Заместитель (ЛП), стр. 157

— Мне нет до них дела, пока они остаются на своей территории.

— Нам не стоит разговаривать. Герцог будет недоволен. До свидания, — сдержанно сказал я.

— Разве я когда-нибудь сделал тебе что-то плохое, Гунтрам? Не выпить ли нам кофе? Ты же знаешь, я не понимаю отказов.

— На глазах у всего Ордена? Хочешь, чтобы я получил пулю в голову?

— Между нами сейчас мир. Моя кандидатура будет представлена в этом году. То, что мне отказали в первый раз, это обычное дело.

В голове у меня было пусто, и он воспользовался этим — подтолкнул меня к одному из столиков в кафетерии. Я автоматически сел и даже не заметил, когда один из его людей успел поставить передо мной чашку чая.

— Как у тебя дела, Гунтрам? Всё в порядке? Не видел ни одной твоей работы за последнее время, — заботливо спросил он, и мне стало неловко. Всё ещё влюблен? Я думал, что он уже преодолел влюбленность.

— Все хорошо, Константин. Я в последнее время мало рисую. Не остается времени после учебы и детей. Они занимают весь мой день, — я надеялся, что он поймет намек.

— Ну и как с ними? Они тебе нравятся?

— Я люблю их, как своих. Да фактически они и есть мои. Меня назначили их законным опекуном и распорядителем имущества, если что-нибудь случится, но мне не стоит об этом беспокоиться, раз между вами двумя мир. Ведь не стоит, да?

Он рассмеялся и отпил кофе, прежде чем ответить.

— Сейчас между нами нет разногласий. Должен признать, Линторфф очень умен. Умнее, чем я предполагал. Его ход с детьми — гениальная идея. Одним выстрелом убил двух зайцев. Он получил наследников и навечно приковал тебя к себе детьми.

— Он говорил о желании завести детей с тех пор, как мы познакомились, еще до того, как ты решил вмешаться в наши жизни, — горячо возразил я.

— Скажи мне одну вещь. Почему он не позволил тебе стать отцом одного из них? Обычно гейские пары не хотят знать, кто из них отец, и вместе воспитывают общих детей, — сказал он, задев меня своим вопросом за живое.

— Тут юридические и династические нюансы. Дети должны быть признаны как Линторффы.

— Зачем? Если они действительно исключены из линии преемства, не должно быть разницы, чьи именно это дети, твою они носят фамилию или его. Он волен делать со своими деньгами все, что заблагорассудится. Кровь важна только для Ордена, — пожал плечами Репин.

— Это было решено много раньше, чем Армина объявили преемником, и его линия может стать главной. Будь с ним полюбезней, если хочешь присоединиться к Ордену. Возможно, однажды тебе придется выполнять его приказы, — холодно сказал я.

— Этого сосунка? Еще посмотрим, получит ли он эту работу. Линторффу придется с ним повозиться. Он всего лишь назначен преемником, — в этот раз он засмеялся открыто, заставив меня вздрогнуть. — Вообще-то, дурацкая тема разговора. Я всего лишь хотел узнать, как ты поживаешь. Ни разу не получил ответа на свои письма.

— Я их не читал. Отдавал Конраду. Нераспечатанными. Видишь ли, благодаря тебе я едва избежал наказания за измену. В следующий раз, когда украдешь меня, лучше застрели прежде, чем возвращать, — да, я до сих пор не успокоился.

— Тот поцелуй стоил риска, ангел. Правда. Сбегать от Линторффа было безрассудством, Гунтрам. Но ловили они тебя дольше, чем я ожидал. Я выиграл 500 евро, поспорив с моими ребятами, что они найдут тебя в Авиньоне, — хихикнул он. — Обломов тебя зауважал, ангел.

— Ты знал, где я? — оторопел я.

— Конечно. Ты сам мне сказал, что твой поезд отходит через 20 минут. Звонил ты из Женевы. После этого осталось только найти расписание. Я сомневался, Авиньон или Ренн, но Авиньон обладает шармом старинного города, и я подумал, что это привлечет тебя. Мои люди охраняли тебя со второго дня. Кто знает, как мог бы отреагировать Линторфф на неподчинение.

