Бумеранг для Снежной Королевы (СИ), стр. 63

— Три минуты, — сказал врач, открывая двери палаты, и Катя безропотно пошла к выходу, чтобы не раздражать доктора, и доказать, что она послушна, и что ее можно пускать.

— Скажите, я могу ему как-то помочь? У меня есть деньги.

— Пока вы ничем ему помочь не можете. Все, что необходимо, он получает. Очень важны первые сорок восемь часов, от того, как он их переживет будет зависеть очень многое. Я не верю в чудеса, но можете помолиться за его здоровье.

— Вы можете мне рассказать о его состоянии.

— У Андрея средняя степень тяжести ЧМТ, мы провели операцию, устранили эпидуральную и острую субдуральную гематомы в полном объеме, уменьшили компрессию. Все остальные повреждения угрозы жизни не несут.

— Господи, я ничего не понимаю.

— Вы должны понять одно, операция прошла успешно, теперь нужно ждать, наблюдать, верить и молиться.

— Когда меня пустят еще раз?

— Не раньше шести вечера, после всех процедур. И только если у него не будет ухудшения.

— Я поняла. Спасибо, — Катя пошла к двери-выходу из блока, но резко развернулась и подбежала к врачу. — Доктор, миленький, спасите Андрея, пожалуйста.

— Мы делаем все, что возможно, девочка.

— Значит, сделайте невозможное. Я прошу вас.

По ту сторону двери Катю ждали его родители и ее, только что пришедший, отец, и она даже постаралась улыбнуться, но не смогла. У нее не получилось.

— Господа-хорошие, — сказал, выведший вслед за Катей доктор, — давайте-ка по домам. К нему я все равно никого не пущу раньше шести-семи вечера, ваши телефоны у нас есть, а у вас наши. Так что давайте не будем создавать тут толкучку.

— Я на машине, могу вас отвезти куда скажете, а заодно и поговорим, — обратился Валерий Сергеевич к Павлу.

— Хорошо, спасибо. Поедем Маргошенька, тебе нужно передохнуть.

Только в машине Павел Олегович вдруг вспомнил, что не выполнил поручение Юрия.

— Катенька, Юрий Сергеевич просил передать это вам, если… когда… — он так и не смог выговорить, — держите. — в руки Кате лег белый конверт. Она тут же его вскрыла, пробежала глазами письмо.

— Папа, поворачивай машину в «Zimaletto», это очень важно. Плакать будем потом, сейчас нужно спасать компанию. Маргарита Рудольфовна, если вам надо отдохнуть, то давайте я остановлю такси.

— Ну, что ты, девочка, одна я сойду с ума. Я с вами.

— Хорошо. Павел Олегович, пожалуйста, позвоните Саше и Роману, пусть тоже едут в «Zimaletto». А я пока перечитаю письмо и подумаю.

— Ладно. — Жданов стал набирать номер на своем мобильном и Катя, отключившись от всего внешнего мира, начала медленно, слово за словом перечитывать письмо.

… Катенька, если ты читаешь это письмо, значит меня уже нет. Я прошу тебя оставить на потом всю твою боль и скорбь. Плачущих, скорбящих и страдающих хватит и без тебя. Ты же должна проследить за тем, чтобы «Zimaletto» выжил. Я прекрасно понял, что Валера все знает и согласился работать только для того, чтобы под прикрытием бухгалтерии найти Крысу и помочь защитить компанию. Это значит, что рядом с тобой сейчас есть человек, которому можно доверять, который не потеряет голову в нужный момент и который реально может помочь.

Если тебе нужны красивые слова прощания, то могу тебе сказать, что полюбил тебя, девочка, всей душой. Что рад за вас с Андрюшей, что я желаю тебе только счастья. А теперь давай-ка отставим лирику на потом и примемся за дело.

1. Напомни Пашке срочно опубликовать все материалы. ДО ПОХОРОН! НЕМЕДЛЕННО!..

— Павел Олегович, вы отдали распоряжение о публикации материалов?

— Катенька, не до этого сейчас.

— До этого! Дядя Юра пишет, что это нужно сделать немедленно, еще до похорон.

