Сказка о спящем королевиче, стр. 4

      Упал замертво королевич, не успев ужаснуться словам бывшего друга, а тот, подхватив любимого, только причитал, сидя над уснувшим надолго, а может, и навечно телом:

      — Что же я наделал?! Как могли подобные слова сорваться с губ…

      Но исправить уже ничего нельзя было…

      А Андрей будто почуял что-то, вдруг ни с того ни с сего кольнуло сердце иголкой острой: беда случилась, спасать надо Радомира. Развернул он своего коня и со всей мочи поскакал назад. И плевать ему на приказ королевы — лишь бы ученик его ненаглядный был жив и здоров. Ему, Андрею, только бы убедиться, что с любимым всё в порядке, а там и наказание получить можно за неподчинение.

      Скакал он без передышки семь дней. Десять коней загнал, сам пил да перекусывал, только когда нового седлали — так боялся не успеть, ибо не переставало сердце болеть, постоянно ныло.

      Едва завиделся вдали замок, показался он Андрею мрачным, словно не обитал там никто, тихо было и в округе, казалось, собаки с петухами и те вымерли.

      Влетел он в ворота и, спрыгнув с коня, побежал к покоям ненаглядного королевича. А там… На постели, убранной под балдахин, лежал Радомир в парадной одежде. Неподвижно лежал, спал. Вздохнул было облегчённо Андрей, да только посмотрел вокруг и оторопел: все, кто рядом с кроватью находились, в такой тоске и печали стояли — сердце кровью обливалось, на них глядя. Ближе всех король с королевой были да Деметрий. Сузились глаза Андрея, почуял он, что нечисто тут, не обошлось без этого купца змеиного. Подошёл к нему и, взяв за руку, молча поволок его в укромное место, где им никто не мог помешать. А там глянул в чёрные глаза-омуты, опухшие от настоящих слёз, навис, словно скала, над подозрительным гостем и голосом, полным ярости, произнёс:

      — Вижу я, змей подколодный, что не обошлось худое дело без твоего участия. Отвечай, что случилось, почему все плачут, да и у самого глаза на мокром месте? Говори немедленно, что учудил?! — ещё раз встряхнул он незадачливого купца.

      А Деметрий и не знал, что сказать, ибо ужасную вину чуял за собой, а в слова чувства облечь сложно было. Но рассказал, как смог, пряча глаза от Андрея, что проклял в сердцах королевича, не ответившего на его чувства. Во всех подробностях рассказал.

      Потемнело лицо наставника. Руки действовали быстрее, чем разум остановить их смог. Выхватил он из-за пазухи кинжал обоюдоострый, подарок любимого ученика, и проткнул сердце короля, не зная до сих пор об этом, считая, что убивает простого купца. А и знал бы — так же поступил бы.

      Вернувшись в комнату Радомира, подошёл к королю с королевою и рассказал им всё, что сам узнал от Деметрия. Спит, дескать, королевич и до той поры спать будет, пока не разбудит его поцелуй истинной любви, а про остальное говорить не стал — зачем родителям знать, что сын их слепым проснётся да с холодным сердцем.

      Решили они, что будут приглядывать за претендентами, желающими разбудить спящего красавца, в оба. Андрей сам вызвался ухаживать за своим учеником. Никто не стал ему перечить по этому поводу.

      Прошло десять лет…

      Не просыпался королевич. Родители уже отчаялись увидеть дитя живым и здоровым, грешным делом подумали, что «мёртвый» это сон, и выйти из него не поможет никакой поцелуй. Умерли в течение года один за другим.

      Новым королём стал троюродный племянник королевы. Никто особо негодовать по этому поводу не стал — надо было государство в руки брать, порядок наводить после года хаоса. Ибо Радужное королевство соседние стали пытаться рвать понемногу на кусочки. То там землицы с людьми прихватят, то тут.

      Вот Максим по праву наследования и стал королём, но жить в старом замке отказался — страшно, проклятие всё ж таки. Для него за полгода отстроили новый. Всю казну перевезли, часть министров туда переехала — не всех брали на службу. Слуги, что прежним правителям служили, разбежались — кто знает, вдруг проклятие коснётся и тех, кто в замке остался.

      В запустение пришёл замок, в котором Радомир спал, заросли́ подходы к нему терновыми кустами, не пропуская никого внутрь, плотной стеной огораживая от остального мира.

      Рядом со спящим королевичем только верный Андрей и остался. Ухаживал, не давал ни мушке, ни пылинке сесть на любимого, выпроваживал из комнаты всех паучков, дабы не плели они свои кружева, загораживая со временем белый свет. Не в силах за всем уследить был наставник: чистой да светлой только комната Радомира и осталась. А годы своё брали, да и горе неизбывное изнутри точило. Любил Андрей королевича, а поцеловать не решался. Почему? Кто ж поймёт, останавливало что-то. Уснул однажды Андрей, голову на постель любимого положив, вечным сном уснул, мёртвым…

      Так ещё десять лет пролетело…

      А Синегория процветала. Тётка не особо искала пропавшего племянника — распробовала вкус власти, но обещание честно выполняла: государство оставалось богатым золотом да силой воинской. В любой потасовке выигрывали, кучу земель мелких присоединили. Народ тоже не голодал, славил своих мудрых правителей. Вот и принц Эмиль подрос, минуло ему двадцать семь годков. Вот уже пять лет как он сам на королевство встал, освободив матушку от ноши тяжёлой, последнее время почти непосильной. Проводя очередную ревизию, заглянул Эмиль в один из чуланов во дворце, куда матушка велела перетащить весь хлам, до перебора которого руки не дошли. Ходил от одной вещи, присыпанной пылью, представляющей собой прах прежних времён, до другой и набрёл на картину, поросшую давно паутиной, что висела похожая на рваную тряпку.

      Дунул Эмиль на полотно, чихнул, когда пыль во все стороны полетела, словно не хотела отдавать своего богатства, отвоёванного с годами. Потёр ладошкой король, и глянули на него глаза большие, пронзительно-синие. Отпрыгнул от неожиданности Эмиль — настолько всё казалось настоящим, будто живой человек на него посмотрел, в самую душу заглянул. Стал он лихорадочно очищать от пыли и паутины портрет, не обращая внимания на то, что его белые ручки потемнели от тлена времён. Нашёл рядом какую-то бархатную тряпицу, оказавшуюся парадными портками лет десять назад из моды вышедшеми — и вот перед ним портрет прекрасного юноши. Со временем холст потемнел, но красота парня дух захватывала. Велел он вынести картину из чулана и поставить в королевских покоях, предварительно приведя её в относительный порядок.

      Сам же решил поинтересоваться у матушки, чей портрет он нашёл, и почему тот в чулане запрятан. Королева толком ничего сказать не могла, так как сама не знала. Но отправила сына к бывшему министру, что ещё при Деметрии состоял на службе, а сейчас, в связи со своим весьма дряхлым состоянием, от дел отошёл.

      Министр поведал королю, что его дядя был влюблен в юношу, изображённого на портрете, но получил отказ, впрочем, как и остальные, кто тогда надумал свататься.

      — Но, в отличие от других, он не смирился, а решил сам наведаться в Радужное Королевство, дабы воочию убедиться в красоте этого чуда да ещё раз судьбу испытать. Вот и оставил на престоле Вас, Ваше величество, а матушку Вашу регентом при Вас назначил, наказав ей за порядком в стране следить. После отъезда короля больше никто не видел. Зато слух прошёл, что беда случилась с тем юношей — уснул навечно, а виной, вроде как, купец приезжий оказался, что наслал проклятие.