Заместитель (ЛП), стр. 153

14 апреля, вечер

Вчера я подрался с Армином. Он решил осчастливить меня своим мнением о моей трусости — я малодушно не захотел рисковать своей шеей, чтобы спасти чужие. Он ворвался в мою студию без приглашения и начал обзываться. Баба и пидор (второй раз). Это уж слишком. Я прикрикнул на него, велев убираться, пока я сам не вышвырнул его.

— Ну что, тряпка? Побежишь звать на помощь моего дядю? Пидор!

Третий раз. Ну всё, с меня хватит! Я метнулся к нему и ударил. Думаю, что он был застигнут врасплох. Я подождал, пока он придет в себя, и тут уж мы сцепились всерьез, на полу. Горан ничему не научил этого слабака, потому что он быстро оказался подо мной, и я, взбешенный, несколько раз врезал ему по лицу. Прибежавший Фридрих попытался растащить нас, но безуспешно. Ему пришлось позвать Милана.

Милан тоже получил удар. Я не хотел, правда. Я немедленно извинился, но серб восхитился тем, что я, оказывается, умею драться, «как нормальный мужик. Посмотри, как ты уделал сопляка». Фридрих побежал за льдом для разбитого носа Армина. Я отделался маленькой ссадиной на губе и все еще жаждал надрать мудаку задницу.

— Похоже, я больше тебе не нужен, парень. Только не говори герцогу, а то я останусь без работы! — восхищенно хихикнул Милан. — Где ты научился так драться?

— В трущобах. Некоторым тамошним родителям для того, чтобы они отправили ребенка в школу, приходится демонстрировать силу, — рявкнул я. — Меня достало, что вы все считаете меня слабаком!

— А ты и есть слабак! И трус!

— Заткнись нахрен, или я покажу тебе, что умею делать с ржавой бритвой!

— Уймись, Линторфф. Или хочешь еще получить? Гунтрам доказал тебе, что способен исполнить угрозы, — перебил Армина Милан, и дернув его за руку, буквально вышвырнул из комнаты. — Давно мечтал это сказать, — довольно улыбнулся он. — Чем сопляк заслужил такую трепку?

— Это наше с ним дело, — отрезал я.

— Его Светлость очень расстроится, когда увидит нос Армина фон Линторффа. Он практически сломан, и синяки не сойдут несколько дней. Ты действительно знаешь, как обращаться с ножом, или хочешь, чтобы я тебя научил?

— Я знаю достаточно, но не собираюсь начинать резать людей! Ни с кем из вас у меня нет ни малейшего шанса! Это была удача новичка, а идиот Армин не ожидал получить отпор. Я сам все объясню Его Светлости, Милан.

— Хорошо. Ты тоже возьми льда.

Утром четырнадцатого прибыли Конрад и его малыши (наши), и я едва не свернул себе шею, слетев вниз по лестнице. Суровый взгляд Фердинанда заставил меня остановиться и отдышаться. (Он очень расстроен вчерашним инцидентом. Считает, что я мог бы вести себя умней, а не драться с Армином.)

Конрад вышел из лимузина, за ним две няни с автолюльками в руках. Я едва не сорвался с места на глазах всего персонала, чтобы бежать к детям, но вспомнил, что мне полагается сначала поздороваться с их отцом.

— С возвращением, Конрад, — вежливо сказал я и мягко улыбнулся. Взгляд его сделался подозрительным, когда он заметил, что у меня рассечена губа.

— Здравствуй, Гунтрам. Иди, познакомься с Клаусом Марией и Карлом Марией.

Они до сих пор спали и показались мне самыми прекрасными малышами, каких я только видел в жизни — пока еще по-младенчески сморщенные, надежно укутанные в это холодное утро.

— Думаю, детей надо отнести в их комнату, — сказал Конрад. — Когда они проснутся, рассмотришь их получше. Может, даже попытаешь счастья с бутылочкой. Им нужно отдохнуть после полета.

Обе няни чуть ли ни бегом бросились выполнять его приказ. Я был разочарован из-за того, что не удалось поцеловать малышей, но у меня хватило ума не устраивать сцену. Фридрих формально поприветствовал Конрада, и они пошли прямиком в библиотеку.

— Где Strolch?* — как бы между прочим спросил Конрад.

— Юный Линторфф уехал со своим отцом. Они вернутся во второй половине дня, чтобы познакомиться с принцами, — чопорно объявил Фридрих.

— Спасибо, Фридрих. Обед в 12.30. Проследи, чтобы у нянь было все, что нужно.

