Охотники за плотью (СИ), стр. 82

Его синие глаза закрылись, ритм пульса бился в сумасшедшем темпе. Но книга и правила не могли врать, Данте точно почувствует эту небольшую прочистку мозгов.

— Знаешь… В одном фильме говорили, что лучше в рот стрелять. Так оно вернее, — проплыл в комнате насмешливый голос, на сей раз уже от двери.

Эм не открывал глаза. Он догадывался, что его создатель узнает, придет и будет скалиться шакальей пастью, чтобы посмотреть на это. Эмберу было все равно. Палец скользнул на курок, но прежде, чем прогремел роковой выстрел, оружие вырвалось из захвата и вспорхнуло вверх быстрой птицей.

Эмбер порывисто сел на кровати, преисполненный злобой и желанием убить тварь, броситься на него, вцепиться ему в горло, разорвать, чтобы он лежал на полу кровавыми ошметками…

Данте прислонился плечом к косяку и со скучающим видом наблюдал за происходящим концертом.

— Огнестрельное детям не игрушка, — заметил ворлок и прокрутил пистолет на пальце. — Отдай… — голос Эма был железный и мертвый. — Вот еще. Чтобы ты снес свою хорошенькую тыковку? Нет уж, так не пойдет, Эми. Этим проблему не решишь.

Эм оскалился. В некоторые моменты он ловил себя на мысли, что все больше становился как они — ходячим мертвым животным, отвратительным и гадким. Ему хотелось это остановить.

— Ну-ну, убери зубки. Да, ты становишься как мы. Это неизбежно, пойми ты. Ты черный маг, хоть и недоделанный. Зато, если ты убьешь себя, рискуешь стать им полностью. Об этом ты забыл?

— Я не забыл! Я надеюсь, что просто не проснусь! Что магия даст сбой и вечная темнота избавит меня от этих мучений!

— Да не избавит она тебя. Спасения в ней искать бесполезно! Поверить не могу, я ведь тоже был как ты, Эмбер. Наивный и непонимающий ребенок, который тыкался во все углы и спрашивал небеса, за что они так поступили со мной, — Данте отбросил пистолет в угол и сделал шаг к своему упертому апрентису.

Тот вздрогнул и начал отползать дальше. Еще немного, и он плюнет на неписаный закон не обращать магию против своего создателя и изойдется в попытках пробить этой твари голову.

— Попробуй, посмотрим, кто окажется сильнее, — Данте продолжал подбираться к нему. — Не будь дураком. Твоих сил против меня в любом случае не хватит.

Его хладнокровие немного отрезвило парня. Щурясь, Данте тоже посмотрел за окно. Прежде Эм редко видел его таким спокойным, он словно стал лучше — не известно, случившееся ли послужило тому причиной или что-то другое, но Дантаниэл казался уставшим и серьезным, выглядящим намного старше, чем тот взбалмошный щенок, в которого он перевоплощался временами.

Дан с тяжелым выдохом сел на кровать. Разум Эма работал в режиме нон-стоп, а сердце колотилось от ненависти. Данте строго зыркнул на него из-под косой челки.

— Опять причитаешь. Да не убивал я девочку! — рявкнул он так, что глаза Эма рефлекторно расширились. — Это был Элай. Весь вечер проходил довольный, все свиристел о том, как мощна детская энергия.

— Мне все равно… Вы все твари одной крови!

— На твоем месте я бы не был столь самоуверен. Местоимение неверное. Мы одной крови, Эмбер. Хочешь ты этого или нет.

— Нет.

— К слову, это не был вопрос. Господи. Как же Мэл снова оказался прав? Шельма никогда не ошибается, — Дан усмехнулся и провел рукой по черным волосам. — Не возьму в толк, как он не прикончил меня? Когда я был мальчиком, как ты. И такой же занозой в заднице, — взгляд его на секунду скользнул по светлым волосам Эмбера. — Хотя нет. Пожалуй, я был взрослее тебя. Я познакомился с Мэлом, когда мне не исполнилось еще и двадцати. Прошло несколько лет с нашего знакомства, и затем он обратил меня. Но время было другое, я уже был мужчиной в твоем возрасте. А ты… ребенок.

Эм не отвечал ему. В этом не было нужды, ведь Данте все равно мог слышать его внутреннюю дрожь.

