Заложница артефакта (СИ), стр. 40

В саду было так тихо, так уютно, так спокойно, что хотелось остаться здесь навсегда. Вот так тупенько тыкать иголкой в ткань, протаскивать нитку через шёлк, рассматривать получающуюся кривую вышивку и ни о чём не вспоминать. А потом пойти в гарем, покушать парную курятинку, яйца под пикантным соусом, малюсенькие порционные кусочки печёного баклажана, фаршированного паприкой и помидорами… После обеда снова прогуляться в саду. И на уроки — каллиграфически вырисовывать на пергаменте крючочки и закорючечки, помогая себе высунутым языком, как в первом классе. После школы сопровождать в сад шахзаде Кадира, который оказался очень ласковым, весёлым и смешливым мальчишкой, хотя и избалованным донельзя…

Вот и сейчас он рубился на деревянных саблях с сильными чернокожими евнухами, побеждая раз за разом, а Алиса старательно вышивала вензель Шахства на шёлковом платочке, то и дело поглядывая на мальчика. Мысли витали далеко, в Москве. Она вспоминала о даче и о ночи с Фёдором, о смерти бабули, о перстне и о том, как чуть не оказалась пришпиленной к стулу в кафе… Смерть ходила за ней по пятам, но артефакт несколько раз спасал её. А в последний раз подвёл. Только Атас оказался рядом. Лисопёс двинутый… Бросил её, хотя должен был защитить. А она теперь в полной заднице…

— Аисса!

Она вздрогнула и подняла глаза. Кадир схватил с подноса засахаренную вишенку и сунул в рот:

— Налей мне айрана!

Ни тебе пожалуйста, ни тебе спасибо. Вот и всё воспитание.

— Хорошо, шахзаде, — со вздохом ответила Алиса и потянулась к кувшинчику, который заговаривали на кухне, чтобы всегда оставался холодным. Налив мальчику напитка, похожего на жидкий йогурт, она вернулась к вышивке, а Кадир, напившись, обиженно бросил:

— Ты меня не любишь, Аисса!

— С чего ты взял? — удивилась она.

— Ты никогда не говоришь, какой я красивый, сильный и умный! Никогда не целуешь, не обнимаешь! Все служанки всегда меня тискают и хвалят, а ты нет! Я всё расскажу маме, и она тебя выгонит в нижний гарем.

Глянув на насупившегося мальчишку, Алиса засмеялась:

— А тебе прямо хочется, чтобы каждая девушка тебя обожала? Ты наследник, этого у тебя не отнимешь, но надо же и показать, какой ты умный и сильный!

— А зачем? — искренне удивился Кадир. — Это же и так видно!

— То, что ты красавчик и будешь сердцеедом, когда вырастешь — вот это видно. А ум и силу надо показывать.

— Я только что победил всех слуг! — Кадир гордо вздёрнул нос. — Я стану падишахом! И все меня будут бояться!

— Бояться-то будут, а уважать?

— Ну… — он запнулся, наморщив лоб. — И уважать, наверное, тоже будут.

— А как тебя уважать, шахзаде, если ты даже стакан айрана себе налить не можешь? — усмехнулась Алиса. — Я уверена, что твой отец не просит слуг каждый раз накормить его и напоить!

— Как это не могу! Я могу!

И Кадир схватился за кувшинчик:

— Смотри!

Одно неловкое движение — и йогурт белой кляксой расплылся по столу. Кадир растерянно посмотрел на пятно, на Алису, и она с серьёзным лицом протянула ему одну из салфеток:

— Ничего, бывает. Вытирай теперь.

Кадир с сомнением повертел тряпочку в руках и принялся неуклюже вытирать столик. Алиса положила на блюдечко несколько вишен, добавила кремовое пирожное, которые делали специально для наследника, и протянула мальчику:

— Вот теперь для меня ты очень умный и сильный мальчик! Держи!

— Спасибо, — совершенно неожиданно ответил Кадир и улыбнулся.

Когда он убежал, весь перемазанный в креме, Алиса усмехнулась и вернулась к вышивке. И тут снова проснулся перстень.

Защипал, заколол, чуть ли не огнём зажёг кожу на пальце. Алиса поморщилась и почесала палец, а потом похолодела. Ведь каждый раз, когда артефакт подавал признаки жизни, ей угрожала опасность! Откуда же прилетит на этот раз? Она вскочила, оглядываясь по сторонам, и увидела стайку девушек в длинных платьях самых разных нежных оттенков, в платках, покрывавших волосы и свободно падавших на плечи. Впереди группы плавно и грациозно двигалась юная красавица — стройная, невысокая, с длинными, чёрными, блестящими локонами. Алиса сглотнула и присела обратно на подушку, судорожно припоминая, видела ли она эту девушку, и кто это может быть. Выходило только одно — это и есть невеста Фера, дочка падишаха Самиана.

