король дал приказ прорубать проход, и воины тут же повиновались. Лишь на четвёртые сутки сквозь кусты видны стали очертания всего замка, а к концу пятого дня — и всё здание. Даже сейчас, по прошествии двадцати лет, внешний вид строения покорял, только был сейчас он больше мрачным, но мрачность эта нисколько не умаляла его величия. Крепкие стены, увитые плющом, из которого выглядывали морды гаргулий, словно поджидающих свою добычу и готовых в любой момент сорваться с места, атланты и кариатиды, держащие на плечах своих балконы и портики, словно окутаны были зелёной тканью, скрывающей все срамные места, которые скульпторы, создавая данные шедевры, забыли прикрыть. Окна превратились в узкие бойницы, а некоторые вообще не видно было — до того заросли плющом.

      Войдя в само здание, король со своими подданными прошёлся по всем помещениям. Везде видели они только тлен, упадок и безысходность. Но вот зашли они в одну из самых дальних комнат и поразились: в центре стояла кровать с балдахином, с которого свисали клочья паутины. Рядом с кроватью на стуле, положив голову на постель, сидел скелет, богатый костюм на нём болтало легким ветерком, превращая в лохмотья. Кости были выбелены временем. Стоило подойти и дотронуться, как они рассыпались.

      Король приказал собрать их, но не захоранивать, пока не узнают, чьи останки они обнаружили, и с какими почестями нужно проводить его в последний путь.

      Слуги сделали, как было велено, но стоило задеть паутину, как она упала, словно одно большое полотно, открывая того, чей сон хранила до сих пор. Все ахнули: не смотря на толстый слой пыли, видно было, что на постели лежало стройное тело, богато одетое. Казалось, сама паутина хранила его от пыли, на себя большую часть её собирая. Когда удалось смахнуть эту пыль и немного отереть её с лица, стало понятно, что права была легенда — это действительно был спящий королевич Радомир собственной персоной. Одежда на нём рвалась тут же, стоило только прикоснуться — не выдержала материя испытания временем, а тело оставалось белым, упругим, тёплым. Мягкие, длинные светло-русые кудри ореолом обрамляли красивое личико, тени от длинных тёмных ресниц падали на щеки, на которых играл румянец, губы влажно алели — в общем, всё говорило о том, что молодой человек спал.

      Под впечатлением выходили все, кто был в этой комнате. Король отдал приказ нанять в ближайшей деревне или городке кухарку, горничных, садовников, истопников и дровосеков. Ещё понадобился портной, чтобы сшить для королевича новую одежду.

      Помыть и привести тело в порядок Эмиль поручил своему личному камердинеру и его двум помощникам. На первое время одели Радомира в рубашку и бриджи короля, правда, они были тому великоваты, так как Эмиль был несколько шире в плечах и выше ростом, но раз королевич только и мог делать, что лежать, это не особо портило впечатление.

      Чтобы отмыть замок от пыли и грязи, что накопились за долгие годы, были наняты двадцать три женщины. Управились они с этой нелёгкой задачей только к середине третьего дня. Тогда уже к работе приступили плотники, кровельщики, так как спешно надо было залатать кое-где незначительные повреждения. После чего маляры аккуратно всё покрасили, и на этом кипучую деятельность в самом здании король решил приостановить. Но за его пределами в эти дни тоже трудились не покладая рук. Дровосеки в первый же день прорубили просеку к замку, дабы работникам было проще туда пробираться. Остальные три недели они вырубали разросшийся терновник. На очищенных территориях уже трудились садовники, высаживая какую-то зелень, благо весна только начиналась, и времени для вызревания было достаточно. Попутно они обрезали кусты роз, которые удавалось освободить из объятий терновника дровосекам. В общем, через месяц заброшенный дворец было не узнать.

      Королевич же за это время даже не пошевелился, продолжая спать, не смотря на тщательный уход. Это очень удручало Эмиля. Он успел уже перечитать все летописи Радужного королевства. Особенно интересовали его записи, касающиеся непосредственно Радомира. Он уже заочно полюбил парня и с нетерпением ждал, когда же тот очнётся. Дошло до того, что он лично ухаживал за спящим красавцем, однако участвовать в омовении не решался — слишком красивым казался ему спящий королевич, слишком хрупким, похожим на хрустальную вазу: чуть сдавишь его в руках — он, того и гляди, рассыплется на сверкающие осколки.

      Два месяца прошло, а Радомир всё не просыпался. Король был удручён этим обстоятельством, не пил, не ел практически, всё как заворожённый часами глядел на любимое лицо. Но наступил миг, когда мужчина не смог сдержаться, встал рядом с ложем и наклонился, чтобы губ предмета воздыханий своих коснуться. Поцеловал, а сам ужаснулся: что, дескать, делаю, словно дитя неразумное поступаю. Схватился за голову, но заметил вдруг, как затрепетали длинные ресницы, глаза спящего открываться начали, и глянул он на мир очами своими… незрячими. Синими, как море, глаза его были, да не было в них жизни, смотрели куда-то мимо.