Охотники за плотью (СИ), стр. 74

— Руку на стол, — прохрипел он, поднимая взгляд на Данте.

— Ой, боюсь-боюсь, — Дантаниэл закатал рукав рубашки на случай, если крови будет много. Его смуглая ладонь легла на столешницу. — Бей. Малыш.

Эм старался не поддаваться соблазну и не вспоминать Данте все его пакости, грязные прикосновения и то, сколько всего этот гад сломал в его жизни.

Парень прицелился. Дыхание остановилось на острие клинка. Нужно было колоть осторожнее и внимательнее. Эмбер поставил кончик между средним и указательным пальцем. Выдохнул. И начал медленно переставлять лезвие… Марлоу от этого прыснул, как публика в первых рядах комедийного шоу.

— И это все, на что ты способен? Бабуля на костылях, и та ковыляет быстрее! Так не пойдет, мальчик.

К своему ужасу, Эм ощутил, что его рука против воли начинает двигаться быстрее. Лезвие плясало адский танец, а паршивец Данте смотрел прямо в лицо своему ученику, улыбаясь, как садист. Эм понял, кто ускоряет нож. Он мелькал все резвее и резвее, Эм уже еле успевал ловить его отблески. Он еле успевал считать, сколько раз он попал: сталь сверкала, как проклятая, а дыхание терялось, не могло остановиться. Как удары лесоруба-убийцы, тычки кончика о стол оглашали тишину сумасшедшим стуком.

— Данте, какого ты хрена делаешь? — по лбу проползла капелька ледяного пота, едко стекшая в глаза.

— Проверяю твой самоконтроль, — прошептал демон одними губами.

Эм едва не погибал. Секунды тянулись вечно. В голове полыхала всякая ересь, но затем, как спасительный луч, вдруг сверкнула единственная мысль. Эм вспомнил уроки и то, как Данте без конца кидался в него предметами. Все верно! Он ведь мог остановить его магию и при этом не воздействовать на ворлока напрямую!

Быстрее, чем Дантаниэл разгадал коварные намерения, Эм прошептал знакомые слова. Рука его с хрустом покрылась болезненной коркой льда. Дорожки побежали по локтю до запястья, и вот уже вся конечность превратилась в сверкающую неподвижную глыбу. Нож застыл над столом в дюйме от среднего пальца Дантаниэла.

Дагон открыл челюсть, а Мэл прекратил ржать. Эм же тихо возненавидел момент, когда решил постучаться в двери этого коттеджа в поисках ночлега. Из всех эта оказалась самой неудачной идеей. Его предплечье напоминало замороженную курицу. И это было больно.

— Очень умно, — лишенный шоу, Дантаниэл, прищурившись, сложил руки на груди. — Так нечестно, Эмбер. Ты нарушил правила.

— Это ты нарушил. Я бы двигался с собственной скоростью, если бы ты не полез! — парень поморщился от оглушающей рези.

— Девка. Я так и знал, — Мэл за его спиной презрительно скривил губы. Ему понадобился один легкий щелчок пальцев, и с локтя Эма тут же закапало на стол. Изо льда в полымя. Все предплечье горело, оттаивая, как сосулька в марте. Парень встряхнул мокрым рукавом и ощутил, что морозное онемение начинает спадать.

— Если тебе сказали: не отказывайся, значит, ты не имеешь права. Если сказано: бей — значит, бей. Если велели двигаться быстро — значит, надо двигаться быстро. Вот так, — рассвирипевший Мэл подошел к мальчику, и его глаза зажглись немыслимой злобой прямо возле лица Эмбера. В следующий момент колдун схватил его ладонь. На секунду парень почувствовал себя героем замедленного кино, а сознание происходящего не просочилось в его мозг даже на долю секунды. Бросив руку Эмбера на стол, Мэл со всей силы всадил нож — прямо в центр ладони, пригвоздив ее к столешнице. Раздался противный хруст. Брызги крови мелким бисером окропили футболку и лицо Эма, а мальчик бесшумно выдохнул от удивления.

Рука была все еще не родная, может, поэтому адская боль не пронзила нервы и не вырвала сознание из тела. Эм непонимающе перевел взгляд на Марлоу, заглянув в его искаженное бешенством лицо. Светлые ресницы закрылись, затем медленно открылись…

— Не пускай сопли. Даже в таких мелочах ты должен делать так, как тебе говорит твой наставник. Ясно? — Марлоу произнес эти слова почти шепотом, но до Эмбера дошло каждое из них, и даже придыхание в конце имело значение. Он немного пошатнулся.

