Бумеранг для Снежной Королевы (СИ), стр. 31

— Хотя я старше и твое воспитание не позволяет тебе старших на «ты» величать, — Ромка снова засмеялся.

— А что вы знаете обо мне? — спросил я.

Она вдруг покраснела и смутилась, даже глаза прикрыла в волнении. И я почему-то тоже заволновался.

— Вы хороший, добрый и неглупый… пьяница, повеса и бабник, — выпалила Катя.

— Други мои, не нужно пытать Катюшу. И ловушки ей ставить не нужно. Лучше поговорите про промышленный индекс Доу-Джонса.

— Правда, — Катя улыбалась во всю. — Давайте лучше о DJI — Фондовом индексе. Или о «Зималетто». Мне кажется, что здесь мы найдем полное взаимопонимание.***Почти до трех часов ночи я ворочался в кровати без сна, все думал и думал, и не мог понять, как такое может быть, чтобы девушка улыбалась, а глаза оставались холодными, как будто жили своей, отдельной от Кати жизнью.

Опять вспомнилась девочка-призрак. У нее тоже были прекрасные глаза, только не холодные, как у Кати, а мертвые. Но ту девочку кто-то убил, отняв у нее желание жить. А Катерина? Что такое случилось, что она замерзла?

Мне стало холодно под одеялом, прямо затрясло всего. Честное слово, убивал бы тех, кто ломает вот такие чистые души. Уверен, что и у Кати случилось что-то такое, что заморозило ее. И никакие шуточки Ромки, никакие мои комплименты не помогут ни оживить мою снежную девочку, ни вернуть тепло в глаза Катеньки.Замерзаю в квартире тёплой.

Замерзаю среди людей.

Я тебя упустил, недотёпа,

Где ты, зимнее чудо, где?

Красота, что лишь сверху, — злая,

Зачарует, в тупик заведёт,

А под ней — душонка гнилая,

Зазеваешься — враз сожрёт!

Разглядеть под одёжкой серой

Красоту — игра нелегка.

Но разбудишь — и будь уверен,

Что с тобой она на века.

========== На длинных дистанциях ==========

POV Катя Пушкарева.

Мне казалось, что этот сумасшедший день никогда не закончится. Вообще никогда. Столько всяких событий произошло в этот день, сколько у прежней Катеньки и в год не случалось.

Не думала я, что поход с сестрой по магазинам обернется вначале для меня, а потом и для нее скандалом. Но я ни грамма не сожалею, что поставила ее на место. Это мне наплевать, что Кира пыталась поднять меня на смех. А я не мерило обиды. Мерило обиды — это Катенька Пушкарева. Как бы она себя чувствовала, если бы столкнулась не только с пренебрежением, но и с откровенным издевательством Киры? И вот этого, Катенькиной обиды, я никому больше прощать не намерена.

Потом мое преображение, осознание собственной привлекательности, даже не привлекательности, а того, что я красива. И вместе с тем обида на родителей. Что ж они столько лет уродовали собственную дочь, во имя каких-то непонятных целей и идей?

Затем в ресторане я лицом к лицу встретилась с Андреем. С тем самым, которого Катенька просила поцеловать ее бесплатно. Я панически испугалась, что он меня узнает. «Зималетто» — это мое будущее. И не дай Бог, чтобы мое прошлое потащилось за мной в новую жизнь. Не узнал! Да я бы и сама себя сейчас не узнала.

Ребята мне в общем-то понравились. И веселые и неглупые, а то, что бабники и гуляки… Посмотрела я список их «побед», сплошные красотки, порхающие из постели в постель и ищущие к кому бы присосаться, я бы назвала их дорогими проститутками. Так что каждый получал то, чего искал. Ребята — девочек на пару ночей, девочки — проход по подиуму, фото в глянце или еще что-нибудь такого же рода.

Ромка поначалу собрался клинья ко мне подбить, я это видела, но молниеносно оценил, что ему ничего не светит, и принял это спокойно, даже уважение с его стороны я почувствовала, особенно когда мы начали обсуждать дела «Зималетто». А вот Андрей меня насторожил. Он смотрел на меня с такой грустью и даже жалостью, что стало не по себе. Интересно, что же он такое увидел, что позволило ему меня жалеть? Это серьезно, это очень серьезно. Чего-чего, а чувства жалости я совершенно не хочу вызывать. Ни у кого! Об этом нужно будет подумать.

