В Аду мне уготован Трон (СИ), стр. 8

- Я офицер полиции, старик. Так что не заставляй меня скручивать тебя по рукам и ногам и вести в полицейский участок. Иди туда, откуда пришел, а иначе…

- Ты не понимаешь! – взволнованней прежнего зашипел безумец, моментально оказавшись перед мужчиной и схватив его за руку. – Я ведь пытаюсь помочь тебе!

- Себе помоги, - посоветовал детектив, брезгливо отнимая у старика руку и отходя подальше от источника жуткого запаха. Может он и не знал, куда ему идти дальше, но абсолютно точно не желал оставаться здесь.

«Корнблум наверняка оставил для меня подсказку. Бессмысленно устраивать подобное представление, убивать несколько десятков людей и всё лишь для того, чтобы заставить меня попасть на злачную улицу и быть облапанным каким-то бомжом. Хотя… Хотя это очень в стиле больного урода».

- Не иди туда! – взвизгнул хуже прежнего бомж, увидев, что Рихтер движется к одному из узких проходов между двух, судя по их состоянию, заброшенных кирпичных домов. – Там васильковое поле. Это опасно. Васильки опасны. Опасны… - прошептал бомж и внезапно заплакал. – Это сорное растение. Оно портит посевы. И мы голодаем, слышишь? Всему виной васильки.

- Да-да, конечно, всему виной… - и тут Рихтера осенило. Васильки. «Корнблум» в переводе со старого языка означало «Василек». Этот психопат выкрашивал волосы в сине-голубой цвет. Носил голубой полушубок, походя тем самым на шлюху и сутенера в одном лице. И очки. Эти паршивые неимоверно бесячие круглые синие очки, от которых во все стороны отходили голубые лепестки. Корнблум являлся самым нелепым на вид и самым влиятельным преступником в Хэллбдэнкфурте. Собственно, поэтому он и мог позволить себе разгуливать по городу в таком виде. Его бы никто и пальцем не тронул, даже если бы он прошелся голышом по центральному проспекту.

- Так, значит, васильки, - ухмыльнулся Рихтер, поняв, что получил свою подсказку. – Спасибо, старик, я учту.

- Нет! Пожалуйста, не иди туда! Не иди!

Но Рихтер старика больше не слушал.

«Какой смысл печься о мертвеце. Хуже, чем есть, уже не станет, разве нет?» - про себя усмехнулся мужчина, чувствуя, что начинает дрожать от предвкушения. После семи лет он, наконец-то, встретится с этим подонком лицом к лицу! И тогда…

«И тогда… Что я тогда сделаю?» - Рихтер на мгновение остановился посреди узкого проулка, пораженный осенившей его мыслью. Действительно, что он будет делать потом? Он все это время грезил о том, что поймает Вольфганга. Но не представлял, что последует дальше? Суд? Тюрьма? Не получится. Слишком влиятельными связями обладал этот паршивец. Корнблума выпустят через час после ареста. А Рихтера посадят на его место, пришив ему одно-два десятка убийств.

«Значит, вариант только один», - детектив невольно коснулся кобуры. Сегодняшней ночью он расквитается с ублюдком. За своего напарника. За тысячи погубленных им жизней. И за себя. За то, что столько времени и сил потратил на его поимку.

Детектив вновь двинулся по узкой улочке, пока не добрел до тупика. В конце пути его встретила кирпичная стена, на которой намалевали васильковое поле.

- И что? На этом все? – не смог сдержать разочарования Рихтер.

- Наконец-то, - голос послышался откуда-то сверху. Детектив тут же поднял голову и увидел широкоплечего мужчину, выглянувшего из-за трехметровой стены. – Он уже устал ждать, - проговорил тот, спуская к Рихтеру лестницу.

«А уж как устал ждать я», - подумал мужчина, взбираясь на стену, а оттуда попадая через узкий проем внутрь одного из тех самых кирпичных зданий, которые, по его мнению, казались нежилыми. В Хэллбдэнкфурте пустые многоэтажные дома не были чем-то особенным. Все из-за наркотиков. Одна паленая поставка героина, и от передоза умирали целыми кварталами.