— Ты мне ничего не сказал…

— А ты бы стал меня слушать? Нет, ты совершенно ясно сказал мне оставить тебя в покое. Тебе нужно было время подумать. Жаль, что Павичевич вмешался сам, вспугнув моих людей. С другой стороны, в его присутствии Линторфф бы не осмелился сильно распускать руки. По словам Алеши, Павичевич видит в тебе брата, которого потерял в Сербии много лет назад.

— Алексей говорил с тобой?

— Не то чтобы говорил… Мне пришлось надавить на него для этого. Я поклялся могилой матери, что хочу помочь тебе, если Линторфф станет перегибать палку. Мы с Алексеем не в очень хороших отношениях с девяносто пятого или девяносто шестого.

Я был удивлен, что Константин не бросил меня в беде. Возможно — только возможно, — что в нем больше порядочности, чем я считал.

— В любом случае, в своих письмах я всего лишь писал, что мне очень понравилась твоя картина с девушкой за столом. Ты планируешь что-нибудь представить на аукционе «Линторфф Фаундейшн» в этом году? Я бы купил.

— Конрад пристрелит тебя, если ты там появишься. Он до сих пор сердит на тебя.

— Разумеется, я не пойду туда сам. Кто-нибудь поторгуется за меня. Возможно, кто-нибудь из своих. Мы теперь почти одна семья, — проговорил он с удовлетворенной ухмылкой.

— Ты так уверен, что тебя примут, но это еще не решено. Я не осмеливаюсь давать советы такому человеку, как ты, но, думаешь, это мудро? Я уже говорил тебе, что не заинтересован ни в чем, кроме дружбы с тобой, да и то не уверен. Я не брошу Конрада. Я слишком сильно его люблю, а после появления детей стал любить еще больше. Все его скелеты уже вынуты из шкафов, и ему нечего больше скрывать. Ради него я даже смирился с Орденом. Пожалуйста, откажись от меня. Твоя одержимость только делает тебя несчастным. Ты умный и красивый мужчина. Ты сможешь получить, кого захочешь.

— Линторфф еще не полностью вычистил свои шкафы. Ладно, Гунтрам, увидимся на аукционе.

Он ушел со своими тремя помощниками-охранниками, которым не помешало бы взять несколько уроков этикета, если они хотят сидеть рядом с Фердинандом или Михаэлем. Я почувствовал себя разбитым и усталым.

Армин немедленно уселся напротив меня:

— Что это, бля, было?!

— Следи за языком! Помни о своем положении! — рявкнул я, прежде чем успел сообразить, что говорю. Откуда это выскочило? Дерьмо. Я становлюсь похожим на Конрада. А я ведь всего на год старше Армина!! Тем не менее, это сработало. Он глядел пристыжено, ожидая ответа.

— Спросишь своего дядю после того, как я сам с ним поговорю.

Конрад разозлился, узнав, что: 1. Репин «все еще не прочь подкатить к тебе». 2. «Гертруда заплатит за то, что продала ему твою картину!» 3. «Ему никогда не быть одним из нас!» 4. «Не могу поверить, что ты можешь быть таким идиотом. Зачем ты ему сказал, где находишься? Он мог убить тебя просто для того, чтобы ослабить меня!»

Вчера вечером Конрад вернулся после целой недели, проведенной за границей. Думаю, он был в России, но я не уверен. Он приехал очень поздно, когда и дети, и я сам были уже в постели. Я ожидал его только через несколько дней. Садясь на край кровати, он выглядел совершенно разбитым. Я сразу же обнял его и поцеловал.

— Что-то не так, милый?

— Орден принял кандидатуру Репина десять дней назад, не проконсультировавшись со мной, и после нашего собрания. Мне пришлось лететь в Санкт-Петербург координировать наше новое совместное предприятие.

— Ты не можешь его выкинуть из Ордена?

— Это было единогласное решение. Весь Совет проголосовал вопреки моим рекомендациям. Даже Лёвенштайн. Я не могу идти против всех. Часть из них Репин подкупил, часть шантажировал. Я умываю руки. Идиоты! Теперь, когда он в Ордене, он всё подгребет под себя, и ничто его уже не остановит. Мне даже было сказано, что мы должны «модернизироваться» и забыть наши исконные правила и цели. Эти самые правила спасали нас много раз, насколько я помню. Репин уже планирует исключить несколько советников, потому что «они не на своем месте; посмотри, Конрад, они продали меньше чем за тридцать серебряников своего лучшего Грифона». Он имел наглость сказать это мне! Все они погрязли в жадности и самодовольстве.