Бумеранг для Снежной Королевы (СИ), стр. 65

— Мама, пожалуйста, попроси Маргариту Рудольфовну помочь тебе.

— Зачем, Катюша? Я сама справлюсь.

— Я знаю, что ты справишься, да вот она не справляется без дела, Андрей в реанимации, — это я, конечно, зря сказала. Самой пришлось бежать в ванну и мыть лицо холодной водой, чтобы справиться со слезами.

— Простите, пожалуйста, я понимаю, что мешаю, но… — я снова звонила в отделение, где лежал Андрей.

— Жданов?

— Да, Жданов.

— Понимаете…

— Что?

— Да не пугайтесь вы так. Его попробовали отключить от аппарата ИВЛ, была надежда, что начнет дышать сам, но пришлось снова подключить.

— А это что?

— Ну, он дышит через аппарат, так понятно.

— Понятно. Это очень плохо?

— Ну, самому дышать, конечно лучше, но ничего страшного.

— Скажите, пожалуйста, как вас зовут?

— Ольга.

— Оленька, я Катя, пожалуйста, когда будете у него, скажите ему, что я его люблю. Очень люблю.

— Ладно скажу. — тут я услышала звонок в двери и попрощалась с медсестрой. — Маргарита Рудольфовна, я звонила в больницу. У Андрея все без изменений, но медсестра говорит, что надежда появилась, — сказала я проходя мимо кухни.

Как я боялась именно этого звонка в двери. Я же всегда знала — Сашка в зоне видимости, я могу расслабиться и положиться на него. Но сегодня ситуация была совсем-совсем другая. Сегодня он потерял родителей и это я должна была стать ему опорой. Только поначалу у меня ничего не получилось. Увидев Сашку, я завыла белугой, зато он, вынужденный меня утешать, попытался взять себя в руки, и тоже не сумел. Так мы с ним и стояли в прихожей обнявшись, и плакали в четыре ручья. А Ромка бегал вокруг нас и у него самого глаза были на мокром месте. Хорошо, что раздался еще один звонок в двери.

Я решила, что это папа, потому что он опаздывал, прошло уже не два, а почти три часа с того момента, как мы расстались. Но это был не папа, а дядя Костя, папин бывший сослуживец.

— Здравия желаю, — бодро произнес он.

— Что с папой? — закричала я почти уверенная, что случилось худшее.

— Катюшка, ты чего? Все в порядке. Меня Валерий прислал с поручением.

— Слава Богу, заходите. — мы прошли в гостиную.

— Кто здесь Павел Олегович Жданов?

— Я.

— Вам пакет.

— Дядя Костя, хватит играть в войнушку. Давайте сюда.

— Катерина! Мне велено доставить письмо Жданову.

— Давайте, — Павле Олегович протянул руку, вскрыл письмо и попробовал прочесть. — Катя, читай, что-то у меня буквы расплываются.

— Просят шестьдесят за все. Зато будут вести до конца. Это за всю операцию на сколько бы она не растянулась. Что делать? Соглашаться? — прочла я.

— А в какой валюте? — спросил Павел Олегович.

— А какая разница? — рявкнула вдруг Маргарита Рудольфовна, которая незаметно прошла с кухни в комнату. — Цена в любой весьма скромная. Я могу продать шубу и колье с серьгами.

— Я тоже могу дать деньги, пятнадцать у меня свободны, — сказала я.

— На что сбрасываемся? — спросили в один голос Сашка с Ромкой.

— Потом объясню, но важно и срочно.

— Вы с ума сошли? — Опомнился Павел Олегович. Достал чековую книжку, что-то посчитал на калькуляторе и быстро выписал чек. Запечатал его в конверт и взглянул на меня.

— Дяде Косте можно доверить жизнь, не только чек, — уверенно сказала я, и Жданов протянул ему конверт. — Вы в какой валюте выписали?

— Эквивалент евро. Если будет нужно, потом обменяем чек на нал. В любой валюте.

Дядя Костя откозырнул и ушел, а я быстренько ввела Сашку с Романом в курс дела.

— Фигасе, мы переходим под защиту наших доблестных вооруженных сил? Круто. — это, конечно, Ромка сказал.