Данте же так и стоял, сложив руки на груди. Костяшки его пальцев побелели немного, но он не проронил ни звука, не попытался вступиться или сказать хотя бы пару слов в знак защиты подопечного.

Только Элай с Дагоном решились сделать шаг, когда Мэл отошел. Братья взяли Эма за локоть и осторожно вынули нож. Лезвие по-змеиному проскользнуло по плоти, режа намного глубже, чем просто под кожей.

— Ничего, Эм. Со мной сегодня тоже случилось, — успокаивающе пробормотал младший из братьев. — Я поправлю. Затянется быстро.

Он невесомо зажал покалеченную ладонь парня в руках и что-то зашептал, покрывая вязью рисунков окровавленные пальцы. Эмбер не слушал древнее бормотание ворлока — он стоял и тупо смотрел в пространство. Его уже не пугала дикая, подступающая волнами боль, и стало до обморожения все равно, как той ночью, а в мозгу пульсировала лишь одна мысль: Мэл.

Он был не человек. И Данте — тоже был не человек. Насколько же жестокими тварями могли быть эти создания? Эм осознал, что никогда не хотел бы стать похожим на них и наплевать на все, что считал важным когда-то. Для ворлоков человеческое тело казалось лишь оболочкой, тонкой пленкой без души, которую легко растерзать и выбросить, выпотрошив, как пустой мешок.

— Жить будешь, — Элай тем временем минимально затянул порез. По крайней мере, из него хотя бы перестала хлестать кровь. — Выпей двойную. Полегчает.

Эм как в тумане принял стакан и, не глядя, махнул содержимое. Марлоу закурил и уселся на свое место, Данте же заткнулся и перестал довольно скалиться. Эм поднял на него взгляд.

Ни тени сожаления в смуглом напряженном лице брюнета. Просто гипсовая маска, на которой нарисованы человеческие черты. Элай с Дагоном тихонечко перекинулись парой фраз, занимая свои места, но веселая игра с оружием уже прекратилась сама собой.

— Что, больше не будет никто? — Мэл удивленно огляделся по сторонам. — Эх, жалость. Ладно. Я тогда пойду потанцую с Джонни.

С этими словами он дохромал до трупа мужчины. Неразборчиво пробормотав что-то, Мэл нагнулся и впился пальцами в его запястье. Раздался противный хруст и рука бедолаги вывернулась из сустава с громким чавканьем. Эм созерцал картину опустошенным взглядом. Марлоу взвалил конечность на плечо, оторвал вторую и, пробормотав что-то типа: «люблю крылышки», принялся ковылять наверх. Его сломанная нога еще не сгибалась и всем своим видом Марлоу напоминал пирата с деревянным протезом.

— Мы тоже к себе пойдем, — Элай и Дагон почувствовали запах разборок. Толкая друг друга локтями, они спешно улизнули из виду. Данте и Эм остались одни.

Эм не ждал от создателя сочувствия или воплей: «Я же предупреждал!». Он их и не получил.

— Моя дверь средняя. Иди в комнату. Я отолью и вернусь, — это было все, что выдал Данте.

Эмбер впервые за пятнадцать минут решился посмотреть на свою руку. Она дрожала и была покрыта розовенькой кожицей в центре ладони. Как тогда у клуба, порезы зажили через каких-то пару дней, всего лишь застыв вечным следом на душе. Сейчас выходило и того быстрее. Осталась только грубая метка в форме удлиненного ромба и сеточка крови на одежде, в напоминание о том, что все произошло на самом деле.

И больше ничего.

Вернувшись, Данте застал Эма все еще сидящим в углу и созерцающим свою ладонь. Как юродивый в приюте для нищих духом, он искал в ее линиях понимание того, что произошло и не находил его.

Данте вздохнул. В его памяти было еще свежо то, как он однажды вывел Марлоу из себя и тот перебил ему палкой все суставы на руках. Это было куда больнее, чем жалкая ранка, к тому же уже затянувшаяся. Ворлок помялся немного. Наверное, на сегодня это было достаточным уроком.

Он подошел к Эму и взял его под локоть.

— Пошли, колокольчик ты наш. Я предупреждал тебя.

Ворлок поднял еле стоящего на ногах апрентиса и, подталкивая коленом, пропустил его вперед себя по лестнице.

Им предстоял еще очень долгий путь. Очевидно, не самый легкий.