Все лгут (СИ), стр. 32

— Что опять происходит? — рычит дежурный по столовой. Он выходит на шум. Его взгляд останавливается на мне, но я невинно пожимаю плечами. Богдан уже устраивается на свое место и лишь хмурит брови. Придурок. Я усмехаюсь и отворачиваюсь.

— Хороший бросок, — возле меня садится Стас со своим подносом.

Я поднимаю на него глаза. Какого…

— Пока ты чего не швырнула, предупреждаю: я ничего не знал. Клянусь, — парень кладет правую руку на сердце, левую поднимает словно скаут. И по его лицу, в общем, мне кажется, он не врет. Я выдыхаю и только хочу ответить как:

— Вот место и для меня, — произносит Альвина, устраиваясь с другой стороны, — думай, что хочешь, но я хорошо относилась к Арсению. И если бы я знала про всю эту фигню, но я не знала.

Она смотрит мне в глаза. Странно, мне кажется, и она не врет.

— Ладно, — проговариваю, чувствуя, как наполняется мое сердце вот только чем… радостью? — Я думаю, мы с ребятами не против.

— Что ты собираешься со всем этим делать? — спрашивает меня Альвина, когда мы втроем выходим из кафетерия. Вся компания за нашим прежним столом не сводит глаз со столика, где мы теперь расположились.

— Я ещё думаю об этом, — отзываюсь и оглядываю парня и девушку рядом, — почему вы это сделали?

— Сделали что? — не понимает Стас и переглядывается с моей соседкой.

— Вот это, — указываю в сторону кафетерия, — тебе, кажется нравится Богдан, — смотрю на Альвину, — ты вообще его лучший друг, — перевожу взгляд на Стаса

— Ты не доверяешь нам? — выдыхает блондинка и останавливается. — Послушай. Просто на минуту поверь, что ты мне нравишься намного больше, чем кто-либо в этих стенах. Тем более у тебя крутые шмотки, иногда это просто необходимо, — она подмигивает мне и поддевает плечом.

— Ну, как же, — усмехаюсь.

— Если речь идет о парне или сиськах, не сомневайся в моем выборе, — отзывается в свою очередь Стас, улыбнувшись, но тут же улыбка гаснет, — на самом деле везде есть предел, даже такой парень как я это знаю. Эту границу нельзя пересекать.

— Как ты будешь с ним жить в одной комнате? — спрашиваю я. — Он не отстанет так просто.

— Ты думаешь, я боюсь Богдана? — Шурин поднимает брови, когда смотрит на меня. — Об этом пусть он волнуется.

— Боже, это реально странно, — проговариваю.

Мы с Альвиной провели некоторое время вместе, болтая на отвлеченные темы и делая домашнее задание, нам не захотелось идти сегодня в библиотеку. Под конец сфоткали готовые задания и переслали Стасу. Дежурный по этажу, как никогда, следил за выполнением устава, так что мальчику проникнуть в женское крыло было нереально.

Вечером, когда мы с Альвиной расстилаем кровати, девушка поворачивается ко мне.

— Это не мог быть Богдан, — проговаривает она.

— Что? — поворачиваюсь к ней. — Он ведь сам с утра признался, ты не слышала?

— Я не о том… Я о тебе. Ты ведь говоришь, что помнишь, как выходила из машины, потому что тебе кто-то преградил путь… Он бы точно не успел.

— Как на счет Родиона? Они, кажется, в одной упряжке.

Альвина слегка наклоняет голову в бок, и я четко вижу сомнение в ее глазах.

— Родион вроде как был в доме, когда я зашла… Он искал свой сотовый помнишь?

Некоторое время мы смотрим друг на друга.

— Ну, — я неуверенно пожимаю плечами, — там ещё были Зоя и Инесса. Ни та ни другая особой симпатии не питают ко мне.

— Ты права, — Альвина мгновенье колеблется, — а может Стас?

Отлично.

— Зачем тогда он пришел за мой столик?

— Держи друга ближе, а врага ещё ближе, — отзывается моя соседка. Если думать в таком ключе, то тут может быть замешана и она. Куда ближе соседней кровати?

— Ты так все и оставишь?

— Я не могу ничего сделать, — признаю, — но крови немного попью… не без помощи папочки, конечно же.

— Что ты задумала?

— Я? Ничего, — слегка пожимаю плечами, скидываю халат и ложусь в кровать, — а вот папиным адвокатам придется попотеть.

Комната погружается в тишину, когда Альвина щелкает выключателем и гаснет свет.

