Заложница артефакта (СИ), стр. 41

— Моя сияющая звёздочка, — умилился падишах и потрепал дочь по щеке. Потом велел девушкам:

— Идите в покои госпожи!

Вся стайка разноцветных рабынь синхронно присела и спешно заторопилась к гарему. Алиса склонила голову и, подобрав свою вышивку, отошла к дереву рядом с шатром. Падишах нахмурился:

— Тебя это тоже касается!

— Простите, я не служу шахинне, — возразила Алиса. — Я присматриваю за шахзаде по поручению Бахиры-шах.

— Вот дерзкая рабыня! — воскликнула Самиана. — Мне кажется, её стоило бы наказать, повелитель!

Падишах бросил на дочь короткий взгляд и снова обратился к Алисе:

— Ты новая в гареме? Раньше я не видел тебя в прислужницах.

— Да, господин, меня привели вчера, — ответила она, теребя в руке незаконченную вышивку.

Аль Табрис провёл ладонью по окладистой бороде, потом шагнул к Алисе и одним движением сорвал платок с её лица. Самиана едва слышно вздохнула, но ничего не сказала. Падишах с минуту смотрел на Алису, приподняв её лицо, как недавно сделала это его дочь, потом отступил и взял ту за руку:

— Пойдём, нам надо поговорить о твоём замужестве, моя газель!

Когда они удалились на некоторое расстояние, Алиса шумно выдохнула и позволила себе одну-единственную фразу на родном языке, которую иногда повторял папа при виде спущенного колеса или протекающего бачка. Конечно, к ней тут же подскочил Кадир:

— Что ты сказала, Аисса? Это на твоём языке? Что это значит?

— О, шахзаде, мы же договорились, что ты будешь умным мальчиком, — покачала головой Алиса и взяла его за руку. — Это очень нехорошие слова, и они недостойны наследника и будущего падишаха… Пойдём домой, твоя мама, наверное, хочет тебя видеть!

— Ну пойдём, — покладисто согласился Кадир.

У гарема их встретил румяный и пухленький, как пышечка, Сахди-ага, хранитель покоев. Кадир убежал дальше по коридору, а начальник евнухов придержал Алису. Он сладенько улыбнулся, прищурив маленькие глазки, и схватил её за руки:

— Наша новенькая девушка! Тебе несказанно повезло! Повелитель передал тебе вот это!

И он сунул ей красный шёлковый платочек. Алиса непонимающе пожала плечами:

— И что?

— Как что? Ты не знаешь, что значит подарок от повелителя? Это значит, что мы приготовим тебя сегодня! Помоем в бане, натрём ароматическими маслами, оденем в самое красивое платье и-и-и…

— И что? — с нажимом повторила Алиса, комкая платок.

— И ты пойдёшь в покои повелителя! — с игривой ноткой в голосе закончил Сахди-ага.

Отлично! Только этого ей и не хватало для полного счастья! Чуть не вышла замуж за коневладельца, который, кстати, обещал вернуться за ней, чуть не умерла от старости, вернула себе законную молодость, а теперь закончит наложницей в постели падишаха! Вот уж чудная перспектива! Ещё и Бахиру на хвост посадит, а вот этого ей совсем-совсем не хочется!

— А если я откажусь? — тихо спросила она, избегая слащавого взгляда евнуха. А тот в отчаянье воздел руки к потолку:

— Глупенькая! Разве ты не понимаешь, что от такого предложения не отказываются?! Откажется она! Немыслимо! Будь готова, после ужина за тобой придут!

И он ушёл, приговаривая:

— Отказывается… Девчонка несмышлёная… Совсем уже тут с ума посходили…

Алиса вдохнула, выдохнула и поспешила в коридор догонять Кадира. Лучше всего сразу рассказать Бахире, она что-нибудь придумает!

Бахира встретила её на пороге:

— Ты говорила с падишахом!

— Ну… Говорила!

— Я же сказала, не показывать лица и молчать! — крикнула Бахира и остановилась прямо перед Алисой. Пнула со злости столик с расставленными чайными принадлежностями, и они полетели на пол вместе с подносом. Не удовлетворив свою злость, Бахира пнула чайничек, и он покатился по ковру, заливая всё вокруг горячим чаем.

— Лучше бы я оставила тебя старухой!

Алиса села на приступочку, разделявшую комнату на две части, и приложила руки к пылающим щекам:

— Помогите мне! Помогите сбежать отсюда!

— Безумица! Падишах видел тебя! Тебе придётся идти к нему!

