Бумеранг для Снежной Королевы (СИ), стр. 11

Комментарий к Информационный бюллетень

* Хокку за Катюшу здесь и далее тоже пишет ima54

https://ficbook.net/authors/318059

Спасибо ей большое.

========== Учите уроки… ==========

POV Андрей Жданов

Вот за что я люблю Ромку, так это за его беззлобный и отходчивый нрав. Ну, не умеет он долго злиться, и обижаться совершенно не умеет. Я ведь тогда, в новогоднюю ночь, как отвез девчонку к ее дому, так и рванул на дачу к Малиновскому, благо пробок не было. Неудобно было до жути. Значит, когда Кирюша позвала аж в само Дворянское Собрание, так я лапками засучил и за ней, а как тапкой получил по морде, так и в конуру к другу запросился? Именно так и подумал бы любой другой человек, другой, но не Ромка. Малина открыл двери, оглядел меня с головы до ног, сунул мне в руку свой бокал с коньяком и сказал:

— Давай, заходи быстрее, нефиг девочек морозить.

А потом только подливал, да веселил, а на закуску, видя, что мне не очень-то празднично, вызвал минибус, сунул водиле деньги, да и отправил всю свою шумную компанию по домам. Разлил коньяк по стаканам, как было принято у нас еще с времен бесшабашной, безбашенной юности. Теперь уже и не припомню когда и почему у нас такой ритуал появился, но если мы разливали спиртное в граненые стаканы, это значило только одно — мы можем поговорить, пусть не серьезно, но по душам. На двоих ли, на троих, иногда к нам еще Сашка Воропаев присоединялся, но граненый стакан означал одно: «я готов тебя слушать».

— Ромка, ты понимаешь, что я не в Собрание шел? Если бы она позвала к бабушке в деревню, я бы тоже поехал с ней. Понимаешь?

— Козе понятно. Если бы ты меня на дворянство променял, я бы вообще с тобой говорить не стал. А так… Баба — это святое. А баба, которую хочешь, но не можешь получить, она вообще вне конкуренции. Ты только не заводись. Баба — это всего лишь обозначение гендерной принадлежности. Никто твою Кирочку обижать не собирается, — и буркнул, глядя в сторону, — она сама кого хочешь обидеть может.

— Может, — согласился я, и рассказал о своих приключениях этой ночи. Обо всем. И о Кирочке и о девчонке, которую из-под колес вытащил.

— Палыч, ты меня, конечно, прости, но Кирюша твоя…

— Ромка, не смей! — успел я предупредить друга. Уж очень не хотелось ссориться. Вот же, язык без костей. Ведь знает прекрасно, что меня переклинивает, когда он даже посторонним девушкам ярлычки цепляет. Очень точные, надо заметить, ярлыки, но очень грубые и обидные. А уж за Киру, так и поссориться могли бы. А я не хочу. — Ты думаешь, что я ничего не вижу и не понимаю?

— А влюбленные всегда слепые дебилы, не ты первый, не ты последний. Но тебе сказочно повезло, у тебя есть умный друг со стопроцентным зрением. Он даже может стать твоим поводырем по дороге полной хищниц. Хочешь?

— Нет, не хочу, — засмеялся я. — Если мне понадобится поводырь, я куплю собаку.

— Была бы честь оказана. Палыч, слушай сюда, и сейчас я не шучу. Твои отношения с… — он долго подыскивал слово, но не найдя ничего приличного, решил ограничиться именем, — с Кирой, это ваше дело. Только ты ей посоветуй меня не трогать. Я ведь далеко не всегда пай-мальчиком бываю.

— Ромка, давай закроем тему Киры. Хотя бы на время.

— Давай. А тему бешенки можно?

— Какой бешенки?

— Ну, девчонки бешеной, которая под машину бросилась.

— Вот ты говнюк. Ну, как у тебя так получается, о чем бы не говорил, все обгадишь? Она ребенок совсем. Ромка, представляешь… Новогодняя ночь и девочка… Одна на всем белом свете. «Поцелуйте меня бесплатно, пожалуйста»… Неужели сам не понимаешь, какая трагедия за этим сто… — я запнулся на полуслове. — Ром, ты чего?

— Ничего, просто пьяные слезы. Типа: тыменяуважаешь? — вот всегда он такой. Не дай Бог, чтобы кто-то заметил, что и у Романа есть душа, сразу ерничать начинает. Я даже думаю, что он когда-то кем-то был осмеян, вот теперь в панцирь и прячется. — Пошли лучше спать, Палыч, завтра тяжелый день.