— Это так странно, — произносит девушка с соседней кровати, — что мы как-то распались.

А я подумала, что это чертовски грустно. Грустно, что ты мог дружить с животными. Хотя, кого я обманываю? Я никогда не дружила с этими ребятами, а их использовала. Ничего ей не отвечаю и отворачиваюсь к стенке. Но уснуть мне не удается, я слишком много думаю об Арсении, а затем мои мысли перетекают на Лукьяна. Чувствую приятное тепло в районе желудке, стоит только подумать о нем. Вот в ком нет лжи. Вот от кого просыпаются внутри меня чувства. И вот от кого я должна отказаться. Больше нам не нужно общаться. И это не радует. Совсем.

Шумно выдыхаю, затем прислушиваюсь к ровному дыханию Альвины. Она довольно быстро уснула. Почему я не могу ей довериться? Мне так хочется поделиться своей болью. Так хочется, чтоб кто-нибудь меня понял. Тянусь за телефоном и набираю Лукьяну.

Я: «Ты спишь?»

Лукьян: «Не-а»

Я: «Сегодня швырнула одному ублюдку кукурузу в лоб»

Лукьян: «Ауч) Может тебе хватит избивать людей?»

Я: «Не людей. Одного ублюдка»

Лукьян: «Ты сбежала от меня»

Некоторое время смотрю на буквы.

Я: «Тебе не понять. Больше ты мне не нужен»

Он не отвечает. А что отвечать? Мне давно следовало его отшить. Откладываю телефон. Это была плохая идея. Не нужно было ему писать. А еще хуже пойти к нему, чтоб он обнял и притянул к себе, и я бы почувствовала себя лучше. Почти уверена, что так и произойдет. Если он не пошлет меня. Или откажется. Оказывается, для него это не так трудно. Чтобы мне посоветовал Арсений? Я представила моего лучшего друга, как его серые глаза блестят от озорства, как он слегка застенчиво улыбается и произносит: «Иди к своему горячему парню и плюй на все предрассудки». Да, это было явно в его духе такое сказать. Я усмехаюсь. Как мне его чертовски не хватает. Мое сердце сжимается. Так. Стоп. Ещё слез я уже просто не выдержу. Это слишком для одного дня. Это слишком для целой жизни. Моей жизни.

Проходит часа два моих бессмысленных попыток уснуть. Очень тихо встаю с кровати, также тихо натягиваю спортивный костюм. Оглядываю Альвину, но вроде, ничего не потревожило ее сон. Выглядываю в коридор, тишина, как всегда. Иду не через центральный вход, а открываю боковую дверь. Еще тысячу лет назад мы сделали слепок ключа, когда сбегали среди недели, если нам не сиделось в интернате. Воздух уже далеко не летний, поэтому ежусь от свежего ветра.

Быстро пробегаю расстояние до здания бассейна и юркаю вовнутрь. Некоторое время прислушиваюсь к тишине. Наверняка, он спит. Естественно, почти час ночи. И что я должна ему сказать? Обними меня? Боже, чувствую себя глупо. Никогда себя так не чувствовала. Очень медленно поднимаюсь, ступенька за ступенькой. Останавливаюсь у двери и осторожно стучу два раза, не очень громко. Я невольно вздрагиваю, когда дверь резко открывается. Лукьян не выглядит удивленным. Он, черт возьми, практически голый. На нем кроме боксеров ничего нет. Поэтому мне отлично видно его голый крепкий торс, его бицепсы и трицепсы и все что угодно. Когда его каре-зеленые глаза врезаются прямо в меня, в горле пересыхает. Я молча касаюсь его пресса, чувствуя, как он вздрагивает. Введу руку вверх, следя за ней, но он перехватывает ее. Затем снова поднимаю глаза на него. Лукьян не двигается с места, лишь сильнее сжимает пальцами дверь.

— Не отказывайся от меня так быстро, — тихо прошу я. Прошу искренне от сердца. Лукьян касается моей щеки и заставляет посмотреть ему прямо в глаза.

— Ты этого хочешь? — тихо спрашивает он.

Я лишь могу коротко кивнуть. Парень делает шаг в сторону, пропуская меня, и когда вхожу, дверь закрывается. Я прохожу вглубь комнаты и останавливаюсь у его стола и оборачиваюсь.

— Кристина, почему ты здесь? — он тянется за джинсами и уже в следующее мгновенье застегивает молнию.

— Я не знаю.

Он собирается натянуть футболку, но замирает и отшвыривает ее в сторону, в два шага преодолевает расстояние между нами.