Пройдя сквозь темную комнату, Рихтер вслед за незнакомцем, вышел к огромному залу, оказавшись у основания одной из четырех широких мраморных лестниц, что спускались вниз. Все стены помещения задрапировали черной и темно-бордовой тканью, поверх которой блестели нитки красных бус. Вот только приглядевшись, Рихтер осознал, что бусины были не совсем простые. «Красные слезы» - наркотики, которые добывали путем вскрытия вен «деликатесов». Так как «лакомство» могло быть напичкано какими угодно наркотиками, «красные слезы» быстро стали излюбленной игрой для азартных наркоманов. Что же ты попробуешь в этот раз? Удивительная лотерея, в которой ты мог вытянуть как головокружительное удовольствие, так и смертный приговор. Никто не любил играть со смертью так, как наркоманы.

Ниток наркотических бус здесь было невообразимо много. От одной только мысли, скольких людей убили, чтобы создать все эти украшение, Рихтеру поплохело.

В центре зала с потолка свисала большая люстра, которая так же сплошь состояла из ниток «кровавых слез» различной формы. Бусины переливались в теплом полумраке, мягко перекатываясь из-за ходящих по помещению сквозняков, ударяясь друг о друга и наполняя залу тихим ласкающим слух перезвоном. И детектив оценил бы эту красоту по достоинству, если бы не знал, что за ней кроется.

Охранник махнул Рихтеру рукой, приглашая его следовать за ним. Мужчина спустился по лестнице вниз и направился прямиком в центр зала, где расположилось несколько диванов, расставленных по разные стороны от круглого стола. На одном из них и возлежал Корнблум. Синие волосы его, с отросшими черными корнями, были собраны на макушке в миниатюрный хвост. На дурацкие очки в виде васильков падали редкие, выбившиеся из хвоста, пряди длинной челки. Синий полушубок привычно покоился на его плечах.

- Вы только посмотрите, кто соблаговолил посетить нашу скромную обитель! – воскликнул Корнблум, заметив Рихтера. – Ребята, вы его не знаете, но это сам Адольф Рихтер, полицейский, которого я пощадил ровно семь лет назад. Да-да, сегодня у нас годовщина! День, когда я впервые в жизни не захотел кого-то убивать! Удивительно, не правда ли? – сперва Рихтер решил, что парень обращается к наркоманам, расположившимся на соседних диванах. Но подойдя ближе, он понял, что собеседниками Корнблума являлись соломенные куклы, облаченные в человеческую одежду.

«Все хуже, чем я думал», - про себя подумал детектив, окидывая стол взглядом и замечая на нем примерно с полсотни блюд. На каждом блюде обозначались либо горы белых таблеток, либо порошки, либо высушенная трава, либо марки. И везде значились подписи «Героин», «Мескалин», «Метадон», «Кодеин» и многие другие. Кажется, Корнблум собрал на этом столе все ходившие по городу наркотики и теперь, судя по его поведению и соломенным собеседникам, активно прикладывался к каждому из них.

- Оставь нас, - кинул он проводнику Рихтера, и тот, даже не попытавшись возразить, тут же проследовал обратно к лестнице. – А вы, Герр Рихтер, располагайтесь, не стесняйтесь, - указал парень на свободный от кукол диван прямо напротив своего ложа.

- Что за фарс? - процедил детектив сквозь зубы, не шелохнувшись.

- Фарс? – удивился парень. – Я пытаюсь быть учтив.

- В жопу себе засунь свою учтивость, - рыкнул Рихтер, чувствуя, как внутри него поднимается волна ярости. Теперь, когда он видел Корнблума так близко и осознавал, что кроме них двоих в зале никого нет, перед глазами его пролетали одна за другой все более красочные картины.

- Не боишься оставаться со мной наедине? – выдохнул детектив, делая шаг в сторону парня. За семь лет он сильно изменился. Как минимум вырос и даже перерос Рихтера, раздался в плечах, черты лица его заострились, сделав неуловимо похожим на гиену.

- А должен бояться? – широко улыбнулся Вольфганг, приподнимая очки и взирая на Рихтера синими глазами.

- Ты даже не представляешь, как часто я мечтал об этой встрече. И представлял, как буду медленно и крайне болезненно убивать тебя.

- Так значит, все-таки мечтал. О встрече, - ухмыльнулся парень, скидывая синюю шубку с правого плеча и демонстрируя расстегнутый кожаный жилет, надетый на голое тело. Фраза про собственное убийство его не смутила. – И как бы ты меня убивал? – без тени страха поинтересовался он.