— Кто хочет есть, — мама показалась в проеме двери, — заходите на кухню и ешьте. Не стесняйтесь, я еще приготовлю.

— Ребята, вы ноутбуки принесли?

— Да, — сказали они в один голос.

— Давайте.

— Оба?

— Оба. И принесите что-нибудь пожевать. Павел Олегович, где материалы, которые дядя Юра велел опубликовать?

— Сейчас, Катюша. — Жданов подошел к мне и протянул мне две дискеты. — Первая на русском, вторая на английском.

— А адреса?

— Внутри дискет. Первые строчки.

— Поняла. Спасибо. Сашка, звони Насте. Пусть похлопочет, чтобы переданный мною материал опубликовали в завтрашней же газете. Вот список. И, кстати, спроси не против ли она, чтобы я пару строк черкнула о советнике Ху­донов­ского, и о его клевете. Заодно и Настино имя отмоем.

Настенька была не против, и помогла с некоторыми главными редакторами, пообещав напечатать у них свои короткие детективные рассказы. Через час все было кончено. Весь собранный материал на кандидата в депутаты Верховного Совета, Ху­донов­ского Вик­тора Гри­горь­евича, вместе с моим дополнением ушел в «Коммерсантъ», «Аргументы и факты», «Известия», «Московскую правду», «Независимую газету», и, как контрольный в голову, в «Вестник Верховного Совета». Затем и со второй дискеты материал ушел в «The Illustrated London News», в «New-York Tribune», «The Washington Post», а как контрольный в голову, я позвонила в Кельн тому самому Аларду Шульцу, имеющему акции издательства «Das Volk» и без зазрения совести, рассказав ему, что у меня есть фотографии, где он держит меня за задницу, потребовала завтра же опубликовать материал, который я ему послала.

С этой задачей мы справились вполне успешно. Теперь все зависело от папы. Он пришел почти в шесть вечера, когда я уже сидела, как на иголках, каждую минуту собираясь сорваться в Склифу.

— Все, мои хорошие. Все. Теперь все будет хорошо. Бояться больше ничего не нужно. Лена, покорми меня и начнем совещание.

— Папа, а может я съезжу в Склифосовского? А потом соберем совещание?

— Нет, девочка моя, все очень серьезно. У палаты Андрея уже стоит патруль. Если что, они мне позвонят. Ну все, могу докладывать.

Мы все переместились в гостиную и папа начал рассказ.

— Павел Олегович, как вы взяли на работу Урядова Георгия Юрьевича, и когда?

— Так, секундочку. В восемьдесят девятом мы расширялись, в девяносто четвертом первый отдел кадров создали. Точно! Георгий пришел в девяносто шестом, когда наш кадровик уехал за границу, а вместо себя он как раз и привел Урядова.

— А как фамилия бывшего кадровика? Случаем не Загорский?

— Загорский. Точно Степан… Степан Глебович.

— Вот теперь все срослось. Слушайте. Степан с Георгием в свое время работали, ну, как вам сказать, начальниками отделов снабжения, в двух разных конторах, но со смежным направлением. А заодно снабжали и себя, и своих близких, и своих дальних, и не только своих… А тут Андропов. И предложили нашим приятелям два варианта.

— Или в тюрьму, или в глубокое бурение?

— В точку, Пал Олегович ох и в точку. А куратором у них кто был?

— Ху­донов­ский? — спросила я.

— Ху­донов­ский! Так вот, в девяносто четвертом Степан к вам пришел, вы его взяли. А в девяносто шестом он понадобился Виктору Григорьевичу для каких-то деликатных поручений, а вместо себя привел вам своего старинного приятеля. И все бы ничего, да Урядов был, есть и будет крысой. Характер такой. И дело не только в том, что он на крючке у куратора был, там компромат на сто страниц. Дело еще в том, что уж больно этот крысеныш красивую жизнь любит. И молоденьких девочек. А на это деньги нужны. Вот Ху­донов­ский его и купил с потрохами. Теперь, что касается Потапкина. Он, конечно, очень виноват. В том, что дурак! Дурак, лентяй и пьяница. Родился таким идиотом, таким и помрет. Ну, да Бог с ним, о нем потом. Павел Олегович, на завтра собирайте большой Совет директоров. Завтра будем Крысу брать.