Дворецкий ушел, бесшумно закрыв за собой дверь. Я сглотнул. Нужно все рассказать, как есть, иначе будет хуже.

— Поди сюда, Maus, ты сегодня очень скован. Не хочешь меня поцеловать? Если, конечно, разбитая губа не помешает…

— Конечно, не помешает. Я просто вчера ударился об дверь, — сказал я, целуя его, и постарался не вздрогнуть от боли, когда наши губы соприкоснулись. Ни к чему Армину еще бОльшие неприятности.

— И эту дверь зовут?.. — спросил он, усаживаясь за письменный стол. Так, переходим к стадии допроса.

— Ничего особенного не случилось. Все закончилось. Но есть кое-что, что я должен тебе сказать до того, как ты узнаешь сам.

— Горан проинформировал меня о вашей драке и ее результатах. Ты полон сюрпризов, Гунтрам, — сказал тем холодным и вежливым тоном, который означал, что ты в полном дерьме.

— Я не хотел его так сильно избивать. Просто я разозлился, а он паршиво тренирован, если не смог дать мне сдачи.

— Хватит! Из-за чего вы подрались?

Я глубоко вздохнул.

— Мари Амели фон Кляйст беременна, и, похоже, что отец ребенка — Армин. Они хотели, чтобы я помог им, но я отказался. Армин обозвал меня трусом и пидором, и я вышел из себя. Я побил его вчера вечером. Извинюсь, как только его увижу, — быстро проговорил я, по-настоящему напуганный тем, как потемнели его глаза.

— Что ты должен был сделать?

— Уговорить тебя позволить Армину на ней жениться. Ради ребенка. Она думает, что ребенка убьют, и я тоже этого не хочу. Фердинанд разозлился, что я отказался помочь, но Фридрих велел мне не вмешиваться.

— Помочь? Как обычно, Фридрих здесь — единственный разумный человек. Иди. Увидимся за обедом.

— Армин не знал о том, что ты ее наказал. Он был шокирован, когда я ему сказал.

— Уходи. Сейчас же! — рявкнул он.

Да, тут уже ничего больше не сделать. Пойду-ка я лучше в детскую посмотреть на малышей.

В детской уже полностью закончили отделку в мягких коричневых и бежевых тонах. В спальню принесли несколько плюшевых игрушек, выглядевших, как живые. Для игрушек отведены специальные шкафчики. Детям приготовили отдельные кроватки и пеленальные столики. Старая, с большими окнами с видом на двор и вишневое дерево, детская, в которой будут жить малыши, находится на втором этаже. В первое время будет использоваться только спальня и игровая. Есть еще и третья комната, пока пустая, где они будут заниматься. Для нянь отведена одна спальня рядом с детской и личные комнаты в зоне персонала. Моя студия с другой стороны коридора, и я могу ходить к детям так часто, как пожелаю.

В детской хлопотала Лизетта. Разбирала одежду и что-то готовила.

— Мистер де Лиль, — вежливо поприветствовала она меня.

— Можно сейчас посмотреть на детей?

— Да, они сейчас спят, но скоро проголодаются, и тогда вы можете помочь мне. Обычно первым начинает плакать Клаус, старший, но вскоре к нему присоединяется Карл.

Я подошел к кроваткам и стал рассматривать «старшего», Клауса Марию. Он еще спал, но уже хмурился во сне — видимо, начинал ощущать голод. А, может, понимал, что вокруг все изменилось. Другой, Карл Мария, спал крепче, личико было более расслабленным. Я шагнул ближе, деревянная половица скрипнула, и Клаус решил, что спать уже хватит, и оглушительно завопил.

Ничего себе! Хуан Игнасио — тихоня по сравнению с Клаусом, которому, между прочим, всего пятнадцать дней от роду!

— Подержите немного его на руках, пока я приготовлю бутылочку. У него ноль терпения. Хорошо бы Карл еще поспал.

Ага, я даже знаю, от кого это у него. Я взял Клауса из кроватки, бережно поддерживая головку, и стал успокаивать, прижав к груди.

— Привет, малыш. Скоро получишь кое-что вкусное, — сказал я, впрочем, не надеясь, что он умолкнет. Еда есть еда.

Он прекратил плакать и уставился на меня. Разве такие маленькие умеют фокусировать взгляд?

— Невероятно. Он замолчал. Еще никому это не удавалось. Только если при помощи бутылочки или соски, — удивилась Лизетта. — У него сильный характер. Маленький чертенок, сэр. А вот Карл, напротив, очень милый и мирный.