Бахира вырвала у Алисы красный платочек и помахала перед носом:

— Ты пойдёшь к нему! Но…

— Но что? — с надеждой спросила Алиса.

— Но… Ведь что-то может отвлечь падишаха! — прищурилась Бахира, погружённая в свои мысли. — Да, так и сделаю сегодня… А завтра будет уже другой день.

Она задумчиво потрогала кончиком туфельки остывающий чайник и словно очнулась:

— Убери здесь всё.

— Так вы поможете мне? — воодушевилась Алиса.

— Не тебе, а себе! — отмахнулась Бахира. — Сначала Фатма, теперь ты… Мне нужно удалить тебя отсюда.

— Побег?

— Ты исчезнешь, но как и куда — я ещё не знаю. Аль Табриса я всё равно верну! Я слишком многое принесла в жертву, чтобы так легко потерять его!

— Так вы поженились по любви? — подняв столик и поднос, спросила Алиса. Как можно любить такого заносчивого и напыщенного мужика?

— Конечно! — засмеялась Бахира. — А ты думала, что все женщины в гареме бедные забитые рабыни?

— Ну-у-у… Что-то в этом роде…

— Да они живут здесь лучше, чем в своих семьях! Вкусно едят, спят на мягком, почти не работают, учатся… А я…

— А вы его любите, — закончила Алиса.

— Да. И никому не позволю отнять его у меня! Я оставила мужа, ребёнка, мою прежнюю жизнь. Всё оставила! Только чтобы быть рядом с Табрисом!

Во как! Вот это любовь… Хотя, конечно, поступок не очень красивый, но заслуживает уважения.

— Ребёнка-то зачем… — тихо, для самой себя, посетовала Алиса. Бахира услышала:

— Это давно было. Он сейчас должен быть совсем взрослый…

Её голос сорвался. Бахира присела на диванчик, посмотрела в окно, и на её безупречно гладком лбу прорезалась дорожка морщинок. Вздохнув, Бахира продолжила:

— Да и не нужна я была ему. И мужу не нужна была. Разве что в качестве куклы красивой, чтобы приёмы украшать да возносить благость на новорождённых младенцев женского пола в дни праздника всех детей… А прожить так всю жизнь — это, знаешь ли, не то счастье, о котором я мечтала.

— Ребёнку нужна мать, — подбирая осколки блюдца и расплющенную курагу, покачала головой Алиса. — Ради ребёнка можно и пожертвовать собственным счастьем.

— Вот родишь сама — и жертвуй! — огрызнулась Бахира. — Учит она меня! Я для них умерла, и точка. Нет меня. А здесь я заново родилась, получила новое имя, любимого мужа, у нас сын — наследник Шахства, и он когда-нибудь станет падишахом, иншалла!

— Каждому своё, — совсем неслышно сказала Алиса, подбирая остатки загубленного обеда. Она бы никогда в жизни не оставила своего ребёнка ради мужчины. Никогда!

— Да! Перстень… Надо снять твой перстень, — с досадой вздохнула Бахира и встала. — Давай, я попробую.

— Да я уже пробовала, — отмахнулась Алиса. — Тут действительно какая-то магия нужна. Перстень ведь не собачка, он не слушается приказов.

— Меня послушается.

Ледяной голос Бахиры резанул по сердцу. Алиса встала, глядя ей в глаза, и шахидше добавила с непонятной тоской:

— Когда-то он принадлежал мне.

Глава 22. А в это время где-то далеко...

***

Москва

Он повернулся на бок и зашипел, когда обожжённая рука в повязке задела за край кровати. Драконье дерьмо! Правой ничего не сделаешь без боли, замотана по локоть из-за огненного шара. Левой ещё долго пользоваться не сможет, пока пальцы не заживут, а сейчас — ни трусы подтянуть, ни в носу поковыряться… Сосед по палате сочувственно проскрипел:

— Чё, болит?

— Болит, — согласился он. И шумно выдохнул, как конь. Задолбало всё! Скорей бы выписали. И Фер куда-то задевался… Телефоны не отвечают, ни домашний на съёмной квартире, ни мобильный. Девчонки из универа забегали, конечно, но они тоже Фера не видели. Пропал, как в воду канул.

— Пива хочешь? — заговорщицки подмигнул сосед, гремя бутылками за тумбочкой.

Леви покачал головой. Чего-чего, а бухать ему сейчас совсем не хотелось. В милиции дело всё равно закроют — ведь напавших на него не найдут. Даже лучше для ментов, если не найдут. Огневик и кинетик — гремучая смесь, кто знает, что они могли натворить… Хоть бы Феру повезло, хоть бы его не нашли…