Чего перстень-то взбесился? От этого райского птенчика Алисе точно опасности ждать не приходится! Так, момент, а как ей вести себя с дочерью падишаха? Что там говорила Бахира? Первая по значению в гареме — мать правителя, потом сёстры, которые жили отдельно, потом жёны, потом дочери. Так что с этой фифой надо быть вежливой, но не более того.

Девушки подошли. Самиана что-то шепнула одной из своих спутниц, и та словно случайно пнула Алису в бок. От неожиданности та свалилась с подушки на траву. Самиана засмеялась чистым серебристым, словно русалочьим, смехом, и Алису внезапно пронзило чувство острой незащищённости. Она умрёт здесь, и перстень не поможет, никакая магия её не спасёт…

— Аисса! — вскрикнул Кадир, подбежав. — Самиана, не трогай её! Это мамина рабыня!

— Конечно, шахзаде, — улыбнулась его сестра так сладко, что трава под её ногами слиплась. — Это не я, это Фахрида, нечаянно!

Она даже протянула руку Алисе, помогла ей подняться. Тонким пальчиком приподняла её подбородок. Острый чёрный взгляд впился в глаза, и Алисе стало жарко. Очень жарко. Ведь в тёмных радужках то и дело пробегали красные молнии. Перстень буквально орал уже, фигурально выражаясь, бил током палец, даже рука начала дёргаться…

— Красивые глаза, — тихо и задумчиво произнесла девушка, словно решая — выцарапать их или пожалеть. — Опусти их немедленно. Пойдёшь со мной!

Алиса взглянула на матерчатые туфельки на ногах Самианы и сглотнула. Потом ответила хрипло:

— Мне Бахира-шах велела присматривать за шахзаде…

Бабуля говорила остерегаться женщину с чёрными глазами! Ни за что не ходить с ней! Фиг Алиса пойдёт. Нет уж! Жизнь дороже!

— Я сказала — ты пойдёшь со мной, — чётко и раздельно повторила Самиана. — Ты что, плохо расслышала? Или ты совсем глупенькая?

Ласковая улыбка снова озарила её хорошенькое личико, и дочь падишаха одним точным и быстрым движением схватила Алису за волосы:

— Смеешь меня ослушаться?! Дерзкая, тупая рабыня! Одно моё слово — и тебя казнят! Ты умрёшь медленной и мучительной смертью!

Алиса вскрикнула от боли и зашипела, пытаясь сдержаться и не навалять этой высокопоставленной садистке знатных люлей.

— Шахинне, — тихо окликнула её одна из спутниц. — Бахире-шах не понравится это…

— Молчи, дура! Или тоже захотела?

— Простите меня, шахинне, — присела девушка, пряча взгляд.

— Я подумаю, — улыбнулась Самиана, и её улыбка показалась подглядевшей из-под ресниц всю сцену Алисе оскалом гиены.

— Падиша-а-ах идёт! Падиша-а-ах идёт!

Самиана выдохнула непонятное слово сквозь зубы, вроде как выругалась, и отпустила Алису. Та отступила к столику. Как только девушки повернулись к падишаху, быстро поправила платок, прикрыв лицо.

Правитель быстро шагал по дорожке, заложив руки за спину. По бокам его шли вооружённые янычары в красивых красных халатах и высоких шапках, держа ладони на эфесах изогнутых сабель. Они остались на входе в сад, а с падишахом дальше пошли евнухи в халатах и тюрбанах. Только им было дозволено входить в сад и гарем. Кадир подбежал к правителю, весело крича:

— Отец, отец, я только что победил всех слуг! Я убил их деревянным мечом!

— Мой сын! — Аль Табрис подхватил мальчика на руки и поцеловал в лоб. — Мой храбрый воин!

— Отец, когда ты дашь мне настоящий меч? Я хочу ятаган, как у янычар!

— Скоро, Кадир, совсем скоро! — падишах опустил сына на дорожку и обратился к дочери: — Доброе утро, Самиана, моя газель! Ты сегодня прогуливаешься с шахзаде?

— Нет, повелитель, — сладко пропела садистка. — Я была на занятиях музыкой, а теперь решила выйти немного в сад, полюбоваться на прекрасные цветы!