— Хорошо, только напомни мне, когда мы будем в «Zimaletto».

… Наверное, ты удивляешься, почему мы не опубликовали материалы раньше и не прекратили шантаж и почему я решил, что время пришло. Этому есть объяснения:

а) как ты понимаешь, наши действия во время дефолта были тоже не совсем законны, опубликуй мы материалы до того, как можно будет назначить виновным того, кто ушел, и против всех фигурантов можно будет открыть дело, в том числе и против Александра (кое-что покупалось на его имя), и против Андрея (тоже самое), и против самого «Zimaletto». Это знали и шантажисты, поэтому так долго и тянули с устранением. Теперь мы с Пашей все подчистили и можно вызывать огонь на себя, больше никому опасность преследования не грозит.

б) дальше тянуть невозможно, готовится рейдерский захват компании, этого допустить нельзя.

2. Я знаю, что у Валеры большие связи в охранных агентствах, но лучше бы он все-таки привлек армию, вряд ли эти твари решатся на штурм, если противостоять им будут официальные вооруженные силы. Если говорить честно, я не знаю, как это возможно сделать, но верю, что вы с папой что-нибудь придумаете.

— Папа, ты сможешь официально подогнать войска к «Zimaletto»?

— Что? — машина резко вильнула вправо и заглохла. — Черт! Катя, официально это сделать невозможно.

— А неофициально?

— А неофициально придется платить.

— Хорошо, заплатим.

— Ты хоть представляешь порядок цифр? — Валерий без конца поворачивал ключ зажигания и при этом перегазовывал, пока не схватилось и машина не завелась.

— Обсудим, — Катя снова уткнулась в письмо.

3. Ты должна добиться, чтобы похороны пока отложили. Ничего страшного, полежу в холодильничке, мне уже все равно, а захват, скорее всего, будут проводить именно во время похорон. Не давайте им эту возможность. Похороните меня, когда все будет закончено и угроза минует.

Тут Катя не выдержала и зарыдала. И сразу ожила Маргарита Рудольфовна, ей тоже нашлось дело — Катеньку утешать, вытирать ей слезы, тихонько поглаживать ее по спине, самой немножко поплакать.

— Как все случилось? Андрей вечером был дома, мы разговаривали, зачем он куда-то поехал на ночь глядя? Как оказался в одной машине с дядей Юрой? — немного успокоившись, глухо спросила Катя.

— Катенька нам еще не все известно. Я расскажу тебе то, что знаю, — начал рассказ Павел Олегович. — Юра вчера по «SOS» вызвал к десяти вечера на совещание меня, Сашу, Андрея, Романа, Марго с Надей, Урядова с Ветровым и Милко с Валерием Сергеевичем, сказал, что это экстренный Совет директоров. Я не знаю, кого он подозревал, правда не знаю. Но его речь предназначалась предателю, хотя, конечно же, все было завуалировано. Юра сказал, что завтра в одиннадцать утра он пойдет в милицию, сказал, что компанию шантажируют и он этого не может допустить. Я понял, что он вызывает огонь на себя. Господи, ну почему он даже не поговорил со мной предварительно?

— А вы были бы «за», Павел Олегович? — спросила Катя.

— Ну, конечно, я был бы против.

— Дядя Юра был… Боже мой, какое страшно слово «был»… Дядя Юра не хотел вас ставить в такое положение, когда вам бы пришлось или благословить его на смерть, или взять на себя эту миссию. Что произошло дальше?

— Дальше он просчитался. Он ведь специально сказал, что пойдет в милицию завтра к одиннадцати, чтобы покушение было на него одного, но видно предатель сообщил об этом сразу, и они решили не рисковать, мало ли что мог Юра успеть сделать за ночь. Андрей вызвался подвезти Юру с Надей, им же по пути, а на Бережковской набережной машину расстреляли в упор. Стреляли справа. Юра и Надя сразу погибли, а Андрюше попали в руку, вот он и не справился с управлением. Машина налетела на заграждение и перевернулась.

— Уголовное дело возбуждено?

— Конечно.