— С чего это он тяжелым должен быть?

— Здрасте! Ну, ты как дитя малое. Словно новичок на пастбище буренок. Ты развернулся и ушел! Да еще публично целовался с другой, да еще сообщил, что едешь к телочкам. Да Кира завтра прямо с утра начнет процесс возвращения блудного сына. Плохо ты знаешь девушек легко… пардон… тяжелого поведения. Такие, как она просто так добычу из рук не выпускают.

— Малина, ты охренел? Я ее три месяца окучиваю, никакой реакции. Какая добыча? О чем ты? Не нужен я ей… к сожалению. Совсем не нужен.

— О, мой юный пионЭр, давай-ка я объясню тебе кое-что. Черт с ним, что Новый Год и ночь. Ради твоего просвещения, я готов пожертвовать и тем, и другим. Итак, краткая лекция на тему: «Я не такая, я жду трамвая. А впрочем сколько? Давай плати!» — пропел Роман, и даже протанцевал что-то наподобие канкана. — Записывать лекцию будешь, или запомнишь так?

— Я способный, с хорошей памятью.

— О, мой невинный друг…

— Малина! Где я и где невинность? Сдурел?

— Именно невинный! — Ромка выпрямился, руки сложил, словно проповедник, и начал не говорить — вещать. — Невинный, ибо не о вопросах сексуального характера говорить я с тобой вознамерился, а исключительно о хитрости и коварстве хищниц из породы девки на выданье. Запомни, такие точно знают, что чем дольше они говорят: «нет», тем сильнее привязывают к себе. Это первый этап. Случается, что слепые дураки уже во время этого периода или прозревают, или умнеют и посылают хищниц в нокаут, то есть находят им замену. Тогда гиены становятся котятами и стараются снова ослепить и сделать идиотом воздыхателя. Вот тут и начинается кино. Болван или возвращается к котенку, но сразу с колечком, или навсегда перестает быть болваном.

— Ты хочешь сказать, что Кира отказывала мне, чтобы сильнее привязать? Но зачем, если она мне и так нравится?

— Болван! И это уже диагноз. А если бы она сказала «да», а ты, покувыркавшись с ней недельку, нашел бы другую? Нет, девке на выданье нужна гарантия, что рыбка с крючка не сорвется. Заметил, что как только она услышала, что ты планируешь Новый Год встретить в обществе других девок на выданье, она тут же пригласила тебя с собой в Собрание?

— Да, я еще удивился.

— А как могло быть иначе, если ты собрался рвать сети?

— Так чего же она вела себя как… как…

— Как последняя девка? А ревность вызвать хотела! Следующим этапом по плану хищниц идет демонстрация: «ты не один такой, смотри, как меня все хочут, потому как я единственная такая красавица-раскрасавица и умница-разразумница». По ее плану, ты вчера должен был весь вечер страдать и рыдать. А уже сегодня с утра, в страхе, что ее и увести могут, должен был мчаться к ней на всех парусах вместе с родителями и просить ее руки. Теперь скажи мне, о, мой невинный друг, что будет дальше, если ты не только спутал ей все карты, но еще и свой расклад сделал?

— А что будет? Ничего не будет. Она же не думает, что я прощу ей вчерашние ее выкрунтасы.

— Простишь? Ты простишь? Палыч, ты идиот! Она сейчас так все вывернет, что это ты у нее прощение просить будешь, а она тебя великодушно простит… может быть… Особенно, если попросишь ее руки.

— Ромка, ты что, шутишь, что ли?

— Ни разу. Вот давай я тебе смоделирую одну из сотен возможных комбинаций. Давай?

— Ну, давай.

— Завтра звонит тебе Кира, и рыдая обвиняет тебя в том, что ты ее бросил в Собрании. Ей пришлось ехать домой одной. По дороге таксист напал на нее и чуть не изнасиловал. Она отбивалась, как могла… Нет, следов борьбы нету, но она пережила такую сильную душевную травму, что теперь впала в меланхолию и рыдает без остановки. А? Как тебе? Небось полетел бы к ней на всех парусах, раны ее зализывать. Так? — неожиданно рыкнул он.

— Ромео, а ведь ты прав, и побежал бы, и вину бы свою чувствовал, и ее бы жалел.