— Тебе противны мы и все, что мы делаем. И я привык не сразу, Эми. Ты думаешь, я родился таким? — он отвел челку и продемонстрировал свой страшный красный глаз. — Нет. Я был человеком. У меня была семья. Любимая сестра. Жизнь… И даже, каким бы странным это тебе ни казалось… любовь, — Эм дернулся, как от крика. Это слово из уст Данте звучало чуть ли не противоестественно. — Ты будешь смеяться, но именно из-за нее я и попал сюда, сосланный в вечный Ад, гореть в котором мне суждено до скончания времен. Дар тьмы не был нужен мне. Но в отличие от тебя у меня даже не было выбора.

Эм притих, слушая эту внезапную тираду.

— Ты хочешь знать значение такой жизни? Его нет. Я так и не нашел его с годами… Я находил, терял, снова находил. Смотрел, как умирают близкие мне люди. Как умирает время!

Эмбер пытался понять глубину его молчаливого взгляда. Данте взял со стола Малую Книгу Заклинаний, осторожно проводя пальцем по ее корешку. Он словно собирался с духом, чтобы рассказать апрентису сказку собственного сочинения и заодно открыть главные, незыблемые истины.

— И все же, — ворлок задумался, — я не понял до конца, зачем все это нужно. Зачем я не мертв. Но разве не ты сказал мне, Эми: так почему не наслаждаться каждым днем? Ведь разве не это есть дар? — Нет. Это пустота, страшнее, чем сама смерть! — Страшнее, чем сама смерть. Хочешь, я покажу тебе, что страшнее ее лица? Не бойся, — Данте поспешил успокоить мальчишку, который дернулся в сторону. — Ты ведь собирался пригласить старуху с косой к себе сегодня? Значит, тебе нечего терять?

Эмбер хотел вскочить, но пальцы ворлока легли на его горло знакомой хваткой. И точно как тогда, Данте наклонился, внимательно рассматривая черты парня, волосы и светлую кожу.

Эмбер должен был увидеть, как это больно — терять все на свете. Значит, пришло время показать ему.

Кровавый глаз смотрел прямо на молодого человека, и он не мог оторваться от пурпурных недр. Та роковая ночь у клуба снова встала перед ним, как наяву. А затем все изменилось, как будто комната растворилась, уступая место иному пространству. Вот уже не стены со знакомыми спокойными обоями окружали их, это оказалась новая, зыбкая реальность, больше похожая на ту, что можно было видеть во сне.

Эмбер увидел его. Он увидел молодого человека, с темными волосами, немного длиннее, чем сейчас, и не выстриженными с одной стороны. Знакомая улыбка и серые глаза делали его обаятельным и совсем не уродливым, а привычная звериная дикость отсутствовала в движениях и манере речи. Он весело смеялся и казался юным и беспечным. Рядом с ним из крови выплыла еще одна фигура, другого молодого человека — светловолосого и привлекательного. Они смеялись и смотрели друг другу в глаза, их губы соединялись в жадных, страстных поцелуях, а тела двигались в унисон в постели. От их горячих стонов кровь прилила к щекам Эмбера, он ощутил на секунду, будто обмакнул кончики пальцев в чужое счастье, которое коснулось его своими крылышками, легкое и прекрасное, как тень летнего дня. А затем все изменилось. Резко цвета приобрели рубиновую насыщенность. И вот уже нет двух смеющихся юношей, нет той беспечности, есть только окровавленная виселичная петля, в которой, чуть подрагивая, висят разбитые надежды и мечты. Эмбер дернулся. Ему стало дико и неприятно, хотелось уцепиться за эти образы двух любящих беспечных душ. Удержать их…

Но вместо этого он просто наблюдал и не мог сделать ничего. Боль, горечь и отчаяние захлестывали его потоком. Протягивая руки, он пытался понять, почему было так больно, и не мог…

Он всхлипнул. По щекам его покатились слезы.

— Хватит с тебя, — Данте поморщился. — Ненавижу эти воспоминания. Иногда меня от них тошнит…

Эмбер резко вырвался из сна. Его душили агония и истерика, подобные тем, которые испытывают безнадежно душевнобольные люди. Данте больше не смотрел в его сторону. Он злобно отвернулся, вцепившись в одеяло, руки его начали покрываться шерстью, а пальцы становились скрюченными когтями.

— Как видишь, я был человечен, как и ты.

— Адам… — тихо прошептал Эм. — Так вот кто это...

От его слов в мозг Данте словно сверло въехало. Он коршуном воззрился на парня.