Мальчики ушли и мы с Сашкой остались вдвоем «на поговорить», как он и хотел. Только вместо разговора по делу, вышел у нас разговор по душам. Оказывается Настя старше Сани на пять лет, хоть и выглядит намного моложе, и у нее есть восьмилетний мальчик, не Сашкин. И проблем у брата с этой его, как он сказал, роковой любовью, больше, чем нужно.

— Не принимают мои Асю, никто, кроме отца. Да и папа, он просто сказал, что это мое дело, с кем мне быть, а большого восторга от наших отношений не испытывает. Крис хотя бы здоровается с Настей. А вот мама, она вообще заявила, что если я решу жениться, ее ноги в нашем доме не будет, и знать она меня больше не захочет. Кира… Кира… Сестренка считает наши отношения позором, ставящим под угрозу и ее репутацию.

— Саш, это потому, что она старше и у нее есть ребенок?

— Ой, Катюха. Тут много всего. И потому, что есть ребенок, и потому, что старше, и потому, что «не нашего круга», и потому, что ребенок… — Сашка посмотрел на меня очень пристально, решая стоит ли меня посвящать в подробности. — У Даника аутизм. Степень, правда, легкая, но мальчик совершенно неконтактен с людьми. Почти ни с кем. С Настей, с ее мамой и со мной он даже разговаривает, а больше ни на кого и не реагирует.

— А ты ее любишь? — спросила я.

— Люблю? Не думаю, что все так просто. Это не любовь, Катя, это что-то гораздо большее.

— Тогда женись и не думай. Тебе ребенок такое доверие оказал, признал своим.

— Женись? Да я бы уже сто раз женился. Не идет за меня Настя. Ни в какую не идет. Говорит, что не хочет мне жизнь портить. Ей, видишь ли, моя добрая маменька по полочкам разложила, что я потеряю в случае женитьбы.

— Сашка! А ты все равно женись!

— Похитить и обвенчаться? — засмеялся брат. — Ладно, давай немного поговорим о тебе.

— А что обо мне говорить? Я уже вон в каком шоколаде. За несколько часов из бедной дурнушки богатой красавицей стала. Прямо, как в сказке.

— Как в сказке, — задумчиво повторил Сашка, — как в сказке о «Мертвой царевне» или о «Спящей красавице»…

— Что? О чем ты, Саш?

— Все нормально, Катюша. Все очень хорошо и замечательно. Одно жалко — неживая ты.

— Что? — я похолодела. — Неужели это так бросается в глаза? Так вот почему Андрей смотрел на меня с жалостью! Глупые, меня не жалеть нужно, за меня нужно порадоваться.

— Чему радоваться?

— А что больно не будет. Никогда больше больно не будет.

— Катя! У тебя что-то случилось? Да?

— У меня? Нет! Это у той, прежней Катеньки, на дню по сто раз случалось. А у меня все прекрасно. И не нужно ко мне в душу лезть! Понятно? Для ваших с Юрием Сергеевичем планов моя душа не нужна. А мозги у меня прекрасно работают. Ясно? — я говорила все это спокойным и ровным тоном, а лицо у Сашки все вытягивалось и вытягивалось.

— Дура! — брат заорал так, что на нас стали все оборачиваться. — Какая же ты дура! Для наших с отцом планов, да? И душа твоя — это не наше дело, да? Дура! Я пятнадцать лет мечтал, чтобы ты выжила, и боялся, что тебя уже нет. Мне так хотелось, чтобы мы встретились, чтобы подружились с тобой. Для наших с папой планов… Да пошла ты!

— Саш, прости, а. Прости, пожалуйста. Хорошо, ладно, я не права. Просто я никому больше не верю. Понимаешь? Не верю. Меня всю мою маленькую жизнь использовали. Всем от меня что-то нужно было. Даже родителям. Вот скажи, это нормально, что меня так уродовали? Я животных люблю. Ветеринаром быть мечтала. Нормально, что за меня еще до моего рождения решили, что я буду экономистом. Ладно, черт с ним, я очень люблю и математику, и экономику. Но это не моя золотая мечта. У меня была другая.